Глупец : Пуговица.

Иван Рохлин, инженер местной птицефабрики с соседом Витькой Дроновым, распивали традиционный, субботний пузырь. Витькина жена была у матери, и поэтому он заявился еще к обеду. Разговор вели неспешно, со знанием дела, серьезные люди все-таки. В начале обсудили политическую ситуацию и ВВП, после крепко прошлись по начальству и соседу бизнесмену. На экваторе деликатно обсудили футбол, а когда жене с помощью скалки удалось их разнять – разоткровенничались. Друзья поочередно выдавали секретную информацию, сопровождая все это многозначительными кивками.
- Подумаешь, — заплетая язык в очередной раз произнес Виться — слушай сюда, что моя делает.
Дронов, осторожно глянув в сторону кухни, заговорщицки зашептал Ивану в ухо. От услышанного Рохлин застыл как Ди Каприо.
-Понял? – довольный рассказом Витька разлил остатки.
-Нет – шепотом произнес бледный Иван – сама что ли?
Сосед лукаво подмигнул и, пошатываясь, побрел к себе.
Несмотря на выпитое, ночью Рохлину не спалось. Ворочался, периодически вскрикивал, привставал на локте и с ненавистью поглядывал на жену. На рассвете, жадно обдавая супругу перегаром, Рохлин краснея пересказал услышанное от соседа и незамедлительно потребовал того же. Даже звонкая пощечина в самом начале не остановила Ивана, а наоборот усилила желание и принудила к радикальным мерам — голодовке. Отказался от пищи, воды, телевизора и субботнего литра, хотя было только воскресенье. Чтобы подчеркнуть серьезность мероприятия Рохлин разделся до трусов и разместился на полу в дальнем углу комнаты, место, куда не дотягивался ковер, уперся подбородком в колени и стал голодать. Предложение жены постелить старую телогрейку он стоически отклонил и, поеживаясь от сквозняка, набычившись, продолжил акцию протеста. Жена укоризненно покачала головой, вздохнув и демонстративно плюнув, пошла выносить трехдневный мусор. А у мусоропровода возьми да и ляпни Зинке из 25-й квартиры о случившимся. Раскосые Зинкины глаза округлились до размера фар Жигулей и, прижимая к груди так и не выброшенное ведро, попятилась к себе.
К обеду к Рохлиным постучали. Пришли Соседи снизу. Ветеран — артиллерист Сергей Сергеевич с двумя пинчерами. Судя по тому, что дважды герой прошел в комнату не разуваясь, весть о случившимся дошла и до него.
- Сопляк — по-соседски, с места в карьер начал Сергей Сергеевич – Гнида! Разве мы за это воевали? Я за такое не воевал! Я даже слушать не стал. А в конце так вообще срамота. Я бы собак спустил, да детей жаль. Гандон!
Рохлин испугано втянул голову еще глубже, но продолжил саботаж.
- Вы, Сергей Сергеевич, смотрите чтобы ваша мелкая сама здесь не спустила, — жена проклинала себя и сплетницу Зинку — вон как вертится около сапог.
- Псы с выдержкой – бодро отрезал старик, и натянул вожжи.
- Доверяй, но проверяй — Рохлина слово за слово подталкивала почетного гостя к выходу, как дверь распахнулось
- Где эта сволочь? Наташенька, что он с тобой сделал? – ненавистная Рохлину остроносая, с рыжей шевелюрой, своячница по-хозяйски вошла в квартиру. Следом грузно протиснулся муж, и насупившись уставился на Ивана.
Супруга искоса поглядывая на мужа, пересказала на ухо сестре утреннее происшествие. Подслушивающий свояк отчетливо крякнул и покрылся испариной. Он тоже видимо что-то хотел сказать, даже поднял для этого руку, но не решился и молча играл желваками.
Квартира постепенно наполнялась новыми гостями, кто-то кричал, кто-то укоризненно качал головой, Женщины окружив Рохлину наперебой кричали про развод и измену. Многие плакали, прижимая ничего не понимающих детей. Мужское население угрюмо курило на лестничной клетке поочередно вынося из квартиры новые сведения. Самый предприимчивый над головами пронес стол, а самый слабохарактерный сбегал в ларек. Вновь прибывшие проталкивали жен в дверь, а сами, потирая руки, садились за стол. Периодически из квартиры выходили взволнованные женщины, непривычно опрокидывали рюмки и шли обратно, своим видом показывая масштаб ситуации. Мужики, понимающе кивая, наливали заново. Никто не обратил внимания на открывшиеся двери лифта, но как только в проеме показалась жена Витьки Дронова — все замолчали. Постепенно стали затихать звуки и в квартире.
- Фашист! – донесся из глубины осипший голос Сергея Сергеевича и наступила гробовая тишина. Неспешно выходящие женщины с неприязнью смотрели на Дронову, их мужья жались к женам и пережевывая закуску, молча негодовали.
- Что случилось? – непонимающе спросила Дронова, ища глазами своего.
- Она еще спрашивает — Рыжая своячница, поправляя шевелюру, пошла в наступление – правильно говорят — в тихом омуте черти водятся.
- Шалава — ветеран Сергей Сергеевич пробирался сквозь плотный строй разгневанных женщин – собак спущу
Дверь квартиры № 26 тихонько отворилась и оттуда выглянул заспавшийся Витька Дронов. Насторожено оглядел присутствующих он босиком, в одних трусах, выскочил в коридор, взял у жены из рук сумки и прошмыгнул обратно. Дронова озираясь по сторонам, не спеша, виляя бедрами, зашла следом.
- Ну и семейка – затягиваясь сигаретой, с неприязнью резюмировала Зинка – Мало того, что она с ним футбол смотрит, так он ей еще сумки носит.
- Вурдалаки — прогремел свояк Рохлина и резко наблевал на ступени.
Все дружно захохотали, заглушая журчание, доносящееся из угла, где Рохлины имели привычку ставить обувь.