Миша Розовский : Неудачный день Безоглядкина

— Я ушёл, — крикнул в глубь квартиры Безоглядкин и захлопнул дверь. Ему предстояло часовое путешествие на работу. Тихо выругавшись на мелкий осенний дождик, Безоглядкин влез в потрёпанную машину и вырулил на проспект.

Автомобили тянулись унылым потоком. Воздух в салоне был не свеж. Тошнотворно жизнерадостными голосами базлали по радио ведущие.
После поворота с Мичуринского автомобиль Безоглядкина был остановлен инспектором.

-- Старший сержант Птичко, — небрежно козырнул представитель ГИБДД.

Затем румяный и косноязычный мусор долго и нудно читал нотацию о необходимости наличия аптечки и согласился на пятьдесят рублей. После получения платы за лекцию инспектор вынул из кармана толстенький короткий ключ, вставил его в ухо Безоглядкину и два раза повернул.

На работу Безоглядкин опоздал. Не так, чтобы уж совсем, но часы, на ожившем после ночного отдыха мониторе, показали девять тринадцать. И тут же на столе зазвонил телефон. В трубке, испорченным унитазом, забурчал шеф. Вызывал к себе.

Разговор в кабинете прошёл на несколько повышенных тонах. Понятно, что повышенные тона были у шефа. У Безоглядкина тонов не было. Он был нем — внимал.

В конце длинного списка требований шеф вытащил из верхнего ящика свой ключ, сердито воткнул его в безоглядкинское ухо и с силой повернул несколько раз. Безоглядкин тоже достал свой невзрачный ключик на длиннючей цепочке, аккуратно ввёл его в ухо шефа и нежно повернул один раз.

-- Выгонят, как пить дать выгонят, — жаловался Безоглядкин своему приятелю по перекурам Бельдыеву. Тот мелко кивал головой с широкой плоской рожей и мрачно сплёвывал, — Сократить могут, однако.

После перекура товарищи вставили другу другу свои ключи в уши и повернули. День продолжался.

В обед Безоглядкина ждал ещё один сюрприз: кафешка за углом, где всегда можно было недорого пообедать без повышенного риска съесть бездомную собаку, закрылась в свете кризиса и конкуренции.

Выругавшись (про себя), Безоглядкин протопал несколько кварталов до пельменной «Московские Ночи». Несмотря на название пельменная закрывалась в семь вечера.

-- Две порции с уксусом и суп, — обратился Безоглядкин к монументальной женщине старой формации, — и компот...
-- Компота нет, — бросила та в ответ.
-- Минералки? — предложил ей Безоглядкин.
-- Минералки нет, — монументальная женщина не баловала разнообразием ответов.
-- А что есть?
-- Кока-кола и фанта, брать будете? — поторопила его тётка и взяла в руку свой ключ, болтающийся на толстой шее.

Безоглядкин вздохнул, заплатил и вынул свой ключ на цепочке. Монументальная перегнулась через прилавок и вставила в ухо покупателю ключ. Безоглядкин сделал ей то же самое. Они обменялись поворотами своих ключей и забыли о существовании друг друга.

До конца рабочего дня время тянулось тоскливо и долго. Безоглядкин думал о возможном увольнении и даже не отреагировал на смешной клип, циркулирующий по офису. Несколько раз он выходил курить с Бельдыевым и заходил в клетки-кубики к другим сотрудникам.

Вечером машина Безоглядкина не захотела заводиться. Под капотом что-то хрюкнуло, пукнуло и замерло. В виду того, что пинание колёс и подёргивание аккумуляторных клемм не помогло, пришлось ловить такси.

Безоглядкин встал около дороги и уже готов был поднять руку, но промчавшийся мимо самосвал окатил его ледяной водой из лужи.
День придерживался тенденции.

Наконец около мокрого и продрогшего Безоглядкина остановилась потрёпанная «шестёрка». Безоглядкин забрался в накуренный сумрак.
За рулём, источая пресловутый русский дух, из за которого любая баба Яга всегда безошибочно чуяла иванушек, восседал крошечный щетинистый мужчинка. Явный представитель бывшего класса-гегемона.

Всю дорогу он сбивчиво, плюясь сквозь просветы в улыбке на спидометр, пытался донести до Безоглядкина свежую мысль о причине экономического спада в Северной Америке. Из сумбурной речи, в основном состоящей из «бля» и «ёбтыть», Безоглядкин понял, что все беды от евреев и олигархов.

У подъезда Безоглядкин полез во внутренний карман за бумажником, а водитель-политинформатор достал замасленный грязный ключ из дешёвого металла, вставил его Безоглядкину в ухо и с удовольствием повернул. Безоглядкин вставил свой ключ в водителя и тоже повернул, но безо всякого удовольствия. Затем он заплатил оговоренную сумму и вылез наружу в сентябрь.

Дома его встретила жена.
Она с удивлением оглядела его пустые руки и спросила, почему он не принёс ничего к столу. Не мог же он в самом деле забыть о сегодняшних гостях — институтских женинах подругах. Безоглядкин согласился, что да — не мог. Просто машина не завелась...

Жена достала свой изящный ключик, пахнущий духами и, вставив его мужу в ухо, провернула несколько раз. Безоглядкин достал свой, на звякнувшей цепочке, и сделал пару поворотов в ухе жены. После чего та отправилась на кухню, а в проёме входной двери возник Безоглядкин младший — отбившийся от рук семнадцатилетний отрок.

-- Аааа, ты дома, — протянул в сторону сын, завидев пращура. От молодого обалдуя явственно тянуло спиртным.
-- Сучонок, ты же обещал! — не выдержал Безоглядкин.
-- Так получилось, — буркнул сынок, хмуро глядя на отца сверху вниз.

Безоглядкин выхватил свой ключ, поднял руку вверх и в ярости сделал им несколько оборотов в ухе сына. Тот вытащил свой, с наклейкой группы «Rammstein» и, вставив его в ухо отца, долго поворачивал...

Безоглядкин вышел обратно в вечер. Путь его лежал в магазин. Без машины этот путь был совсем не весел. Отнюдь. По дороге в голову лезли неприятные мысли и эмоции. Они же не оставляли Безоглядкина и далее, пока тот набирал деликатесы, выбирал алкоголь, выкладывал покупки на прилавок перед кассиршей — ровесницей сына.

Кассирша долго тыкала наманикюренным пальцем в разные кнопки. На её молоденьком неумном личике застыло вечное недовольство.
Назвав сумму, она уставилась взглядом в никуда, ожидая действий со стороны Безоглядкина. Тот лихорадочно охлопал себя по карманам и понял, что забыл дома бумажник. Или потерял? Да нет, вроде он его держал, когда выходил из машины… или нет?

Ход мыслей Безоглядкина был прерван неприятным тонким голосом из за кассы.

-- Дядя, ты что, мозги пропил, плати давай, у меня смена! — вежливо напомнила о себе кассирша, доставая из кармана на зелёном фартуке ключ.
Безоглядкин мало того, что отнял у неё время, но ещё был интеллигентен лицом — непростительный проступок по мнению девушки. Она вставила ключ в ухо этому неприятному типу и повернула его подряд пять раз. Потом подумала и повернула ещё два раза. Посмотрела на очки и лысину Безоглядкина и повторила последнюю операцию...

И тут вдруг случилось нечто необычное.

Что-то в голове у Безоглядкина больно щёлкнуло и громко звенькнуло. Кассиршин ключ начал проворачиваться совсем без сопротивления, словно его ничто не держало в голове. Он просто выскочил и упал на пол. Вслед за ключом из уха выскочила какая-то металлическая лента, пару винтиков и растянувшаяся пружинка.

И тут Безоглядкин закричал. Он кричал нечто нечленораздельное высоким плаксивым голосом. Потом выхватил из корзины банку маслин и стал бить ею кассиршу по голове.

Девушка, пачкая кровью из рассечённого скальпа прилавок, начала заваливаться и Безоглядкин добавил ей ещё несколько раз по лицу. Раздались крики. Руки из очереди стали хватать Безоглядкина за локти. Но он этого уже не чувствовал. Он вырывался, царапался и кусался до приезда патрульной группы.

Немолодой старший лейтенант повернул голову лежащего на земле Безоглядкина. Глаза того были пусты и стеклянны. Он, видимо, находился в другой, параллельной, реальности. Приехала скорая. Потом милицейское начальство.

Важный подпол подошёл к старлею и стал выговаривать тому о чём-то важном. В разговоре мелькали слова о раскрываемости, о главке, о нанесении тяжёлых увечий, о сорванных пружинах и о прочих делах. Голос у подпола был визгливым, а обращение к младшему по чину хамским.

В конце подполковник вынул солидный ключ с гербом России, вставил его старлею в ухо и повернул несколько раз...

Жизнь продолжалась...