Миша Розовский : Полярный роман

Сурового облика мужчина Сергей Ильич Зёмин по кличке «Зёма» стоял в кабинете директора института метеорологии Липшица и переминался с ноги на ногу. Несмотря на внушительный рост и корсарскую внешность, Зёма, младший научный сотрудник, был человеком стеснительным, скромным и бесхарактерным. Он терпел нападки жены, наезды тёщи и самодурство шефа. Смирился.

Вот и сейчас маленький лысый Липшиц не терпящим возражения голосом отдавал распоряжения. Начальник был ростом в треть МНСа Зёмы, но авторитет и амбиции имел наполеоновские.

-- Значит так, Зёмин, у нас форсмажорные обстоятельства. Панов с группой не сможет выехать во время, а заказанная аппаратура уже погружена. Так что ты отправишься, так сказать, в авангарде, а они присоединятся к тебе через месяца четыре, следующим рейсом. Ты уже бывал в подобных командировках, справишься. Да и подработаешь заодно. Иди. Все документы уже в бухгалтерии, — Липшиц отвернулся — он сам понимал, что посылать человека на месяцы в Антарктиду вместо намеченного в сентябре отпуска не комильфо, но кто бы ещё согласился...

Сергей Ильич вздохнул и вышел. Четыре месяца одиночества в палатке среди арктических снегов может и не в кайф, но подумав о том, что вместо этого он имел шанс всю осень помогать тёще собирать урожай с её садового участка, Сергей приободрился.

Путешествие прошло без приключений, и уже три недели спустя вертолёт, сбросив Зёмина с оборудованием в крошечном лагере и забрав возвращающуюся назад группу, направился обратно на судно, стоящее у границы ледников.

Первые несколько дней Сергей разбирал и устанавливал новое оборудование, обустраивался и вообще был при деле, но к четвергу ему уже стало настолько скучно, что он решил прогуляться вокруг, насколько это позволяла приятная, свежая температура в минус пятьдесят по Цельсию.

Зёмин одел всё, что было тёплого, вылез наружу и стал прохаживаться по периметру лагеря широкими кругами, обходя несколько нехитрых построек. Сорока минут ему вполне хватило, чтоб замёрзнуть и направиться обратно в палатку. Ничего интересного он в обозримых окрестностях не обнаружил, впрочем, он ничего и не ожидал.

Интересное поджидало его около просторной, ярко-красной жилой палатки — огромный императорский пингвин. Вообще пингвины этой породы редко бывают выше метра тридцати и тяжелее сорока пяти кило, но этот явно был выше и тяжелее. Ростом птица почти догнала начальника института Липшица, да и по весу наверно не сильно уступала. Маленькие чёрные глазки пристально смотрели на человека.

Зёма никогда не видел пингвинов так близко.

-- Привет, птичка, — Сергей остановился и медленно поднял руку в знак приветствия, — кушать хочешь? А то заходи, гостьей будешь...

При звуке голоса пингвин неспеша развернулся и, не теряя собственного достоинства, медленно удалился и пропал за ледяными торосами.

На следующий день, когда учёный делал профилактику дизеля, вчерашний пришелец показался снова. На этот раз птица подошла совсем близко и неотрывно следила за тем как человек копался в механизмах, матерился, насвистывал и что-то бормотал себе под нос.

Когда рутинная работа была закончина Зёма сделал попытку приблизиться к пингвину. В близи оранжевое оперение на груди животного смотрелось особенно празднично. Вообще всё литое туловище птицы было настолько гармонично сложено, что мужчина залюбовался. В его голове сама всплыла странная фраза — «Совершенный дизайн пингвина».

Сегодня Зёме удалось подойти к гостю совсем близко — даже умудрился увидеть своё отражение во внимательных круглых глазах, но как только он протянул руку что бы погладить маленькую аккуратную голову, пингвин снова удалился.

И потекли дни наполненные минимумом работы. С утра Серегй Ильич изображал небольшую гимнастику, потом снимал и документировал показания приборов, занимался небоходимыми хозяйственными делами. А ближе к двум часам дня, непонятно откуда, появлялся пингвин. Каждый день птица подходила всё ближе и ближе к палатке и всё дольше оставалась в лагере в присутствии человека. Зёма рассказывал ей свои мысли, а она молча и внимательно слушала.

Через полторы недели после первого знакомства пингвин разрешил себя погладить и съел несколько печений. Сергей был на седьмом небе от радости. Он назвал своего нового друга Каролиной и продолжал свои опыты по сближению с пернатым.

По прошествии ещё десяти дней они уже во всю сдружились и гуляли вместе вокруг палаток. Каролина подкупала тем, что была идеальным слушателем. Только сейчас Сергей Ильич понял насколько ему не хватало вежливых собеседников способных дослушать его до конца. Конечно рассказчик он был не особо, прямо скажем, херовый он был рассказчик, но, с другой стороны, каждому хочется быть услышанным, а при жене какую посчастливилось найти Зёмину это никогда не представлялось возможным.

Ещё семь дней спустя Каролина не постеснялась войти в скромное жилище полярника и провела там около часа угощаясь печеньем и даже попробовала рыбные консервы. А Серегей Ильич, сидя в уютном тепле напротив неё млел от общения и говорил, говорил, говорил. Птица, а для Зёмы уже только Каролина, внимательно слушала и иногда издавала какие-то свои звуки, вероятно соглашалась.

К концу первого месяца Каролина уже полностью освоилась и чувствовала себя в жилище Сергея как дома. Утром она приходила сама и интеллигентно скреблась клювом в закрытую дверь, затем, впущенная внутрь вместе с облаком морозного воздуха сразу подходила к Зёмину и начинала тыкаться клювом ему в руку или подмышку, если человек сидел. Сергей Ильич начинал чувствовать к ней необычную привязанность. Друзья кушали и отправлялись на прогулку.

Однажды, после слишком продолжительной прогулки, Зёма понял что замёрз по-взрослому. Будучи непьющим он не имел опыта по употреблению неразбавленного спирта внутрь, но почувствовав в горле некоторый дискомфорт решил глотнуть немного для профилактики. Серегй налил в маленький стаканчик грамм сто и понюхал. Пахло естественно спиртом и пить ему расхотелось, но Каролина стояла рядом и наблюдала, а Зёме стало как-то стыдно что ли и он, подмигнув птице, выдохнул и в один глоток вылил в себя бесцветную огненную жидкость. По пищеводу пронёсся раскалённый шар, взорвался в желудке, опалил кишки. Человек открыл рот, еле вдохнул, перевёл дух. Как ни странно, но ему понравилось ощущение и он повторил всю операцию с самого начала ещё раз.

Через десять минут Сергей Ильич ощутил расслабон всего тела и несанкционированный подъём настроения. Захотелось спеть, что он и сделал. Каролина вертелась рядом.

-- Ну ка, иди сюда, маленькая, — притянул к себе плотную тушку Зёмин, — ух ты вся какая тугинькая, — тискал мускулистое тело метеоролог и рука его неожиданно, сама по себе, оказалась между оранжевых ластообразных лапок, — иди сюда Каролиночка, иди к дяде… папочка тебя не обидит, — сюсюкал пьяный исследуя то место откуда обычно появляются яйца.

За окружённым нежным пухом входом в птицу шёл узкий туннель. В нём было жарко, влажно и уютно. Каролина не сопротивлялась — похоже действия друга доставляли ей удовольствие. Она издавала протяжные квохчущие звуки.

Вдруг Сергей Ильич, забывшись, вскочил с низкой походной койки сорвал с себя брезентовые штаны, потом тёплые кальсоны, следом трусы. Каролина с удивлением смотрела на человека чьи ноздри раздувались, а глаза заволокло каким то хищным выражением. Зёмин навалился на свою подругу телом и, придерживая упругие бока с крыльями-плавниками, совершил с ней акт любви. И не просто акт, а АКТ(!) — балет Большого театра, танец Хачатуряна с саблями, салют в честь Дня Победы, бородинское сражение, битву под Сталинградом, нашествие на русь татаро-монгол и взрыв атомной бомбы над Японией.

Никогда Сергею не было так хорошо. Он умиротворённо забрался с ногами на постель и сел в позу лотоса, а рядом примостилась Каролина и преданно смотрела на него смеющимися бусинками. В тот день она осталась в палатке с полярником. И больше уже не уходила.

Тепeрь все дни у них начинались одинаково, а заканчивались разнообразно, ибо стеснительный с людьми Зёма открыл в себе такие сексуальные фантазии, что раньше он скорее бы умер чем предложил своей фригидной жене попробовать нечто этакое. Но Каролина ко всему относилась с пониманием и у Сергея Ильича никогда не было проблем с либидо.

Постепенно Зёмин пришёл к выводу, что он сам наверно пингвин и весь смысл своего существования видел в любви к Каролине. Они подолгу могли сидеть обнявшись и птица нежно ворошила волосы и бороду полярника своим клювом.

Через четыре с небольшим месяца в лагерь опустился вертолёт с группой Панова. Этим же вертолётом Сергей Ильич должен был вернуться домой. Но его нигде не было. Промороженная насквозь палатка и молчащий ледяной дизель, покрывшийся уже хорошим слоем снега, говорили о том, что человек уже минимум неделю как покинул жильё.

Тщательнейшие поиски, как пешком так и с помощью вертолёта, ничего не дали.

Единственными живыми существами в округе оказалась пара очень крупных императорских пингвинов километрах в двадцати от лагеря. Птицы, сосредоточенно переваливаясь, брели по направлению к большой стае, что расположилась в далеке у воды.

Пьяный Панов, начальник экспедиции, на спор пристрелил обоих с вертолёта.