Fairy-tale : Золотой человек

Золотой человек
Свое пятидесятилетие Галина Даниловна Кузьмичева, главный бухгалтер ДМЗ, отмечала в узком кругу. За круглым столом, накрытым новенькой скатертью, сидели дети Кузьмичевой двадцатипятилетний Максим и девятнадцатилетняя Верочка, их вторые половинки: зять Игорь, невестка Катя и лучшая подруга именинницы Анна Сергеевна. Муж Кузьмичевой, Антон Яковлевич, пребывал на собрании в ЖЭУ, где работал слесарем. Учитывая тяжелый характер этого закаленного в боях с чиновниками старого коммуниста, придти он должен был не раньше десяти вечера. Антон Яковлевич, как правило, доводил до истерики работников ЖЭУ требованиями насчет пересчета квартплаты и уборки подъездов и только после этого с чувством выполненного долга шел домой. День рождения жены ему, как собственно и сама супруга, был мало интересен.
После четвертого по счету бокала вина Игорь и Верочка засобирались домой. Максим и Катя предложили проводить родственников: район, в котором они проживали, был достаточно неспокойным, всего пару лет назад здесь на автобусной остановке зарезали сына Анны Сергеевны из-за новенького мобильника.
Оставшись наедине с подругой, Галина Даниловна махнула пятый бокал, и поправив пышный воротник, спросила:
- Как тебе жена Макса?
- Симпатичная, — осторожно ответила подруга.
- Сволочь, — припечатала Галина Даниловна, — польстилась на нашу квартирку. И ведь ни кожи, ни рожи, тощая, волосы крашеные. На пять лет старше сына, да еще в придачу разведенка. Где он это сокровище выкопал-то?
- А образование у нее какое? – поинтересовалась Анна Сергеевна. Ее старший сын не так давно женился на уборщице, с трудом закончившей школу.
- Высшее, — скривилась именинница, — медичка. Небось, купила себе диплом или под ректора легла. У нее на лице написано, что она проститутка. А Макс – дурак. Вообще в бабах ничего не смыслит. Уж я ему говорила, говорила, да все без толку. Свадьба через месяц, пятнадцатого. Может, мне в больницу с болячкой какой лечь?
Анна Сергеевна задумалась. Будучи свекровью с пятилетним стажем, она прекрасно понимала, что невестка – это такое неизбежное зло, с которым все же придется смириться и впустить в собственную жизнь. Иначе потеряешь сына. У Анны Сергеевны было двое детей. Сейчас один. И пусть этот, оставшийся, спит со своей безграмотной уборщицей из далекого закарпатского села и разбавляет кипятком быстрорастворимую вермишель, потому что невестка не любит готовить. Зато он приходит к матери по воскресениям счастливым. И это главное. Все должны быть счастливы. И Максим, сын лучшей подруги, в том числе. А то вырос почти до потолка, в секции баскетбола с руками и ногами оторвали бы. Зарабатывает прилично в какой-то фирме по сборке-починке компьютеров, а зарплату получает и стесняется. Если у человека комплекс неполноценности больше самого человека, кто в этом виноват? Родители. Ладно, папеньке на все плевать, кроме восстановления мировой справедливости. Но ведь и Галина искренне считает, что сын себе нормальную партию найти не может. Подумаешь, сильно заикается с детства. А кто без изъянов?
- Ты, Галя, не встречала плохих невесток, — попыталась вразумить именинницу подруга, — вот я по телевизору слышала, как одна дамочка захомутала мужика, заявилась к нему домой и у будущей свекрови все золото и валюту выгребла. Потом выяснилось, что паспорт у нее поддельный и вообще она пять лет за воровство отсидела. А у тебя и красть нечего – вон одна только цепочка на шее.
Галина Даниловна поправила цепочку весом грамм в десять и улыбнулась. В ее голове тут же созрел план. Она отстегнула цепочку и свернув ее змейкой, отправила на дно палехской шкатулки.
Через пять дней, во вторник вечером, невестка Катя, собрав небольшой чемоданчик, отправилась на вокзал. Двухнедельные курсы повышения квалификации в столичном медвузе, какой-то там семинар с приглашением американского светила, о котором Катя говорила с восторгом и придыханием. В общем, почва для изгнания невестки была подготовлена. Устраивать скандал в присутствии будущей жены сына Галина Даниловна побоялась. Мало ли, что за штучка эта Катя. Закатит истерику. Даст по лицу. Демонстративно возьмет Макса за руку и утащит куда-нибудь в ночь. Зачем эта ненужная публичность? Галина Даниловна дождалась приезда сына с вокзала, позвонила дочери с требованием немедленно приехать к ней, запихнула цепочку в карман старой истрепанной куртки, в которой иногда выносила мусор, и улеглась на диван, предварительно обмотав голову шерстяным платком. Далее последовал обстоятельный рассказ о безуспешных поисках цепочки, которая всего несколько часов назад лежала в шкатулке и которую Галина Даниловна решила вдруг достать и почистить аккурат после Катиного отъезда. Ошарашенный сын молча хлопал длинными девчачьими ресницами и молчал. Дочь набирала номер Кати и кричала в трубку, перепуганная возможным гипертоническим кризом у дорогой мамочки:
- Зачем ты взяла цепочку?
Антон Яковлевич, глава семейства, крутил пальцем у виска. Он был человеком с обостренным чувством справедливости и считал, что обвинять человека в краже без доказательств, отвратительно. И он терпеть не мог, когда супруга вот так укладывалась на диван и принималась изображать из себя несчастную, которую Смерть отпустила на пять минут в туалет. Да и что говорить: свою супругу он в последнее время вообще с трудом переносил. Сидит на диване, вяжет себе сто десятый шарфик, а рожа недовольная. Сыр в магазине дорогой и невкусный, сериалы по телевизору скучные, у Макса жена-проститутка. Да не покупай ты этот сыр, не впихивай с отвращением в рот, не пялься со скорбной миной в телеящик, выискивая очередной прыщ на лице просто Марии, не лезь в жизнь сына.
Катя позвонила Максиму и сказала, что в их дом она больше не придет. Попросила собрать ее вещи и отнести в квартиру, где жил ее отец.
- Я тоже ухожу, — заявил Антон Яковлевич, — к нашей начальнице. У нас любовь и сын Пашка двенадцати лет. Хватит. Вас я вырастил, воспитал, в люди вывел. Теперь буду жить, как мне хочется. Тебя, Галя, я жалел, не хотел семью разрушать. Все. Запас жалости закончился.
Он торжествующе посмотрел на вытянутые лица близких людей и вытащил из шкафа клеенчатую сумку. Галина Даниловна тут же схватилась за сердце и потребовала «скорую».
- Да ты еще сто лет проживешь, — сказал Антон Яковлевич жене, — ты же, как вампир, сделаешь человеку гадость, высосешь из него пару литров кровушки, и как новенькая.
- Какой же ты, папа, козел! – воскликнула дочка Верочка.
- Ага, — согласился тот, укладывая в чемодан брюки.
- А ты, Максим, дурачок, — продолжила она, обращаясь к брату, — привел в дом какую-то…., — Вера не желала давать Кате грубое определение, поэтому ограничилась глубокомысленным вздохом, — довел мать.
Максим растерянно теребил в руках носовой платок и вспоминал начало отношений с Катей. Она работала фармацевтом в аптеке по соседству с домом. И ничего в ней такого уж не было, чтобы посетители аптеки восторженно ахнули, увидев в стеклянной витрине ее лицо. Да, красивая. Но таких красивых по просторам бывшего Союза множество. И все они сидят покорно у окошек и ждут принцев. В аптеке Максу (вернее Галине Даниловне) понадобился препарат с длинным труднопроизносимым названием, он заранее записал это слово аккуратным почерком на белом листе бумаги, чтобы не мучиться, выговаривая, но листок этот забыл дома. Макс пошарил взглядом по витрине в поисках нужной коробочки с надписью, но нужного препарата не было, он прятался где-то за востребованными сиропами от кашля и разноцветными презервативами.
- Я могу Вам помочь? – спросила Катя вежливо.
И тут Максим неожиданно выдал это название на одном дыхании, ни разу не сбившись.
- У нас он в каплях и таблетках. Вам что дать?
- В таблетках, — четко произнес парень и удивленно добавил:
- Дайте еще гематоген.
Катя выбила и редкое лекарство, и гематоген, отправилась куда-то вглубь аптеки за лекарством для следующего покупателя, а Макс все стоял, пораженный у витрины с витаминами и глупо улыбался.
Дома и на работе он оставался все тем же неуверенным в себе заикой, мучительно цедя многосложные слова. В супермаркетах, притворяясь немым, протягивал продавцам листочек со списком продуктов. Но здесь, в соседней аптеке, общаясь с Катей, он демонстрировал чудеса произношения. По вечерам, после работы, он шел в аптеку и требовал у Кати то гематоген, то аскорбиновую кислоту, то шампунь против перхоти с длинным названием «Антисеборейное средство на основе корня лопуха с добавлением тауринового комплекса». На десятый вечер Катя не выдержала и сказала:
- То, что у вас низкий гемоглобин и перхоть, меня не пугает. Если вы пригласите меня на свидание, я пойду.
Максим засмеялся. Они посмотрели фильм, съели две огромных пиццы и он сделал ей предложение. Не заикаясь. Потому что она была его женщиной.
Приехавшие врачи «скорой» вкололи Галине Даниловне успокоительное и посоветовали отдохнуть в санатории. Вера тут же предложила купить в ее турагентстве путевку в какую-то шикарную базу отдыха, расположенную в соседней России. И ехать недалеко, на поезде до Брянска, а там автобус до базы прямой от вокзала. И лес там сказочный, с партизанскими землянками. И воздух целебный, хвойный.
В Брянске Галина Даниловна вышла из поезда, вдохнула на пробу российский воздух (он показался ей горьким) и узнала, что до автобуса еще три часа ожидания. Она купила на вокзале шоколадку и сок, сдала в камеру хранения сумку с одеждой и отправилась гулять по городу. Спустя полчаса шатания по пыльным улочкам, она почувствовала, что в одну из ее новеньких туфелек попал маленький камешек. Она завернула в первый попавшийся двор и сняла обувь, пытаясь при свете тусклого фонаря разглядеть мешавший предмет. Вытряхнув камешек, она подняла голову вверх и тут же почувствовала глухой удар. Из ее рук кто-то незнакомый вырвал сумочку с деньгами и документами, а сама она осталась лежать под фонарем, потеряв на несколько минут сознание. Придя в себя, Галина Даниловна встала с земли, отряхнула юбку и отправилась на автобусную остановку. Она помнила, что ей нужно куда-то ехать, но не могла сообразить куда. Где-то в глубинах сознания остались и ее паспортные данные, и биография. Главное было для нее сейчас – сесть в автобус и приехать в пункт назначения. На остановке Галина Даниловна влезла в первый пришедший автобус и успокоилась.
Прошло три месяца. Максим Кузьмичев сидел в кресле и, мучаясь бездельем, переключал каналы. На одном из них он неожиданно остановился. Шла передача о провинциальном доме престарелых, расположенном в российской глубинке. Молодая журналистка демонстрировала с экрана хорошие зубы и неподдельную радость по поводу закупки импортного медицинского оборудования и ремонта в комнатках для стариков и старушек. Весь довольный вид прямо таки оправдывал тех самых деток, сдавших собственных родителей в дом престарелых исключительно ради удобства последних. Мол, тут и кормят отлично, и за здоровьем следят ежесекундно, и жизнь личную присыпанные нафталином старички могут запросто обустроить.
- Да у нас тут не только те, кого родственники сдали, а просто одинокие есть, — заметил доктор. – Вот, к примеру, эта женщина, — камера дала крупным планом не старое еще лицо, сохранившее остатки привлекательности, — она попала к нам случайно. Не может вспомнить, как ее зовут, откуда она, есть ли у нее муж, дети, внуки. Возможно, кто-то из зрителей ее узнает и позвонит нам по телефону, — доктор продиктовал набор цифр, — мы будем рады вернуть ее родственникам. Она у нас помогает уборщицам, санитаркам, никогда не жалуется на жизнь, для каждого находит доброе слово. Золотой человек просто! А ведь кто-то, возможно, ищет ее и ждет.
Макс закашлялся. С экрана ему улыбалась совершенно счастливая Галина Даниловна Кузьмичева, его родная мать.
- Максим, ты на кухню придешь обедать или тебе в комнату плов принести? – голос жены вывел Макса из ступора. Он выключил телевизор и на ватных ногах отправился в кухню.
- Что интересного по телевизору? – спросила Катя, поправляя халат на округлившемся животике.
- Что там может быть интересного, ерунда одна, — добродушно пробурчал муж и добавил четко: — И-ди-о-тизм.
Они хором засмеялись.
Максим больше не заикался. Никогда.