Миша Розовский : Случай в пути

На «перевалочном пункте», как описал им это до боли тоскливое и грязное место сопровождающий их группу Михасюк, людей задержали для рутинной проверки.

Все четверо попутчиков Леденцова — две старухи, молодой наркоман и мутный мужик из бывших зэков — завертели головами, но первый шок, не выветрившийся пока от недавней встречи с Михасюком, сделал их покорными и покладистыми. Да и действительно — время, чтобы что-то ещё доказывать или оспаривать, уже явно было упущено.

Откуда-то сбоку, из тёмного, пропахшего мочой коридора в подтёках, появилось существо неопределённого пола. Распространяя миазмы застарелых щей и перегара, существо пересчитало корявым пальцем головы новоприбывших и опустило блеклые глазёнки в грязный список. Леденцов ещё успел заметить, что из носа у исполняющего роль приёмщика торчит огромный пук волос.

Артёма Леденцова передёрнуло. Сверху что-то пискнуло, и на испуганных людей шлёпнулась пара дерущихся крыс. Животные были размером с крупную кошку.

«А ведь, похоже, мы где-то в заброшенном туннеле метро», — подумалось Леденцову, но он быстро взял себя в руки, конечно, никаким метро тут и не пахло. А пахло тут плохо… весь спёртый воздух нёс в себе заряд страха и какой-то унылой ненависти.

Леденцов подвинулся к бывшему заключённому. Хотел узнать, не приходилось ли тому раньше оказываться в подобных местах. Может, всё ещё и не так страшно. Но ему не суждено было задать свой вопрос: Михасюк каким-то своим, одному ему ведомым чувством услышал мысль Артёма, обернулся и, страшно выпучив на него глаза, рявкнул: «Сказано же, не разговаривать в пути, тварь!!! Наговоритесь ещё...».

В это время существо, сверявшее список с наличествующими лицами, подняло голову и сказало тонким голосом, так что стало ясно, что в прошлом это было женщиной: «Михасюк, у тя не сходится».

В следующую секунду Михасюк одним движением выдернул Леденцова и тот, не удержавшись на ногах, приземлился на четвереньки. Под руками холодный скользкий пол. По пальцам пробежала многоножка или ящерица. Было слишком сумеречно — подвешенная под потолком заляпанная лампочка на шнурке не добивала до пола. Артём вскочил.

«Эк, в душу его мать», — пробормотал Михасюк, — «ну да ладно… объясни ему тут, что к чему», и с этими словами уменьшившаяся на одного человека группка испуганных людей, увлекаемая Михасюком, ухнула далее по туннелю.

-- Что происходит, что мне делать, — слишком жалобно, его самого покоробило, пролепетал Леденцов. Из подсобного помещения вышел какой то высокий дядька в надвинутом на глаза брезентовом капюшоне.

-- Слышь, волнуется интеллигент, — с усмешкой обратился дядька к приёмщице, и та визгливо хихикнула. — Да ты не робей, Артёмка, просто бумаги не сошлись, понимаешь-ты. Смотри сам, — дядька подвинулся поближе и положил руку на леденцовское плечо, Артём с ужасом обратил внимание, что на руке остался только один палец, вместо остальных торчали разной длины гниющие обрубки, — надо-ть две бумажки… одна от одного ведомства, другая от другого. А на тебя только одна есть… так то...

-- И как же, может, мне обратно, а, раз бумаги-то нет, — Леденцов понимал, что это звучит глупо, и после того, что он уже успел увидеть, его никто никуда не отпустит.

-- Обратно? — захохотал дядька, и приёмщица вторила ему смехом спившейся гиены, — нет, брат Леденцов, обратно нельзя. Будем бумагу вторую ждать… тут вот и будешь теперь… ждать. Без второй справочки тебе ни туда ни обратно… Правилы, гы гы гы, — совсем уж глумливо зашёлся в смехе рослый мужик. Из разных, незамеченных Леденцовым ранее местечек и нор, начали к ним подтягиваться местные.

В этом паноптикуме Артёму Леденцову предстояло промучиться следующих шесть с половиной долгих лет, пока консиллиум врачей не решился отключить лежащего в коме пациента от машины искусственного питания.