goos : Отражение меня

— Эта сука думает, что у тебя съехала крыша, – он улыбается так, будто знает все секреты на свете.
— С чего это ты взял? – не собираюсь верить ни одному слову.
— А с того, что она сегодня звонила какому-то психотерапевту, или психиатру, или психологу. Так вот, она с ним долго разговаривала, угадай, о ком. « Я так обеспокоена его состоянием, меня тревожит его поведение». И прочая пурга. И договаривалась о приёме. Да.
Он многозначительно замолчал, ожидая моей реакции. Не будет никакой реакции. Он провоцирует меня. Делаю вид, что не замечаю его.
Бритва скользит по щеке, словно снегоуборочная машина, оставляя чистую полосу среди белоснежной пены. Если кто здесь и сумасшедший, то это он сам.
— Поверь мне, дальше будет ещё хуже. Она просто запрёт тебя в психушку. И пока тебя будут пичкать антидепрессантами, колоть серу, пока будут делать лоботомию и ковыряться в твоих мозгах, она оттянется по полной с твоим лучшим другом. Ты же знаешь этих друзей. А он совсем не равнодушен к ней, и не упустит момента поставить парочку пистонов. Да что я тебе рассказываю, ты и сам в курсе.
— Иди в жопу, — отвечаю я.
— Ну, как знаешь. Это твоя жизнь.
Пальцы скользят по подбородку в поиске пропущенных щетинок.
— Слушай, у меня хорошая идея. Может просто отрезать ей голову? Подумай. У тебя же есть на кухне большой острый нож?
— Прощай, — отвечаю я.
— До встречи. «Прощай» — это слишком оптимистично.

Чёрная полоса в жизни затянулась надолго. Беспросветно. За три месяца я похудел на двадцать килограмм. Нервы и бессонные ночи, литры кофе и несметное количество сигарет. От прежнего весёлого, румяного толстячка осталась только тень с поседевшими висками и мешками под глазами. Так тяжело ещё не было никогда.
И тогда появился он.
Уставился на меня с той стороны зеркала с ехидной улыбкой.
— Привет, — сказал он.
Или это сказал я, или мы сказали одновременно. Не помню.
— Хреново? – спросили мы.
— Хуже некуда, — ответили мы.
— Ничего, дружище, всё пройдёт. Вот увидишь. Всё будет в шоколаде.
Мы улыбнулись друг другу.
С этого дня мы стали встречаться регулярно. Иногда я специально заходил в ванную комнату, чтобы переброситься парой фраз.

— С кем ты разговариваешь в ванной? – спросила жена.
Вопрос застал меня врасплох.
— Ни с кем, — соврал я. – Я репетирую речь.
— Да?
— Я буду представлять новый проект.
— Ты серьёзно? Тебя повысили? – в её голосе смешались надежда и недоверие.
— Пока нет вакансий, но в перспективе…
— Милый, я всегда верила в тебя.
— Я знаю.
Ей совсем не обязательно быть в курсе моих проблем.
— Ты так много работаешь. Может, возьмёшь отпуск на пару недель? Куда-нибудь съездим?
Отличная идея, особенно, когда у меня взяли подписку о невыезде.
— Не сейчас. Чуть позже. Обещаю.
Она не знает, что я уже месяц не хожу на работу. Вместо этого регулярно встречаюсь с адвокатом и прокурором. Остальное время бесцельно брожу по городу.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.

— Сюси-муси, розовые сопли, — кривится он. – Ты ей веришь? Посмотри на себя. Разве таких можно любить? Ты же полное дерьмо! Неудачник и совсем не красавчик.
Я удивлён. Он никогда со мной так не разговаривал.
— На себя посмотри.
Опять этот сарказм в глазах.
— Я сказал это не для того, чтобы тебя обидеть. Наоборот, я единственный, кто скажет тебе правду. Запихнёт в тебя горькую пилюлю. Даст стимул к переменам. Кем ты был? Балагур, душа компании, рубаха-парень, достаточно умный, чтобы сделать блестящую карьеру. И что? Кем ты стал? Шестёрка, попка, которая ставит подписи, не читая, на каждой бумажке, которую подсовывает начальник. Кучка наивного дерьма. Сколько у тебя было друзей? А подруг? И что сейчас? Домосед, подкаблучник и тряпка. Когда ты последний раз упивался в баре? Когда последний раз дрался? Когда хватал за задницу прекрасную незнакомку? Они смяли тебя, растоптали, смешали с навозом. Все. Все против тебя. Весь мир. Тебе не кажется, что пора взяться за этот мир, и надавать ему по соплям?
Я ошеломлён. До этого мы просто перекидывались ободряющими фразами. А тут такой монолог. Отражение в зеркале читает мне мораль.
Ха!
Да пошел он. Сам дерьмо и тряпка. Мне нравится моя жизнь. Я люблю свою жену.
Неприятности? Я уверен, что всё решится в мою пользу. Адвокат обещал…
— Адвокат – дешёвая проститутка. Его давно уже перекупили, — он читает мои мысли. – Он без всяких колебаний преподнесет тебя суду на блюдечке. Даже прокурору делать нечего будет.

После этого разговора я избегал встреч. Перестал бриться и старался не задерживать взгляд на зеркалах. Но мне не хватало общения с ним. Пусть он говорил резко, но в чём-то он однозначно прав. В том, что пора что-то делать со своей жизнью. И я вернулся.
— Привет, — сказали мы и улыбнулись друг другу.
— Хреново.
— Ничего, всё поправимо. Доверься мне.
— Как? Ты же просто моё отражение.
— Да? Ну-ну… — опять эта многозначительная ухмылочка.
— А что, нет?
Выражение его лица сменилось на презрительно-злобное.
— Нет, козёл! Конечно, нет!
— Ты ошибаешься, — я пытался улыбнуться, но ничего не вышло. Мышцы лица словно стянула судрога.
— Нет, парень, это ты ошибаешься.
Он резким движением смахнул с полки под зеркалом бутылочки, пузырьки и тюбики. Часть упала в раковину, часть — на пол, флакон духов разбился о кафель, и наполнил ванную удушливо-сладким ароматом.
Он достал из раковины тюбик с кремом после бриться.
— Что это? – спросил он. – Не отвечай, вопрос риторический. У тебя косметики намного больше, чем необходимо мужчине. Бальзамы, кремы, лосьоны. Ты случайно не педик?
Он выдавил весь тюбик в раковину и взял другой.
— Прекрати! – крикнул я.
— Я же всего лишь твоё отражение. Вот ты и прекрати!
Я ничего не мог поделать. Просто стоял и смотрел, как смывается в канализацию содержимое очередного тюбика. Сказать, что я был напуган – не сказать ничего.
Жене сказал, что поскользнулся и случайно опрокинул полку.
Ага, и выдавил все кремы. Вряд ли она поверила.
— Будь осторожен, дорогой, — всё, что прозвучало в ответ.
— Ты опять репетировал речь?
— Да, а что?
— Думаю, тебе не стоит выступать с такой речью.
Она пристально смотрит мне в глаза. Ждёт, что я всё расскажу. Всё, чего она не знает.
— Ты что, подслушивала?
— Нет. Просто проходила мимо.
— Ты шпионишь за мной?
— Ты так громко разговаривал.
— Дрянь! – кричу и стучу кулаком в стену. – Что тебе нужно? Что тебе не нравится?
Я сам поражён своей реакцией, что уж говорить о жене.
— Прости, не знаю, что на меня нашло, — пытаюсь обнять её, но она отстраняется.
— Дорогой, я же всё вижу. Расскажи мне, что происходит.
— Ничего. Небольшие проблемы. Но всё под контролем. Я не хотел, чтобы ещё и ты переживала…
— Не знаю…не знаю, как тебе сказать…Ты можешь неправильно понять…
— Что?
— В общем, я думаю, ничего тут такого нет…многие так поступают. Многим это помогает. Мне посоветовала знакомая…у неё была жуткая депрессия, она уже собиралась выброситься из окна…Просто, если не можешь справиться с проблемой, нужно изменить своё отношение к ней.
— Что?
Он был прав. Эта сука хочет упрятать меня в дурдом!
— Ты же не против, если мы сходим к одному человеку? Доктору?
— Ты что, думаешь, что я свихнулся?
— Нет, нет! Мне хочется помочь тебе. Ты так изменился. Я хочу, чтобы ты снова стал таким, как раньше.
— Хочешь отправить меня в психушку?
— Я так и знала, — она тяжело вздыхает и уходит в комнату. Слышу, как она рыдает.
Как я мог так с ней разговаривать? Уверен, что она действительно хочет мне помочь. А я…

— Я тебе говорю, отрежь ей башку. Хочешь, это сделаю я? Сразу станет одной проблемой меньше.

— Ты видел, какой «Лексус» у твоего шефа? А тебя посадят.

— Ну, что говорит адвокат?

— Сходи к психиатру, интересно, что он скажет.

Я его ненавижу. Третий день не захожу в ванную.

Он вышел из зеркала. Лицо появляется то у случайного прохожего, то в телевизоре, то даже складывается из узоров на обоях. Третью ночь я лежу с закрытыми глазами, не в состоянии уснуть. Тёмный силуэт стоит в углу комнаты, сливаясь с интерьером. Но я отчётливо вижу белки глаз и белозубую ироничную улыбку. Он молчит, и ждёт, когда я усну, чтобы отрезать голову моей жене. А потом мне. Он займёт моё место, станет хозяином моей жизни. Решит все мои проблемы, я в этом не сомневаюсь. Вот, что ему нужно от меня. Чтобы я подвинулся, уступил ему место.
— Уходи, — шепчу, чтобы не разбудить жену.
Он улыбается и отрицательно качает головой.

— Я подумал, и решил сходить с тобой к доктору.
Жена облегчённо вздыхает и обнимает меня. Признание того, что с головой непорядок, уже говорит о том, что я небезнадёжен.
Завтра мы идём на приём. Мне даже любопытно испытать на себе магию вправления мозгов.
Вечер прошёл замечательно. Ужин был великолепным, с шампанским и даже свечами. Так романтично. Так, как было раньше. Когда-то давно.
Для жены я растворил в последнем бокале три таблетки шампанского. Пусть спит крепко и не думает о моих проблемах. Не хватало ещё, чтобы она увидела это пугало в углу.
Но в эту ночь он не пришёл. И я уснул, провалился в бездну небытия.

— Мы сегодня никуда не идём, — говорит жена.
— Почему? Я уже настроился.
— Доктор умер. Сегодня ночью.
— В смысле?
— Не знаю. Умер. Это всё, что я знаю.

Позвонил бывший коллега и с нескрываемой радостью в голосе сообщил, что бывшего шефа зарезали сегодня ночью. Семь ножевых ранений.
— В смысле? – спрашиваю я.
— Не знаю. Зарезали. Подробностей не знаю.

Как бы там ни было, это хорошая новость. Теперь у адвоката будут развязаны руки. Валить на мёртвого намного легче. Мёртвый не подкупит судью и не даст взятку прокурору. Звоню адвокату. Никто не снимает трубку. В течении двух часов от него ни слуху ни духу. За что я ему плачу?

Он сидит на краю ванной и курит. В зеркале я вижу только руку с сигаретой. Я боюсь спрашивать, а он не торопится рассказывать. Наконец, я встаю, гашу окурок о раковину. Он поднимается на встречу и повторяет каждое моё движение.
— Это всё ты сделал?
— Ну, не ты же. Кто ещё о тебе позаботится?
Он похож на сытого довольного кота.
— Ты псих.
— Возможно. Ну, что, осталась всего одна проблема. И ты свободен. Мы свободны.
— Не смей, скотина! Только попробуй!
— И что ты мне сделаешь?

В ванную возвращаюсь с молотком и, не дав шанса заговорить меня, бью в улыбающуюся физиономию в зеркале. Лицо распадается на осколки, осыпается и умножается многократно.
— Что произошло?
В ванную забегает испуганная жена, непонимающе смотрит на меня, на молоток, на разбитое зеркало. Первой мыслью было размозжить ей голову, чтобы не задавала дурацких вопросов. Но меня сразу отпустило, я снова присел на ванную и закурил.
— Что это с зеркалом?
— Собирай вещи и отправляйся к маме. Когда всё закончится, я позвоню.
— Что закончится?
— Прошу тебя. Это очень серьёзно. Собирай вещи, и чтобы через час тебя не было.
— Я никуда не поеду.
Потом её взгляд падает на молоток.
— Хорошо, говорит она. Хорошо. Я уеду.
— Потропись.

Лежу в спальне, уставившись в потолок. Слышу, как жена складывает чемоданы, хлопает дверями шкафов и плачет. Так будет лучше. Там он её не достанет, ничего у него не получится. А я разберусь с ним один на один. Ещё не знаю, как, но, уверен, я что-нибудь придумаю. Когда жена уехала, я уже спал.

Первое, что я сделал – купил новое зеркало. Я же ничего не боялся, я готов посмотреть ему в глаза. Но он не появлялся. На меня смотрело осунувшееся почерневшее лицо с уставшим тусклым взглядом.
Я звал его, я кричал, умолял, угрожал, но его не было.
Неужели он сдался?

Я спал несколько дней, просыпаясь только для того, чтобы попить воды и сходить в туалет. И снова валился без сил на кровать.

Жену я нашёл, когда появился запах. Она лежала в шкафу, с посиневшим лицом, вывалившимся языком и выпученными остекленевшими глазами. Он задушил её ремнём. У меня не осталось сил на какие-либо эмоции. Я пошёл в ванную, где он уже ждал меня всё с той же довольной улыбкой.

И тогда я поменялся с ним местами. Я ушёл в зазеркалье, меня просто затянуло, протащило сквозь тонкий слой стекла и серебра.
А он выбрался оттуда. Теперь мы так же смотрели друг на друга, но улыбался я, а он был напуган и растерян. Давай, расхлёбывай, дружище, то, что сам натворил, а я умываю руки.

Его не посадили, его заперли в психушке. Он был настолько напичкан химией, что превратился в овощ с блуждающим взглядом и постоянной струйкой слюны, вытекающей изо рта. Но я не простил его. Конечно, нет. Мне не нужно зеркало, чтобы явиться к нему. Регулярно я появлялся палате, становился над койкой и строил страшные, угрожающие рожи. И когда он начинал визжать и биться в истерике, приходили санитары и добавляли ему тумаков и новую дозу химикатов.