детский писатель Шнобель : Баллада о цирковых артистах

Нет лишних билетов, весьма многолюдно,
Аншлаг в старом цирке на Синем бульваре.
Мерцали софиты во тьме изумрудно,
Артисты на сцене, оркестр в ударе.
Под куполом цирка натянута леска,
Скользила по ней Пешеходова Света,
На теле её с газырями черкеска,
А ноги в лосинах телесного цвета.
Стояли внизу за кулисами цирка,
За Свету, свои кулаки зажимая:
Влюблённый гимнаст по фамилии Дырка,
И клоун-жонглёр Ибрагим Джамурая.
Любовные чувства, питая к Светлане,
Гимнаст, позабыв о привычном покое,
Под девичьим фото в гримёрке — чулане,
Любил её твёрдой, но нежной рукою.
А клоун-жонглёр возле клетки слонихи,
Мечтам предавался довольно интимным.
Но часто на окрик ночной сторожихи,
Бежал, оставаясь для всех анонимным.
Какой же была Пешеходова Света?
Была она просто чертовски красива!
Тут были глаза бирюзового цвета,
И огненно-рыжая конская грива.
Упругая грудь и красивые ноги,
Порочные чувственно-пухлые губки.
При этом витал ореол недотроги,
И этакой нежной и чистой голубки.
Народный артист и главреж в худсовете,
Большой почитатель шотландского виски,
Не раз повторял: «В Пешеходовой Свете,
Я вижу задатки большущей артистки».
Однажды друзья Джамурая и Дырка,
Признались Светлане в любви безграничной.
На влажных опилках любимого цирка,
Немного сумбурно и даже комично.
«Вы, милые парни» — ответила Света,
«Но счастье я вряд ли найду рядом с вами,
Коль словно Ассоль жду прихода корвета,
И в грёзах плыву под его парусами».
«К тому же »- немного подумав, сказала,
«Зарплата артиста, ведь, в сущности скука,
Гимнасту и клоуну я отказала,
Но дам олигарху… и сердце, и руку».
Но парни не стали страдать раскисая,
Уволились разом артисты из цирка.
Подался в Чечню Ибрагим Джамурая,
В Израиль к родне срочно вылетел Дырка…
Года пронеслись, как вороны над домом,
На пенсию вышла Светлана Петровна,
В ней ту, что по леске плыла невесомо,
Сегодня признали б довольно условно.
На обе ноги то и дело хромая,
(Канат оборвался под куполом цирка),
Глазами всё ищет в толпе Джамурая,
А может быть встретить пытается Дырку.
И ей невдомёк то, что стал Джамурая,
Аслана Моссадова правой рукою.
Прошёл он исламским путём самурая,
Не зная в «Аль-Каиде» сна и покоя.
На вилле в оазисе близ Эр-Рияда,
Гарем, куча денег, детишки и внуки.
Но только про это подробно не надо,
У этой «Аль-Каиды» длинные руки.
И Дырка в Израиле, в полном порядке,
Там щедрое солнце и домик на море.
За крепкие мышцы — спасибо зарядке,
За живость ума — соответственно Торе.
Он главным раввином теперь в Тель-Авиве,
И сальто не крутит уже бесшабашно.
Мацу, размягчая в кошерной подливе,
О прошлом жалеет, порою, ужасно.
Так прозою жизни расколоты чувства!
Возможно, могло всё сложиться иначе,
И этих солдат циркового искусства,
В объятья свои приняла бы удача.
Почтенную старость в Москве коротая,
Вахтёром ЦДРИ мог работать бы Дырка,
Билеты в «Ленком» продавать Джамурая,
В киоске напротив любимого цирка.
Доплату имея от мэра столицы,
Себя ощущать не пристало изгоем,
Поэтому их просветлённые лица,
Сияли бы светом тепла и покоя.
Финансы в любви – нет печальнее темы!
Светлану Петровну мне жаль отчего-то.
Виною всему равнодушье системы,
И слабая с кадрами в цирке работа.

Детский писатель Шнобель (с)