Лев Рыжков : Заебало (I)

1.
Воскресным утром менеджер Дима понял, что в мире слишком много явлений и обстоятельств, которые мешают ему жить. Очень назойливо мешают. Если сформулировать с предельной краткостью и четкостью, все эти явления, обстоятельства, события менеджера Диму просто заебали.
Иногда жизнь казалась менеджеру Диме рекой. Вот она тоненьким, хрустальным ручейком выпрыгивает из родничка и скачет по камушкам чистенько, легко. Но в какой-то момент своего течения река обнаруживает, что ее берега вдруг ощетинились трубами. А из труб хлещет говно и промышленные стоки. И труб этих – множество! А вода в реке – уже и не вода, а некая субстанция, в которой плодится гниль, а все прочее живое умирает.
Вот краткий список вещей и явлений, заебавших Диму:
1) Работа. Изнурительное, нервное времяпровождение. Принудительное заточение в четырех стенах с задротами, стервами и одним алкашом. Который еще и твой начальник. Оплачивается дурно. Смысла не имеет. Мысль о работе трупным смрадом отравляет воскресные дни. Такие, как сегодня…
2) Отсутствие общения. Еще год назад все было иначе. Год назад Дима учился в институте, и вокруг были друзья-товарищи. Сейчас их нет. Исчезли. Заняты своими делами.
3) Жизнь с родителями. Гостей не пригласишь. Бабу не приведешь. Даже куришь в подъезде. Всё под контролем.
4) Кредит. Его Дима оформил год назад, купил «мазду». Отдавать еще два года. Взносы по кредиту стабильно сжирали две трети зарплаты.
5) Разговоры о свадьбе. Их заводила Яна – девушка Димы. Дима прикидывался дураком. Небезуспешно. Но защита была слишком хрупкой, а напор – слишком яростным. Скоро придется говорить серьезно. Кстати…
6) Говорить серьезно. Как правило, такая формулировка ничего хорошего не предвещала. В любом случае эти слова сигнализировали о скором вторжении в размеренную жизнь Димы различных Геморроев и их верных спутниц Нервотрепки, Суеты. Эти слова часто произносили почти все люди в Димином окружении – начальник, родители, Яна.
7) Пробки. По пути из Свиблово (дом) на Профсоюзную (работа) избежать их невозможно.
8) Погода. Если только перманентно моросящий тухлой влагой ледяной пиздец можно назвать погодой.
9) Телевизор. Одно говно по ящику.
10) Радио. Попса галимая, дебильные шутки, лажовые прогнозы пробок.
11) Офисная столовка. Дорого и опасно. Чревато поносом. У Димы за год работы он уже случался трижды.
12) Базары в курилке. Бля, как про такое можно пиздеть сутки напролет?
13) Клиенты. Каждый раз, набирая номер клиента из базы, Дима как в бассейн с вышки прыгал. В девяти из десяти случаев Диме были не рады. Не часто, но посылали.
14) Виноградов. Зубастый хмырь у окошка. Офисное чмо. Шутничок, бля. Дима копил силы на новогодний корпоратив. Там, вполне вероятно, Виноградов получит от Димы по ебалу.
15) Тёлки в офисе. Дима не исключал, что где-нибудь в адских промзонах Капотни, в заброшенных ангарах, проводится секретный конкурс «Мисс Уебище». А финалистки – получают работу в их офисе.
16) Глючный Интернет. В офисе он подключен по самому дешевому тарифу. Часами страницы грузятся.
17) «ВКонтакте». Тупня и страшные бабы.
18) То, что пиво на работе пить нельзя.
19) Кофейный аппарат в офисе.
20) Дети.
21) Старухи.
22) Супермаркеты, очереди к кассам.
23) Весь, без исключения, район «Свиблово». Да и, пожалуй…
24) Вся Москва
25) Новый год – хуйня по ящику, елка, оливье, поздравления, подарочки, вопли с улицы, салюты, алкаши, пьянка.
26) Собаки.
27) Рожи на улицах.
28) Менты. Особенно гаишники.
Список можно было бы продолжать достаточно долго. Конечно, не до бесконечности, но войти и углубиться в зону трехзначных чисел Дима мог бы довольно основательно.

2.
Обычный монолог Диминого бати перед телевизором:
- …сука вот ведь блядская ты посмотри на него ебало отожрал а у кого деньги спиздил у кого а да что ж ты блядь говоришь да тебя сучару за измену родине судить надо Советскому Союзу присягал а теперь пиздит нет ну что значит Сережа не матерись ты посмотри только на этого козла только посмотри ха-ха нет ну глаза бессовестные вообще стыд совесть всё потеряли оболтусов нарожали еще им квартиры покупай когда же вы все сдохнете на хуй да что значит не матерись ты на них посмотри только сука вот ведь блядская…
…
Если Димину жизнь можно было сравнить с рекой, которую загрязняют поганые трубы, то батина жизнь определенно представляла собой речку-вонючку, на века испоганенную стоками особо тлетворного химбината. Вода – та субстанция, что составляла батину жизнь, была отравлена настолько, что уже представляла опасность для всего живого на берегу.
…
Дима завтракал яичницей и салатом из морепродуктов и вяло тупил в кухонный телевизор, силясь хоть что-нибудь разобрать сквозь батин монолог и матушкины вздохи: «Не матерись, Сережа!»
Понять удалось то, что по ящику сегодня показывали какую-то нереальную хуету. По Первому был Стас Михайлов. Похитив с кухонного стола пульт и осторожно перелистнув канал, Дима вдруг понял, что «Россия-1» тоже транслирует тот же самый концерт. Когда Стас Михайлов обнаружился и на НТВ, Дима почувствовал легкое беспокойство.
По счастью, на ТНТ нашелся «Камеди-клаб».
- О! – обрадовался Дима.
- Переключи! – потребовала матушка. В ее голосе дребезжала легкая истерика.
- Мамуль! По остальным – Стас Михайлов!
- Лучше пусть он, пусть Стас этот, чем я буду смотреть эту гнусть! – Матушка так и говорила – «гнусть». Сама придумала слово. – Ты смотришь это, а у тебя разлагается мозг! У тебя же высшее образование!
- Мамуль! Да пусть хоть это!
- Дай пульт! – потребовал батя.
Дима неохотно подчинился. Батя переключил на Михайлова, некоторое время морщил лоб. Обычно монологи свои он высказывал политикам. Артистов – игнорировал.
Однако, после недолгого раздумья, батя созрел и разразился:
- …сука вот ведь блядская ебало нажрал по трем каналам выступает одного ему мало а деньги-то воровские нет что хотят то и творят да что значит не матерись посадили себе на шею ворюг захребетников Сталина на них нет все бы живо на хуй в Сибирь маршировали бы уже а то сука на хуй песенки поют сука вот ведь блядская…
…
Дима понимал, что батя – не один такой. Наверняка ведь еще есть такие.
Да что там! В каждом доме есть такие старые хрены. Их тысячи, сотни тысяч. Их миллионы.
Дима попытался представить себе миллион старых хренов – в трусах, тапочках, вопящих в телеки. От такой картины становилось дурно.
Батя обычно исторгал словесный понос с таким напором, что Диме порой казалось, что батя не просто говорит, а блюет словами.
…
У себя в комнате Дима обнаружил, что Интернет – умер. Сколько ни пытался Дима подключиться к сети, всякий раз выскакивала табличка: «Ошибка соединения. Доступ невозможен».
В конце концов, Диму это заебало, и он запустил «шарики».
Игра «шарики» тоже была близка к тому, чтобы заебать Диму.
Примерно через полтора часа позвонила Яна.
- Мы встретимся сегодня? Нам надо серьезно поговорить. Как о чем? О наших отношениях. Я хочу понять, мы еще встречаемся, или вдруг прекратили? Почему я тебе первая звоню? Ты меня совсем-совсем не любишь, Димуська?
- Ну, люблю, — признал Дима.
- А что же не звонишь?
- Звоню. Почему не звоню…
Жалкая струйка Диминого оправдательного лепета оказалась сметена могучим потоком энергии Яны.
- Давай в четыре встретимся? На Новокузнецкой, ага? В кафушке. Да, в той самой…
- Ага, — капитулировал Дима.
- Только, Димусик, не пей! Я тебя умоляю. Даже пива. Ла-адно?
- Ладно.
«Бля, — подумал Дима совершенно нерадостно. – Выходить в эту гнусть, на улицу. Пиздёхать до метро. Или, того хуже, пробираться на тачке. Дорогущее кафе. Понты. Ебаные тухлые роллы. Ёбнутые палочки. Хитрый разговор о свадьбе. Подлавливание на словах. Планы на будущее. Ипотека. Долговая яма пожизненно. Заебало. Заебало».
И от такой жизни – еще и не выпьешь.
Хотя…
Был и еще один вариант.
На районе, через дом, жил Стас – Димин одноклассник. На работу Стас не ходил. Занимался дизайном на фрилансе. Зарабатывал, кажется, больше Димы.
- Стас, алё, как дела?
- Супер. Чё хотел?
- Диск послушать.
- Э-э… Ну, приходи. Пара песенок еще осталась.
- О, ништяк!
Дима засобирался в путь.
3.
Когда дунули по второй, Дима понял, что совершил какую-то большую ошибку.
Хорошо ему не стало. После тревожного, исполненного лютым ужасом, звона в голове сознание Димы свернуло в некий зловещий лабиринт пугающих образов.
В этом лабиринте было много комнат, поворотов, ходов. И каждый из этих поворотов вел к тем вещам, людям, событиям и обстоятельствам, которые бесили Диму. Каннабисный дым воспалил фантазию, и каждая из проблем стала обрастать рогами, клыками, а выходы из проблем виделись только самые наихудшие.
С работы Диму, конечно же, уволят. Когда найдут какого-нибудь еблана, который согласится пахать за меньшие деньги. Станет нечем выплачивать кредит. Работу, если и найдешь, то только хуже. Придется идти работать в «Макдональдс». Невероятный позор для человека с высшим образованием.
Услужливая фантазия мгновенными мазками изобразила картину: вот Дима, в фартучке и пилоточке. Говорит: «Свободная касса». А из-за стойки на него смотрят, смотрят ехидные глазенки одноклассников, однокурсников, случайных знакомых. В этих взглядах – лишь брезгливая снисходительность. Диме стыдно, как будто он не в корпоративном переднике за стойкой стоит, а в комплекте женского бикини.
Нет, в «Макдональдс» Дима не пойдет. Все, что угодно, только не это.
Фантазия отпрыгнула назад. Вот Дима едет домой, чуть позже обеда. Обходной лист уже заполнен. Впереди – неизвестность. Лишь плескается в желудке последний обед в офисной столовке. Плескается… Бля…
Неожиданно мысленный взор Димы проникает в жаркую, сочащуюся едкими соками комнатку желудка. Видит вязкую измельченную жижицу, наподобие киселя. Видит бурление на ее поверхности. Вздуваются пузыри. И вдруг лужица словно закипает, вязкая жижа выстреливает вверх, будто извергается вулкан. Ударная волна – несется, несется по внутрителесным полостям, несется, смывая преграды.
Дима стискивает зубы. Против внезапного поноса в пробке – нет противоядий. Только терпение.
Кому-то эта картина показалась бы смешной. Но на самом деле она была – чудовищной. Если допустить существование Бога, то, допустив такую ситуацию, он просто размазал Диму по асфальту, лишил его всякого интереса к дальнейшему существованию.
Дима открыл глаза. Слава Богу, он был не в пробке. Дима – все еще в гостях у Стаса, удутый в хлам.
А вот срать – действительно хотелось. Хотелось – очень слабое слово. Говорить «хотелось» в этой ситуации все равно, что назвать цунами у азиатских берегов легким волнением на море.
- Ыщщщщщщ, — сказал Дима. – Я – в сортир.
…
Закон подлости, как Дима убеждался ежедневно, был фактически единственным верным законом мироздания. Если могло случиться что-то наихудшее, оно непременно случалось. Если два-три неблагоприятных фактора могли совпасть – они совпадали в обязательном порядке.
Согласно этому закону, стоило Диме начать извергать из себя перебродившие продукты пищеварения, как затрезвонил мобильный.
Яна.
- Да, Янусик.
- Ну, я выехала.
- А.
- Дим, ты чего? Выехала я, говорю.
- Ыщщщщщщщщщщ….
- Что с тобой? Что за странные звуки?
- Да тут… э-э… шумит что-то.
Дима ждал нудных вопросов: что шумит, зачем, почему Дима снова врет?
Но Яна неожиданно согласилась:
- Да вообще ужасно на улице, — сказала она. – Ужасно!
- Ага.
- Алкаши какие-то. Орут все что-то… Давай, приезжай быстрее.
- Ага.
4.
- Ну, пойду я.
- Ага, песдуй. Смыл за собой?
- Ну… да…
Обида на этот вопрос Стаса прорвалась сквозь ватное оцепенение Диминого мозга уже на улице.
«Это ж кем надо меня считать, чтобы так подумать?» — вяло плескалось негодование. Впрочем, память подсказала один из недавних эпизодов, когда Дима был у Стаса в гостях и – да, забыл смыть. В таком случае, Дима имел право на такой вопрос.
«Да и фиг с ним, накурил, и ладно!» — подумал Дима.
На улице – заснеженной, необычно многолюдной, грохочущей трамваями и гудящей автомобильными клаксонами, паника отступила.
Теперь Дима ощущал себя вполне себе в порядке. Единственно, тревожил некстати образовавшийся понос.
«Что я съел?» – подумал Дима.
Определенно, причиной внутренней революции явно была не яичница. Скорее, салат…
Матушка экспериментировала с морепродуктами. То-то они казались на вкус – горьковатыми…
Готовила Димина матушка – отвратительно. Хуже того – любила кулинарные эксперименты. Смотрела гастрономические программы Урганта и жены Парфенова. Потом вся семья, бывало, мучилась желудком.
Матушкина стряпня тоже фигурировала на одной из отдаленных от верхушки позиций Диминого заебало-рейтинга.
…
Однако неожиданно все эти мелкие, сдавленно-жалобные мыслишки оказались сметены прочь, куда-то на дальнюю обочину разума. Эти мыслишки расшвыряло.
Как легчайшие китайские джонки в кантонской гавани, куда вошел циклопический дредноут.
Как повозки с осликами на улицах священного Бенареса, когда по улицам катится блистательная колесница Джаггернаута.
(«Хуясе!» — жалобно пискнул испуганный внезапными образами рассудок Димы.)
Непрерывный, блистательный поток сияющей МЫСЛИ затопил пыльную каморку Диминого разума. МЫСЛЬ лилась легко и свободно.
«Дядька рассказывает», — называл такое состояние бывалый Стас.
И неведомый «дядька» действительно «рассказывал». Голос «дядьки» Дима не мог идентифицировать, но чем-то он был похож на гулкий баритон анонсов разоблачительных передач по ящику. Но был в то же время мягче.
Вот что рассказывал «дядька»:
…
«Под небом голубым есть город золотой»… Ты наверняка слышал эту песню. Знай, что всё, о чем там поется – правда.
Город действительно есть. Он где-то рядом, но недосягаем. Причудливая архитектура, диковинные сады, приветливые обитатели. Это – Город Тысячи Наслаждений. Каждая секунда пребывания там приносит блаженство, которое, продлись оно хоть на мгновение дольше, может тебя убить.
Человек может побывать там. Но с очень кратким визитом. Это называется – посмотреть одним глазком. Больше нельзя. Смертельно опасно. Человек попадает в Город Тысячи Наслаждений либо на вершине любовной страсти, либо под действием наркотиков. Вернуться в этот город мечтают все влюбленные, все наркоманы. Но путь закрыт.
Помнишь, в детстве ты читал рассказ Герберта Уэллса «Дверь в стене». Он о том, как лондонский мальчик по дороге в школу случайно зашел в незнакомую дверь. За дверью он увидел Город и его обитателей. Много лет мальчик мечтал туда вернуться, но дверь исчезла. Много лет спустя, уже взрослым человеком, выросший мальчик увидел дверь, шагнул в нее и умер.
Этот город видел и поэт Кольридж в опиумных грезах. Кольридж назвал его Xanadu и оставил единственное более-менее подробное описание, так и оставшееся незаконченным. К поэту пришел почтальон, и память о чудесном месте у Кольриджа стерлась, оставив лишь смутное послевкусие. Больше Кольридж в Xanadu не возвращался.
А песня Lucy In The Sky With Diamonds! Она тоже – о городе.
«Винни Пух» — о нем же.
Версаль, Петергоф, Шёнбрунн – все это тщетные человеческие попытки воссоздать Xanadu.
…
Люди когда-то жили в Xanadu. И ты, конечно же, слышал эту историю.
Бог – большой ребенок. Этот всесильный Кристофер Робин обожает игры. Он создал Xanadu, поселился там, окружив себя доброжелательными медвежатами, поросятами, кроликами, осликами.
И вот однажды Кристофер Робин создал людей.
Спустя незначительное время людям в Xanadu надоело. Звучит парадоксально, но жизнь в Xanadu заебала твоих предков. Может быть, их достало размеренное, беззаботное течение жизни. Или соседи с плюшевыми мозгами. Или что-то еще…
Никакого Змея-искусителя не было. Люди сами нашли выход из постылого места. Как ни парадоксально звучит, но исход людей из Xanadu на самом деле был побегом.
Конечно, оказавшись за пределами Города Наслаждений, люди поняли, что они наделали. Но, как показали тысячелетия последовавшего печального опыта, возвращение оказалось невозможным.
Наиболее близки к возвращению люди были, когда строили башню в Вавилоне. Возможно, тогда они еще знали, как вернуться.
Песня Stairway To Heaven – мечта о возвращении. Которое невозможно.
…
И, тем не менее, каждый из нас пытается вернуться в Xanadu.
Мы видим несоответствие того, как мы живем, относительно того, чего мы хотим.
И каждый шаг в нужную сторону лишь отдаляет нас от возвращения в город, который когда-то так заебал наших предков.
Мы до сих пор совершаем побеги из своих персональных Xanadu. Нас заебывает наше существование, все то, что нас окружает. Мы делаем шаг в неизвестность.
Везет на этом пути лишь единицам из тысяч. Да и то, больше потому, что везучие единицы хотя бы примерно представляют, куда нужно идти.
Большинство беглецов обречено на катастрофу, на беду. Они не знают, что их ждет. Спутники этих людей – демоны, имя которым Беспечность, Самонадеянность, Глупость.
Те же самые демоны, которые руководили побегом людей из Xanadu.
…
«Ебать прёт!» — подумал Дима.
Мысль эта была как нож. Она пропорола «рассказ» невидимого «дядьки», как легкую, туго натянутую ткань.
Исчез, превратился в дымку дредноут в игрушечном порту Кантона.
Рассеялась невесомым туманом колесница Джаггернаута.
«Ох, ебать! – думал Дима свои собственные мысли и радовался. – Когда же меня отпустит-то?»
Дима ввинтился в толпу и спустился в подземку.
«Xanadu-ду-ду!» — напевал, веселясь, какой-то голосок в черепе.
Мысли резвились, как детишки в классе, откуда вышел строгий учитель.