СПЖ и Моралька (тандем) : Ебаная жизнь-Проебаная жизнь-Заебаная жизнь. Начало...

Он страстно, почти со стоном от переполнявшего возбуждения обнял ее. В лифте они принялись жадно целоваться. Он и она давно жаждали этого и с ненасытностью кинулись друг другу в объятья. Еще совсем недавно, буквально десяток минут тому назад, когда они только встретились, когда началось их первое свидание, то внутри ее машины, куда он сел ненадолго, она проявила нерешительность. Она показала ему, или хотела ему показать, свои сомнения. Свои робость и неуверенность. Даже если она хотела сыграть таким образом, то получилось у нее настолько отменно и натурально, что он в какой-то момент подумал, что их свидание лишь пустая затея из которой ничего не получится. А значит ни к чему и время терять. Пробормотав что-то с извинительными интонациями он вылез из ее машины на улицу, чертыхнулся, хлопнул дверцей, сел к себе, повернул ключ зажигания и куда-то поехал, а куда и сам не знал. Просто крутил руль без всякой цели, раздумывая: «Какого черта ей о меня нужно? Ни «да» не говорит, ни к черту не пошлет — странная какая! Не разберешь их, баб этих…» Впрочем, продолжалась его езда недолго. Точно гром среди ясного неба неожиданно раздался телефонный звонок. Ее звонок. Увидев, что звонит именно та самая девушка он всей душой возрадовался, возликовал, даже издал победный вопль во всю глотку и тут же прижался к обочине, ответил…
О чем они тогда говорили? Так ли это важно? Между ними шла обычная игра людей, которым прекрасно известно, что все закончится именно так, как им и нужно, но для достижения глубины переживаний в самом начале следует осторожно повалять дурака. Заставить своего партнера чуть понервничать. Потому что так полагается, ведь нет в жизни легких путей и быть не может. Ничто не дается даром и право на счастье всегда нужно заработать, как и все в человеческом существовании. Все мы живем в мире обычаев и условностей. Мы заключены в этом мире и он страшно нам мешает, убивая в отношениях естественную простоту.
- Я прошу вас вернуться! Очень прошу… — услышал он в трубке ее чуть ли не плачущий голос. Они до сих пор называли друг друга на «вы». Была между ними такая вот, незагаданная игра и обоим она нравилась.
- Сейчас я… — От охватившего его ощущения близкого счастья он почувствовал, как вдруг пересохло в горле. От этого голос его стал ломким и напоминал шелест пыли над сухим проселком при сильном ветре. Он откашлялся и продолжил, — Сейчас я буду. Приеду. Вот развернусь только, а то здесь движение чересчур оживленное, так его разэтак, и мне придется доехать до места поворота, а это место где-то впереди, — От волнения он и говорил-то невпопад словно бы не своим голосом, — ну, там, я имею в виду, где поворот разрешен, иначе, это самое, как его… Черт! Я что-то так разволновался, что говорю не в попад, как пьяный. Вот только до разворота доберусь, а не то… В аварию попаду иначе, а это совсем некстати. Собственно, это никогда, конечно, некстати, но сейчас особенно. Я буду через несколько минут. Дождитесь меня, Алена. Пожалуйста!
Ее машина стояла все там же. Возле гостиницы. Лена шла ему навстречу. В сумраке, при свете уличных фонарей, он видел сквозь ветровое стекло, как она, одетая в белую, приталенную шубку из щипанной норки, шагала по тротуару и неуверенно, с сомнением улыбалась. Он смотрел на нее и в нетерпении водил языком по пересохшим губам. Он остановился рядом, на обочине, чудом втиснувшись в невесть откуда взявшийся проем между тесно припаркованными машинами. «Повезло мне»: подумал он, — «Хоть в малом, но повезло. Обычно места стоянки днем с огнем не сыскать, особенно, когда оно очень нужно. А здесь вот оно, пожалуйста. Это не иначе, как знамение. Добрый знак мне».
Подошли друг к другу. Встретились. Он что-то сказал ей, она приветливо ответила и про себя он заметил, что теперь ее настроение изменилось гораздо в лучшую сторону, что пропала ее неуверенность.
- Вот эта самая гостиница со смешным названием, — он указал рукой на вход в глубине двора и пригласил ее внутрь. Они очутились в пустом вестибюле, полы в котором были выложены серыми плитами «под мрамор», а в крохотной конторке виднелась «сервис-голова». Никаких лишних людей, никаких свидетелей. На оформление ушло совсем немного времени и вместо обычного, однокомнатного номера ловкая сервис-голова администраторши с лицом престарелой швеи-мотористки всучила ему номер стоивший гораздо дороже.
Он поглядел на цену и со стесненным удивлением хотел сказать ловкой ключнице, что этот номер – вовсе не то, что он заказывал по телефону, но ключница, дама в таких делах опытная, с казенной, профессиональной улыбочкой прицокнула языком и для убедительности слегка качнула головой:
- А номер, молодой человек, очень хороший, просто замечательный! Вам там понравится, поверьте мне.
Ему ничего не оставалось, как согласиться и послушно достать кошелек…
Они прошли по пустому коридору и очень скоро оказались в лифте. После обмена поцелуями она прямо там, в лифте, принялась тискать его член через брюки и этим чуть было не довела его до скоротечной, ненужной разрядки.
- Ты не думай, что со мной что-то не в порядке, — он прерывисто говорил ей на ухо с трудом успокаивался, — Со мной все нормально, но я так сильно тебя хочу, что сейчас чуть не кончил себе в брюки, вернее в трусы, — признался он и с самоиронией заметил, — Вот был бы номер, если бы так случилось! Ха-ха… Но я не такой. Говорю же, со мной все нормально, просто меня от возбуждения трясет всего. А то было бы совсем, как в детстве, когда наши желания опережают наши возможности.
- А я уже кончила, Севочка мой милый, — тяжело дыша призналась она, — И со мной такое, если честно, тоже впервые. Я хочу тебя не меньше, чем ты меня.
Он помнил. Его память надолго запечатлела все подробности той встречи. Помнил, как чуть было не оконфузился досрочно как раз тогда, когда они поднимались на нужный им для первого свидания этаж. Помнил, что собственно «нужный» этаж никто из них двоих не обозначал и за них распорядилась та самая администраторша этой гостиницы. Гостиницы, которую Сева выбрал еще загодя, благо расположен этот почасовой дом свиданий был совсем неподалеку от его дома, да и девушка с которой он так неистово желал, так жаждал слиться во плоть едину, тоже жила совсем неподалеку. Вот и случилось то, что должно было случиться. Они встретились, обменялись словами и тайными, невидимыми, влюбленными флюидами, прошли тот незримый барьер, который всегда возникает между двумя людьми, если только один из них не корыстный профессионал, торгующий своим телом за деньги. Не проститутка и не альфонс.
Но этот случай такому положению вещей не соответствовал, к сожалению. Будь все на подобном, «профессиональном» уровне – никогда не получилось бы истории, здесь рассказанной.
И у него и у нее были супруги в то время ни о чем не знавшие и даже не догадывавшиеся, ведь никто не давал им повода для подозрений. Итак, он тогда кинул привратнице требуемые для счастья купюры, схватил ключ, обнял свою знакомую девушку за талию и понесся с ней к лифту, в котором между ними началось то, чего оба так долго хотели…
Она часто отдыхала в Турции и на ней были какие-то странные, купленные ей в этом цивилизованно-мусульманском государстве сапоги: серые, замшевые и с застежкой «молнией» посреди голенища. Именно эта застежка и показалась ему странной, так как ничего подобного он раньше не видел. Сапоги, впрочем, были симпатичными и ей очень подходили: плотно обхватывали ее стройные, длинные ноги. И обратив на них внимание он мгновенно подумал, что ей, должно быть, неловко их снимать из-за этой застежки. Мысль мелькнула в его голове искрой и в следующий момент он уже позабыл об этом раз и навсегда, ведь слишком бурно и сладко все началось потом. Слишком бурно, чтобы продолжать думать о таких мелочах. Стоило им с нетерпеливым треском захлопнуть дверь номера, как спустя несколько секунд она уже оказалась перед ним на коленях, приятно ублажая его ртом. А затем они переместились на широкую отельную кровать размера «king-size», где с наслаждением принялись заниматься тем, чем и положено заниматься в таких случаях, то есть изнурять друг друга страстью.
- А-ах… А-а-а!!!
Он шумно излился прямо в нее и презерватив при этом не использовал. Почему-то он ей доверял тогда, а возможные последствия в виде детей его совершенно не пугали и предположить, что она, его горячо любимая пассия наградит его малоприятным венерическим заболеванием он, разумеется, не мог. Кто же станет думать об этом в его положении? Венерия от семейной женщины? Это кажется невероятным! Да и кто станет думать об этом в такие моменты, позабыв старинную мудрую поговорку «доверяй, но проверяй».
Сева любил Лену, вот в чем вся штука. Любил, как ему казалось, «по-настоящему», то есть искренне, до нытья в сердце и снов, в которых она являлась ему в виде мистической красавицы, парящей над заливным ромашковым лугом.
Да, тогда он и в самом деле ее любил. Или ему казалось это? Кто знает… Ответить на этот вопрос также сложно, как дать определение тому, что есть любовь. Одно можно с уверенностью сказать: любовь действительно существует. И напрасно цинично утверждать, что это лишь химия и не более того. Так может говорить лишь тот, кто никогда никого не любил. Как не странно, такие люди существуют, но Сева в их число не входил никогда.
Во всяком случае он не разорвал с ней отношения после того, как спустя несколько дней под утро сходил в туалет и ощутил в члене своем нестерпимую резь. Она напала на Севу настолько неожиданно, что он чуть в голос не закричал. Испугавшись за свое здоровье в тот же день он наведался к знакомому врачу урологу Денису, который носил ключ от своего кабинета на брелке в виде обезьянки с огромным, торчащим фаллосом, сдал анализы и спустя короткое время узнал, что заболел хламидиозом. Уролог Денис взял лист, нарисовал на нем схему приема лекарств, взял другой и прописал там название множества антибиотиков. Затем назначил уколы и попросил Севу спустить штаны, лечь на кушетку и вставил ему в задницу свой палец, затянутый в резиновую перчатку. Пальцем этим он принялся делать массаж Севиной предстательной железы, попутно рассказывая тому разные веселые истории из жизни пораженных любовными недугами. Сева с удивлением узнал, что одним из пациентов Дениса был известнейший писатель и телеведущий N. Получив врачебные рекомендации Сева покинул лечебницу и поехал домой, размышляя о привратностях судьбы. Но не смотря на все свалившиеся на него неприятности, он не расстался с Леной. Любовь, любовь… Да и стоит ли резь при мочеиспускании подлинного чувства?
Она как-то смогла все ему объяснить. Они часто и много переписывались в интернете и даже этот вопрос смогли решить также в переписке. «Милые бранятся, только тешатся», как справедливо говорится в старинной пословице.
Сева помнил, что все неприятные симптомы он почувствовал только спустя две недели после заражения, а тогда, после их первого слияния они сделали это еще дважды и в обнимку пролежали на широкой и удобной кровати все то время, когда заниматься телами друг друга у них попросту не было возможности. Они были опустошены, в их телах не доставало энергии, они накапливали ее, восстанавливаясь в объятьях друг друга. В моменты таких природных пауз они друг другу что-то говорили. Что-то сладкое. Что-то головокружительно страстное. Ее милая голова лежала у него на согнутой в локте руке. Он не видел Лениного лица, но ее голос наполнял его состоянием, схожим с божеской благодатью. Он купался в звуках ее голоса.

Продолжение, бля, следует, нахуй.