Шева : From Russia with Love

С работы Аня пришла разбитая.
А с другой стороны, что — разве когда-нибудь было по-другому?
Если бы кто-то сказал ей, что работа на почте — не бей лежачего, тому Аня с огромным удовольствием ответила бы, — А не пошел бы нахуй, дорогой товарищ!
А автору анекдота: — Девушка, а где вы работаете? — На почте, конверты штемпелюю. — Скучно, наверное? — Что вы? Каждый день — новое число! вообще, яйца бы оторвала.
Аня работала на почте уже тридцать лет, причем последние четырнадцать — начальником почтового отделения.
Один коллектив чего стоил — ни одного мужика, шестнадцать баб. Да еще ж каждая вторая со своим характером, со своими выбриками. А проблем…
И загулы почтальонш до потери пенсий, и вечные поиски пропавших заказных писем или бандеролей, и маразматические разговоры с выжившими из ума бабульками и дедульками в дни выдачи пенсии, и все время растущий план по объему почтовых отправлений, который хрен вытянешь — а премию-то все хотят получать! и подписка, и навязывание клиентам нахуй никому не нужных товаров, — тоже мне, придумали — дополнительные услуги почты!
А когда двери почты уже закрыты для клиентов, дальше начинается самое неприятное — скрупулезное «закрытие» дня по платежам, чтобы все сошлось до копеечки,
Да ладно, домой добралась, все, что было днем, не только можно, а нужно забыть.
Тем более, ухо надо востро держать, того и гляди, чтобы ее семейство — то муж, то дочка опять чего-то не вытворили. Мастера они у нее на такие дела.
Один в семье надежный и нормальный человек, которому можно верить.
Так и тот — кошка.
Вон — на звук открывающейся двери сразу выбежала в прихожую и уже трется о ноги. Будто жалуется. Тоже, видно, считает, что именно они вдвоем — главные. А те — так, нахлебники.


Супруг носился по квартире с какой-то яркой коробкой. Весь из себя такой возбужденный, радующийся непонятно чему — дурачок, что с него возьмешь? Сунул коробку ей под нос, — Ань! Смотри, какая красота!
Коробка конфет действительно была эффектная. Аня таких еще не видела.
Сверху коробки был вырезан контур России. Внутри которого была видна крышка будто другой коробки, вложенной как матрешка, с цветной картой страны. Причем не просто карты, а с гофрированными выпуклостями в районе гор и возвышенностей, впадинами в районе озер и морей. Латиницей были написаны названия всех крупных городов.
И самое главное, вверху коробки красивым каллиграфическим наклонным шрифтом цветами триколора было написано — From Russia with Love.
- И кому это?
- Помнишь, когда этим летом мы были в Шри-Ланке, девочку в ресторане? Которая стояла на входе в зал, постояльцев отеля разводила по столикам?
- С которой ты так хотел сфотографироваться и в последний день таки настоял на этом?
- Ну да! Дилини ее звали.
- А она нам потом еще открытки с видами отеля надписала…
- В том числе и свой домашний адрес написала! Так вот, я хочу к Новому году подарочек ей отправить. Ты же на почте работаешь – завернешь как положено и отправишь бандерольку. Я вот и деньги на пересылку приготовил.
- Тебе что — делать больше нечего? Труха уже сыпится, седой как Макаревич, а туда же! Кстати, бандероль в такую даль недешевой выйдет.
- Дак ты скажи сколько, я доплачу!
- Деньги девать некуда?
- Аня, ну перестань! Хорошая же девчонка! Помнишь, какая у нее фигурка была – как тростинка. А что они там зарабатывают? Порадуем ребенка!
- Не, ну «ребенок», конечно, хороший, кто спорит. Фигурка, ножки, мордашка, губы, попка — все на месте. Но там же таких клиентов как ты было хоть пруд пруди. Как же она догадается, что это от тебя?
- Дак а я и фотку еще одну сделал…С ней. Покладешь с конфетами.
- Как говорят бабы у нас на работе – пипец! А ну покажи фотку…А ну я так и думала — вдвоем! А почему же не ту, где мы втроем фотографировались?
- Ну, я сделал ту, которая первая под руку подвернулась…
- Ну да, ну да. Как по дому что-то сделать, так руки из жопы, а здесь конечно…Как в детстве говорили — ловкость рук и никакого мошенства!
Аня грозно задумалась.
- А давай лучше конфеты на Новый год оставим, а на эти деньги выпивки еще купим! Вон, Букины обещали прийти! — вдруг вспомнила она.
- Ань! Да ты что? Как можно? — обиделся муж, — Представляешь, как ей будет приятно! Да еще с такой надписью!
- Вспомнит…нас, — добавил он на полном серьезе. Став при этом похожим на одного из тех придурошных сказочных героев, у которых опилки в голове.


…Хоть и обещала мужу отправить коробку с самого утра, но…вот не лежала душа у нее к этой бандероли, да и все! Решила — отправлю перед обедом.
В двенадцать часов посмотрела на полиэтиленовый пакет с выпирающими углами коробки, чертыхнулась, взвесила коробку на весах и полезла в компьютер. Чтобы посмотреть, сколько же будет стоить пересылка.
Сумма оказалась даже большей, чем она ожидала.
- Как кому-то, так и денег ему не жалко! — Золушкой пробежала обидная мысль.
Решение вызрело мгновенно.
- Любаша! А ну, поди сюда! — крикнула Аня из своего закутка в общую комнату. Любаша, разбитная почтальонша из отдела доставки, тут же возникла в проеме двери, — Что надо, Анна Михайловна?
- Сбегать надо, — не рассусоливая, поставила задачу Аня.
- Ну, дак, это мы завсегда с удовольствием, — широко улыбнулась Любаша. Удивительным редкозубьем заставив вспомнить молодого Костю Райкина в первом михалковском фильме.


Денег хватило в аккурат на три бутылки полусладкого.
В Анин закуток кроме Любаши она позвала еще четырех своих сотрудниц. Как раньше говорили — «передовиков» производства.
Свежие конфеты с приятной жидкой начинкой и фруктовым ароматом быстро таяли во рту тружениц связи.
Коллектив, неизбалованный презентами, был рад неожиданной халяве.
- А по какому поводу гуляем? — неожиданно спросила Любаша.
Аня на мгновение замерла.
Вдруг вспомнила шум и грохот валов Индийского океана, накатывавших на пологий песчаный пляж. Милые мордашки беззащитных бурундучков, подбегавших к ним на пляже выпросить еды. Багрянец рано наступавшего заката.
Почему-то вспомнила судорожные, но безуспешные попытки избавиться от лески вытащенной местным рыбаком небольшой акулы.
И точеную смуглую фигурку Дилини.
И то детское чувство счастья и радости от жизни, которое было у нее ТАМ.
Попыталась улыбнуться, но получилось плохо. Сама почувствовала.
Сглотнула невесть откуда взявшийся в горле комок и почему-то севшим голосом ответила, — Да так…проводы одной любви.