БиЧ Палежин! : 30 метров.

( СКАЧЕК ) Жарким летом тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, мне исполнилось девять лет. Солнце припекает и без того мою смуглую кожу. Младшая сестренка, обняв маму за плечи, плывут на другую сторону реки. Она громко смеется, шлепая ладошками по теплой воде. Папа, режет на части большой арбуз, а я собираю ветки для того чтобы соорудить небольшой костер на берегу. Сладкий и липкий сок, течет по подбородку, капая на грудь. Разрыв руками небольшую яму в песке, начинаю складывать туда арбузные корки, в точности, как учил отец. Ступая по горячей, белой поверхности, на цыпочках будто балерина, обхожу свежие коровьи лепешки. Наблюдая за четким контуром своей тени, пытаюсь резкими прыжками обогнать самого себя. Когда нос улавливает запах печенной картошки, в животе начинает приятно урчать. Рот наполняется слюной, как если бы я вдруг представил вкус лимона. Сплюнув на песок, бегу к костру, где меня уже ждут, кусочки поджаренной колбасы и хлеба. Сестра, как всегда торопится, хнычет обжигая губы, поэтому мама сначала дует на бутерброд, и только потом передает ей. У меня на этот счет имеется своя хитрость. Я откусываю кусочек, слегка придерживая его зубами, делаю пару коротких вдохов, и только потом жую.
У самого берега пришвартованы рыбацкие лодки. Ребята постарше используют их, в качестве трамплина, громко смеются и толкают друг друга, в воду. Тайком от родителей, я забираюсь в самую крайнюю, обнаружив на дне рыбацкие снасти. Под грязным целлофановым мешком, с остатками пшена, лежит дохлая рыба. Брезгливо взяв «чебака», за хвост, швыряю его в воду. Где то там, далеко за поворотом, медленно приближается шум мотора. Я наклоняю голову, к поверхности воды, хочется разглядеть свое отражение ближе, дотронуться рукой. Осторожно облокотившись на край лодки, строю всевозможные рожицы, щурюсь от солнечных бликов на воде.
Удара волны хватило, для того чтобы моя рука соскользнула, и я потерял опору. Больно ударившись головой о борт, мое тело плюхнулось в воду, не издав ни звука. Там под водою, я кричал что есть сил, но крик превращаясь в огромные пузыри, подхватывало течение, унося с собой. Я сопротивлялся руками и ногами, всем своим телом. Едва вынырнув на поверхность, меня оглушило ревом мотора, накрыв очередною волной. С широко открытыми глазами, под водой я видел, как удаляется и быстро тускнеет пятно солнца. Я тянул свои руки захлебываясь, а в голове звучал голос, медленно превращаясь в отчаянный крик. – Беги Сашка, я прикрою, ну что же ты стоишь, твою мать! – Я смотрю на свои руки, которые мертвой хваткой, вцепились в автомат, знаю что нужно бежать, но ноги совершенно не слушаются. Медленно начинаю соображать, что нахожусь в полуразрушенном подъезде, жилого здания. Снаружи бой разгорается с новой силой, отчетливо слышу разрывы мин. На противоположной стороне улицы, всего в тридцати метрах от меня, ведет стрельбу командир роты, с бойцами моего отделения. – Давай Саша беги, — кричит мне прямо, в ухо Титов, — у тебя радиостанция на плечах…… ротному связь нужна! – Всего тридцать метров, ты слышишь, я прикрою! – трясет он меня за плечо. Я смотрю на кирпичную крошку под ногами, на обгоревший лист календаря, тысяча девятьсот девяносто девятого года. Медленно провожу носком ботинка черту, внушая себе, что я участник спортивного марафона. Набрав полные легкие воздуха, срываюсь с места. Пять шагов, десять, пятнадцать и неведомая сила, сбивает меня с ног, ударив по ушам так, что я больше ни черта не слышу. В небе отчетливо вижу наши вертушки, кажется пошел дождь. Я закрываю глаза от обиды на самого себя. Боль практически не чувствую, только холод, который окутывает с ног до головы. Чьи то сильные руки, хватают меня за воротник бушлата, и тянут. Я машинально продолжаю считать шаги. Двадцать пять, двадцать семь, тридцать. Вижу лицо командира роты, он что то кричит мне, но я его не слышу. Меня аккуратно переворачивают на бок, видимо пытаются снять радиостанцию, с бронежилета. В руках Титова кажется тюбик, с промедолом.
Теплая волна обезболивающего, окончательно отключает мозг.

Остается только странное чувство невесомости и движения, в верх. Вновь начинаю слышать голоса, далеко – далеко, откуда то, с верху, но уже без стрельбы. С большим трудом пытаюсь разлепить ресницы, чувствуя на лице, лучи солнца. Ярко – желтая пелена, постепенно начинает рассеиваться, и я уже вижу заплаканные глаза мамы, встревоженное лицо отца. От резких толчков его рук, ужасно болит грудь. Я пытаюсь сказать что мне больно, но вместо слов, вместе с кашлем наружу хлещет вода. Приподняв голову, вижу как полукругом стоят те самые парни, что ныряли не далеко от меня. Капли воды капают, с их волос на горячий песок. Тот, что выше всех, присаживается на корточки и берет меня за руку. – Все нормально будет, прорвемся, самое главное вовремя!