Ким-Де-Форм : Библиотека

Я бежал очень быстро. Мои ноги гудели и ныли, мне казалось, что они вот-вот сломаются, треснут под тяжестью тела, и я упаду на землю, так и не добежав до библиотеки.
Никогда не умел хорошо бегать.
Тройка по физкультуре.
В моей голове всё никак не могла появиться описанная картина. Как это будет выглядеть? Может, я увижу обугленные балки? Или горящие брёвна? Хотя… какие могут быть брёвна в бетонных стенах?
Как она вообще может сгореть?
Я бежал, и перед моими глазами мелькало всё то, чем являлась для меня эта библиотека.
МОЯ библиотека.
МОЯ!

***

Мы шли через лес со Светланой Петровной: я нёс на плече лопату, а за моей спиной шуршали сандаликами девочки, приглушённо перешёптываясь и хихикая. Одна из них тащила маленькую лейку с водой.
-- Вот, — наконец остановилась Светлана Петровна. Она была очень скромно одета: растянутое рабочее трико с вылезшими катышками, старая вязаная кофта и потрепанный чепчик, защищавший голову от пекущего солнца. – Видите это растение?
Мы утвердительно закивали головами. Этот цветок был нам знаком: когда гуляешь по лесу, часто видишь его пятнистые лепестки и толстые ворсистые стебли.
-- Так вот, если вы, ребятки… не дай бог, конечно, но… если вы заблудитесь в лесу, то знайте – у этого цветка съедобный корень. Иванов, копай!
Я подошёл к растению, которое, кстати, было гораздо выше меня по росту, воткнул рядом с ним лопату и со всей силы стал надавливать сверху старым кроссовком. Копать было очень тяжело: под цветком переплелись корни трав и кустов, и лезвие лопаты никак не хотело проходить через них. Только спустя десять минут, кое-как, я, наконец, вырыл здоровенный земляной ком с перепутавшимися в нём бледными корнями.
Светлана Петровна достала из кармана блестящий резак. Знаете, такой, с металлической ручкой и специально обламывающимися лезвиями – для того, чтобы полотно всегда было острым. Натренированным молниеносным движением она быстро отрезала от земляного кома стебель и кивком головы попросила девочку с лейкой обмыть выкопанный корень.
Под ноги потекли лужицы грязи. Понемногу через землю стала проступать сердцевина выкопанного цветка: небольшая бледная луковица с торчащими внизу червеобразными усиками.
Выглядела она не очень.
Светлана Петровна соскребла с неё кожуру своим блестящим резаком и, разрезав корень на несколько частей, раздала нам.
Я откусил кусочек и с сомнением пожевал на правой стороне зубов. Я всегда так делаю: там у меня язык не очень чувствительный что ли… самое оно, если нужно попробовать что-то, к чему не готов.
Луковица по вкусу напоминала головку чеснока, разве что не щипала во рту. Но осознание того, что кто-то когда-то придумал её выкопать, вымыть, почистить, попробовать, а потом написать про это учебники и научить Светлану Петровну, — это осознание наполняло нас особенным чувством. Как будто после того, как мы съедим этот земляной корень, небо должно поменять свой цвет.
Или что-то в этом роде.
-- Вкусно? – спросила Светлана Петровна. «Ага», «Вкусно», «Очень», «Мне понравилось», «Давайте ещё одну выкопаем», — залепетали мы наперебой. – Тогда пойдём дальше.

***

У дяди Саши в сторожке под аварийной лестницей закипел чайник. Дядя Саша поспешно докурил сигарету и пошёл снимать его с маленькой плитки под названием «Мечта». И в этот момент я, придав лицу беззаботное выражение, спустился с лестницы и постучался к нему в дверь.
-- Кто там? А, Колька? Ну привет, заходи!
Я прошёл в сторожку и осторожно присел на старенький высохший стульчик рядом с батареей отопления.
Дядя Саша наливал чай в кружку.
-- Ну, как дела у тебя? Урока нету, что ли?
-- Ага, нету, — соврал я.
-- Окно, стало быть. Но-но, понятно.
Дядя Саша вместе с кружкой присел на кровать. Металлическая сетка прогнулась.
Прямо на меня смотрел коллаж из наклеенных на стену картонных собак, срезанных с обложек сигарет «Друг». Этих собак было несметное количество, они облепили всё от плинтуса до потолка, и даже перекинулись на соседнюю стену.
Я с тоской подумал о том, как много никотина пропустил через себя дядя Саша. Я видел лёгкие курильщиков в учебнике по ОБЖ, и мне очень больно было представлять почерневшие органы нашего сторожа. Всё-таки дядя Саша ещё не очень стар: у него совсем немного морщин, широкая улыбка в усах и смеющиеся глаза.
-- Ну, что интересного-то у нас будет, Колька?
Я полез в свой портфель и достал оттуда нашу местную газету, «Тракт». Раскрыл её на развороте, там, где печатают программу телепередач, и начал перечислять:
-- Ну, вот, короче, в понедельник, вторник и среду в три часа ночи по первому каналу будут показывать «Бурю Столетий».
-- «Буря Столетий?» Хм… А это что такое?
-- Я смотрел в каталоге из «Книжной Лавки». Это по Стивену Кингу.
-- Стивен Кинг? Хм, неплохо, я, кажется, не видел такого фильма, надо бы записать.
Дядя Саша достаёт из-под кровати тетрадку с ручкой и делает несколько пометок для себя, а я диктую ему время сеанса – начало и конец.
Дело в том, что у дяди Саши есть пишущий видеомагнитофон с таймером. Он набирает на пульте время старта и финиша записи, оставляет телевизор включённым, а сам идёт спать. А на следующий день смотрит то, что записал, проматывая рекламы. Потом даёт видеокассету мне, чтобы я тоже посмотрел.
А я изучаю телепрограммы и ищу в пометках «Ужасы», «Фантастика» и «Боевик» новые загадочные истории с непредсказуемыми концами.
-- Это вроде из новых книг. Я читал аннотацию в каталоге. Там типа был какой-то мужик, который детей похищал…
-- Поня-а-а-тно. А эффекты-то как?
-- Не знаю… сериал вроде… по рекламе толком не увидишь…
-- Ну ладно, посмотрим, чего там… а что ещё есть?
-- В субботу будет какой-то «Заркорр-пришелец».
-- А вот это, Колька, поверь мне на слово, херня полная. Там один дебил со щитом бегает весь фильм. Зачем? Какого хрена? В общем, смотреть не надо.
Я расстроился и опустил глаза к полу.
Мне очень нравился монстр из рекламы. Он дышал огнём, а вокруг него взрывались машины. Может быть, даже куски мяса с неба падали, да вот только я этого не увижу, потому что дядя Саша вынес свой вердикт – херня. Он не будет записывать «Заркорра», и я так и не узнаю, для чего тому мужику понадобился щит.
-- Да ладно тебе, правда! Не расстраивайся. У нас же будет Кинг.
Да, точно. «Буря столетий». Я немного повеселел. Я вспомнил, как недавно просил папу заказать через «Книжную Лавку» этот роман. Там была красивая картинка с молниями и золотистая бляха «№1. Бестселлер. Хит продаж».
Папа посмотрел на ценник, сматерился и сказал, что за такие деньги он эту гадость заказывать не станет.
Ну, хоть на восьмитомник Станислава Лема я его уговорил: там стояла пометка «скидка». Правда, этот восьмитомник шёл ко мне уже полгода… Навряд ли я его когда-нибудь увижу.
Мне очень хотелось повернуть тему разговора. Услышать самое главное.
У дяди Саши лежало восемь тетрадок с «Планетой Икс».

***

Теперь, когда я увидел здание библиотеки, я замедлился до обычного шага и уже неторопливо подходил к своей цели.
Здание было целым. Никаких развалин, никаких горящих балок. Наверное, меня разыграли: не было никакого пожара, всё цело, книги лежат на полках, а засыхающий плющ на входе всё так же вьётся через проолифенные деревянные панели.
Вот только почему-то стены библиотеки на уровне крыши были покрыты сажей.
Лучше бы это оказалось шуткой.
Под моей ногой что-то хрустнуло. Я остановился и внимательно посмотрел на свой след.
Там лежал маленький кусочек шифера.
Вся дорога передо мной была покрыта кусками шифера: большие, маленькие, подкопченные, лежащие друг на друге, утопленные в лужах, вдавленные в грязь ногами, переломанные, с трещинами… словно поле, засеянное безумными улыбками.

***

В нашей библиотеке было всего три книжки о собачьих породах, поэтому мы условились читать их по очереди: сначала команда противников, потом наша.
Поэтому я сосредоточился на втором этапе конкурса: сценка о собаках.
Выбор актёров был невелик: толстяк Лёха с параллельной улицы, мой братишка Вовка и я сам.
Собственно, вся команда.
Вовку-то я силой утащил. Сказал, что в противоположной команде одни девочки, и мимоходом намекнул, что среди них будет Катька. Вовка сразу загорелся: приволок мне тетрадку и ручки, стал конспектировать список вопросов от Светланы Петровны и вызвался сбегать за одной из книжек к соперницам.
А почему Лёха согласился – не знаю. Может, потому что из-за его веса ему не с кем было водиться.
И вот мы собрались.
Поскольку я нервничал в присутствии взрослых, когда что-то сочинял, то моя мама вдруг вспомнила про срочную стирку и вышла во двор, оставив нас троих в отцовской комнате.
-- Значит, так, — начал я. – История такая: сначала выхожу я и Вовка.
-- А я когда буду? – спросил Лёха.
-- Да погоди ты! Дальше будешь! Тебе вообще самая главная роль!
-- Что… правда?
-- Конечно.
-- С-с-серьёзно?!
-- Я тебе О-твечаю, — это был важный шаг. Среди пацанов принято говорить именно так: сначала отрывистое «О», громкое и чёткое, а потом всё остальное – «твечаю». Это означало, что пацан взялся держать слово.
Лёха удовлетворённо кивнул и замолчал.
-- Так вот, сначала выходим мы с Вовкой. Вовка, ты говоришь: «Колян, а я научил своего Шарика лапу подавать». Я отвечаю: «Подумаешь, тоже мне, достижение». «Ты в ответ: «А ты попробуй сам!», а я тебе: «Да мой Дружок уже завра будет и лапу подавать, и умирать, и всё на свете». И, последняя фраза: «Договорились». Понятно?
-- Понятно. Чего ж непонятного? – отвечает братишка.
-- А дальше я и Лёха. Ты, Лёха, короче, играешь собаку.
-- Чего-о-о… какую ещё собаку?
-- Какую-какую… Дружка, конечно.
-- Не-не-не, мы так не договаривались… ты же говорил – самая главная роль.
-- Так она и есть самая главная! – я старался, чтобы мой голос звучал как можно убедительнее. Лёха был толстяком, из него вышла бы просто уморительная собака, все бы в библиотеке умерли от смеха, глядя на то, как он на четвереньках прыгает вокруг меня, тряся жировыми складками. – Ну, подумай сам: ты в центре действия! Всё внимание на тебя. Я говорю: «Привет, Дружок», и тут – ты, выскакиваешь из-под стола. Девочки удивлены! Они смеются. Это правда очень смешно. Потом я даю тебе разные команды: «Сидеть!», «Лежать», кидаю палку, сую тебе под нос сахар. А ты меня с ног сбиваешь, рычишь, дёргаешь за штанину. И все смотрят на тебя.
Лёха раздумывает. Наконец, соглашается:
-- У меня это… есть такая… рыжая штука в гараже… из-под папиного сиденья, в старой машине была. Если её пришить на одежду…
-- Во-о-от! – я хлопаю в ладоши. – Вот! Да мы так точняк выиграем!
Дело сделано, мы приступаем к репетиции.

***

Дядя Саша вошёл во вкус:
-- Ну и потом, короче, этот десантник, он падает в какую-то дырку и попадает к здоровенной змее…
-- Как так? Он же только что из земли вылез. Там никого не было.
-- Так вот в том-то и хитрость: там, в книжке, любая дверь работала как портал. Понимаешь, какое дело: видишь дырку в земле, прыгаешь, а попадаешь не в яму, а куда-нибудь… ну, не знаю… в пещеру к той же змее.
-- Ух ты.
Я с уважением посмотрел на четыре замызганных журнала, скромно лежащих рядом с пустой кружкой из-под чая. «Приключения и Фантастика», 1994-й год.
-- Ну, там какая-то хитрость была, только я до конца не понял… Да и как понять, не до конца же книжка-то! Взял, дурак, четыре номера, а через два дня библиотека сгорела.
Я киваю головой.
Дядя Саша давно предлагал прочитать мне оставшийся у него после пожара «Бунт Вурдалаков» Юрия Петухова, но я отказывался, потому что… я ведь не узнаю, чем всё закончится. Всего четыре журнала из шести. На самом интересном месте.
Но мне так надоели эти детективы.
Я был благодарен всем, кто давал мне почитать что-нибудь из своих домашних библиотек, но у нас в деревне было мало любителей фантастики. Из увлечённых — только я и дядя Саша, школьный сторож-кочегар.
-- Вот! У него ещё какие-то интересные книжки были, только я уже не помню. Про вампиров, — продолжает дядя Саша.
-- Я как-то читал про вампиров.
-- Наверное эти… как их… хроники…
-- Точно, — соврал я.
-- В такой красной книжке.
-- Ага, — продолжаю врать.
-- Вообще интересно. А ты до конца прочитал?
-- Конечно!
-- А я не успел. Я тогда в другой деревне работал, и когда переезжал, сдал назад в библиотеку эту книжку. Так чем там всё закончилось-то, а?
-- Ну-у-у… главного… этого… короче, самого главного там убили…
-- Кого? Того, что Лестрата кусанул что-ли?
-- Ага.
-- Да ну?
-- Осиновым колом сердце пробили.
-- Во дела… Главное: и в огне жгли, и в болоте топили, а тут – кол… вроде же там по сюжету колы это… не убивали…
-- Не помню уже… Главного почему-то убили колом.
Дядя Саша продолжает удивляться, вспоминая ситуации и героев, о которых я не имел ни малейшего понятия. Мне было стыдно за то, что я соврал ему, но, с другой стороны, я был доволен тем, что смог дорассказать ему какую-то очень интересную историю.
-- Эх… вот как оно бывает…
Мы молчим. Дядя Саша смотрит на старые прокуренные журналы «Приключения и Фантастика».
-- Петровну жалко. Она ж это, Колька, вообще-то на ботаника училась, а не на библиотекаршу. Но чего-то там не сложилось, и попала к нам в захолустье. Теперь вот, после всего, сидит дома, никуда не выходит, ни с кем не разговаривает… Жалко. А таких библиотек, как у нас, поверь мне, я нигде не видел, даже в городах. Чтобы кто-то с детишками там занимался, игры какие-то – не-е-е… А здесь тебе: и цветы, и плакаты, и журналы, и всё подряд. Петровна даже зАмок с рыцарями склеила.
-- Это я его склеил.
-- Ты? Серьёзно?
-- Из журнала. Я вЫрезал детальки, наклеил их на картонки и собрал. Там инструкция была.
-- О-о-о… А настольные игры?
-- Тоже я. Некоторые сам придумал.
Мне было очень тяжело говорить. Я не сводил взгляда с журналов, которые принёс дядя Саша, казалось, что если я переведу глаза на другую точку, то случится что-нибудь не очень приятное: я расплачусь или закричу.

***

На втором этаже был только выгоревший клок комнат. Я надеялся, что смогу увидеть обугленные страницы, смогу подобрать чудом оставшиеся целыми книги. Но чуда не было. Я не увидел даже пепла. Только шифер и расплавленные куски стекла под ногами.
Там было всё: мой зАмок, мой читательский билет, продлявшийся четыре раза за два года, моё тщательно разложенное собрание сочинений Роберта Хайнлайна, так, чтобы из его корешков был составлен золотистый дракон.
Я не вполне понимал что произошло.
Библиотека была в одном здании с клубом, расположенным внизу. На вчерашней дискотеке кто-то покурил и не потушил сигарету.
Так мне сказали.
А ещё говорили, что деревянная резьба, которую так тщательно красила олифой Светлана Петровна, моментально загорелась, и огонь перекинулся на всё здание. Остались только стены, оболочка, скорлупа от съеденного яйца.
Я не плакал.
Мне было очень больно, настолько, что эта боль подействовала как наркоз. Я тупо смотрел на сгоревшую библиотеку, кричал в своей голове, но снаружи был таким же крепким и непробиваемым, как и стены стоящего передо мной здания.
Здесь нЕчего было делать.
Я подобрал одну из расплавленных стекляшек и пошёл домой.
Ни разу мне не захотелось оглянуться.

***

Я уже собирался уходить, как дядя Саша вдруг спохватился:
-- Постой, Колька, я ж забыл! Погоди.
Он достал из стола школьные тетрадки, сшитые посередине дратвой. На обложке гордо красовалось: «Николай Иванов. Планета ИКС».
-- Вот! Я ж прочитал.
-- Ну и как Вам?
-- Очень интересно. Ну, как будто настоящую книжку читаешь. Все эти жуки там, космические корабли. Даже бластеры есть. Ты сам придумал-то, или папка твой?
-- Сам… папа, он исторические книжки читает…
-- Только, знаешь… ну, там место такое есть… Ты рассказываешь, как летает космический корабль. Типа что учёные открыли особое поле у планет, и типа специальный прибор на корабле настраивается на это поле, и после этого корабль притягивается к другой планете. Ну, как магнит. И что нужен компьютер, чтобы рассчитать траекторию, чтобы корабль не врезался никуда. И я вот думал себе: а как же сила трения? Ты написал, что корабли собирались на орбите, и сами по себе были небольшими, но покрывались такой толстой специальной бронёй, которая стиралась при движении. Так вот, из какого материала-то броня?
-- Ну, я не знаю. Я думаю, что технический алмаз. Наверное… а может, новый химический элемент.
-- Очень похоже на то. А теория относительности?
-- Так там же специальное поле другой планеты. У него сила, ну… типа… другая. Отличная от скорости света. Вот типа есть скорость звука, и скорость света. Но мы можем двигаться быстрее звука, потому что видим свет, а свет быстрей. Но пешком мы не можем бегать быстрее звука…
-- Понял. Интере-е-сно… я даже задумался. Может быть, когда-нибудь я буду гордится тем, что знаком с тобой!
Я засмеялся.
Дядя Саша как скажет чего…
-- Знаешь, читал я как-то книжку одну. Наш написал, Снежин… или Снеговицин… не помню фамилию. Так вот там интересный момент был: типа вот, ядро галактики, знаешь?
-- Ага.
-- Большое скопление звёзд.
-- Но.
-- А вот как они под силой тяготения друг с другом в такой плотности не сталкиваются?
Мои глаза загорелись.
Кажется, ещё один урок будет пропущен.
-- Как?
-- Так вот, этот Снеговицын писал так: мол, там звёзды — они двигаются не только в разных плоскостях, но и в разном времени. Ну и, короче, летели, значит, наши на корабле, а навстречу неслась комета…