Макарон : Одна история (типа мемуары)

Произошла эта история очень давно, в девяностых годах прошлого века.  Я демобилизовался из  пограничных войск в страну, которой раньше не было — Украину, где вынужден был  принять третью свою присягу. Почему так случилось? Объясняю.

Первую присягу принял ещё  в СССР, незадолго до августовского путча. Вторую спустя некоторое время после объявления СНГ. Начальник отряда мудро рассудил, что если у него служат граждане теперь уже другой страны, то пусть хотя бы присягнут России, прежде чем идти на охрану её Государственной Границы. А то как-то не очень хорошо получается.

 Третью присягу пришлось принять в украинском военкомате, куда я пошел чтобы сделать какую-то нужную отметку в военном билете. Там  мне поставили ультиматум: или присяга, или отметку не поставят.  Терять было нечего и я принял третью присягу, возможно нарушив первую и вторую. Это ничуть не смущало ни тогда, ни сейчас, тем более.

Существуют вещи поважнее присяге Родине. Довольно длинный список, включающий в себя женщин, алкоголь, музыку, и прочая и прочая… В самом начале списка есть пункт «подводная охота». С подводной охотой, некоторым образом, связана история о том, как я помог голой незнакомке Кате, побывал в заложниках, подрался с ментом, попал в невероятную аварию, накурился конопли-дички, побывал на базаре без всякой выгоды. «Ничего особенного», — скажете вы. С вами небось и не такие истории происходили. Конечно ничего особенного, если не учитывать того, что всё это случилось в один день. Точнее часов за двенадцать.

Вот как всё было:

Однажды августовским вечером ко мне заехал Макс.

- Собирайся едем на ночную нырялку!

Он недавно женился и родители жены подарили ему автомобиль «Москвич» зеленого цвета. Водил машину Макс плохо, (несколько раз уже попадал в небольшие аварии) но бесстрашно и быстро, что позже сыграло с нами злую шутку. Интересная подробность: спидометр в «Москвиче» не работал и скорость Макс определял по степени открывания капота (капот тоже был сломан и недозакрывался ) встречным воздухом во время движения.


Я в это время пил пиво с отцом и его приятелем, дядей Игорем, который вернулся с северных заработков и зашел к отцу в гости. Кроме пива дядя Игорь принес в подарок собственноручно пойманного и завяленного леща и собственноручно сплетенную сеть. Сеть он тут же вручил мне, напутствуя такими словами: « Не знаю что за хуйня эти ваши ныряния, а сеть поставьте,  хоть что-то да попадет».
 До того момента (и после того момента) никогда не ловил рыбу сетями, интересно было посмотреть как это работает, поэтому бросил её в сумку к фонарю, еде, спальнику и снаряге.


В салоне «Москвича» пили пиво и веселились еще два моих друга, Леша и Кирилл. Они ехали на подводную охоту чтобы приятно провести время на берегу, то есть выпить возле костра, ведя неспешную беседу.

Как только машина тронулась Лёша открыл бутылку водки, отхлебнуть глоточек, чтобы не обосраться от страха во время поездки, как он выразился. На счастье был вечер, машин на дороге было мало, мы без происшествий выехали за город, и спустя полчаса добрались до места. Надо ли говорить, что несколько глоточков для храбрости превратились в выпитую на троих бутылку.

 Базы отдыха в те годы работали слабо, были частично заброшены. Приезжали туда в основном рыбаки, способные заплатить примерно пять долларов в сутки за домик. У нас таких огромных ( я не шучу, средняя зарплата была эквивалента шестидесяти $) денег не было, поэтому оставили машину перед базой, взяли снаряжение, выпивку, закуску, дрова, прошли к пляжу, мимо неосвещенных домиков. Лишь в нескольких из них горел свет, слышался звон стаканов, женский смех, музыка. На берегу первым делом развели костер, я объявил Максу, что пьяным нырять не полезу, здоровье дороже, а лучше поставлю сеть. Кирилл и Лёша, также выразили живой и неподдельный интерес к этой браконьерской снасти. Макс одел шерстяной костюм (в нем немного теплее, а гидрокостюмы в то время были редкостью), армейский пояс, на который прицепил коногонку (использовалась не только как фонарь но и в качестве груза), взял ласты, маску и ружье, залез в воду. Мы ещё выпили, глядя на пятно света от шахтёрской лампы, перемещающееся по воде, время от времени исчезающее (в моменты нырков), и стали разбирать сеть, по неопытности сразу её запутав.

Начали распутывать, но выходило только хуже. Дело пошло быстрей, когда додумались использовать фонарик, чтобы не ковыряться в свете костра. Я освещал фонарем клубок сети, а пацаны пытались ее разобрать. От нечего делать, развлекаясь, я время от времени светил по сторонам, не обращая внимания на ругань друзей, которые сразу вновь путали сеть. И матерились. Это веселило,  я  хохотал и обещал больше не отводить луч фонарика в сторону, но опять и опять это делал. Уж очень хороша была эта шутка. Ну так тогда казалось...

И вот, отведя луч света в сторону в очередной раз, я неожиданно увидел женские ноги. Осветил остальное. Она шла прямо на сеть, совершенно голая женщина. Крики друзей смолкли, они тоже заметили её. Мы  заинтересованно смотрели на приближение нудистки. Женщина приближалась к нам причудливыми зигзагами, отчего было понятно что она пьяна.  Наступила на распутанный участок сети, упала, попыталась встать и запуталась. Леша и Кирилл бросились ее оттуда доставать, распутали, при этом вновь запутав сеть. На ногах женщина стояла с трудом, пошатывалась и икала. На вид ей было лет сорок.  

- Мальчики, а где пионерлагерь? — спросила она у нас, прищурив оба глаза.

Пионерлагерь находился примерно в полукилометре от нас, и как она попала  на этот пляж было непонятно. Ведь между базой и лагерем был лес. Скорее всего приплыла.

- Мальчики мне очень надо в лагерь, я к дочке приехала. Дайте сигарету и покажите где лагерь.
- А давайте её выебем! — предложил Алексей, с вожделением глядя на вполне красивую женскую грудь.
- Можно конечно, но вдруг она заразная,- ответил Кирилл, угощая женщину сигаретой.
- Да нет, вряд ли...
- А вдруг вы заразные? — всё так же щурясь отвечала женщина.
- Мы нет.
- Я тоже. Меня зовут Катя. Но я вам не дам. Мне в пионерлагерь надо. К дочке.

Друзья и женщина посмотрели на меня, как бы спрашивая совета. Видимо, как владелец фонарика, я должен был принять правильное решение.

Я представил, как мы ее все выебем, потом бросим на берегу, а дочка будет ждать маму в пионерлагере, плакать...

-Мы отведем её в лагерь к дочке!
-У тебя фонарик, ты и веди, а нам надо сеть поставить.

Логика друзей показалась убедительной, и отдав женщине свою футболку, чтобы прикрыть пусть и не очень красивое, и не очень молодое, но привлекательное тело, я взял её под руку и повел  к выходу с базы.

Путь до лагеря, через сосновый лес, был непрост: Катя (так её звали), постоянно спотыкалась, шаталась, икала и два раза её стошнило. Вдобавок к этому она  рассказывала всякую маловразумительную ерунду о своей тяжелой женской судьбе бухгалтерши на заводе Кремнийполимер. Я просил смотреть под ноги, но она смотрела куда угодно, только не под ноги. Не знаю, почему я не бросил её в лесу.

 Наконец мы пришли к лагерю, начали стучать в ворота, на стук вышел сторож, вкратце я рассказал ему всё. Сторож пристально посмотрел на меня и спросил:
- Так вы её не выебали? — как будто это было важно, и получив утвердительный ответ, сказал что приезжала сегодня эта женщина, навестить дочку, потом пошла купаться с директором лагеря и что директора час назад нашли голого спящим на берегу, а  рядом с ним одежду этой самой Кати.  Вызвали спасателей, те обещали приехать утром.

Сторож пошел  звонить спасателям, чтобы дать отбой, а я пытался забрать свою футболку с «Металликой» у Кати. Она отказывалась. Она говорила:  «… а мне нравится эта футболка,… а вот и не отдам,… а это моя футболка...» и противно хохотала. Продолжалось это довольно долго. Минут десять. Снова пришел сторож, дал ей гимнастерку в мазутных пятнах, я забрал наконец свою футболку и пошел обратно, проклиная пьяных женщин. На обратной дороге фонарик погас, в темноте ветка поцарапала мне лоб. Когда дошел до пляжа, то вздохнул с облегчением, полагая что все неприятности окончились. Я ошибался. Неприятности только начинались.