Солнечный клоун : Всё будет хорошо...

Знакомо скрипнула заслонка на двери. Звякнуло железное дно миски. Уильям вздохнул и, держась за стенку, подобрался к двери, взял еду и вернулся на свои нары. Как всегда ему принесли что-то безвкусное, вязкое и до тошноты тягучее. Снова эта синтетическая дрянь… Впрочем, даже ей мужчина был рад — ведь еду тут дают всего раз в сутки...
Вздохнув, он принялся пережёвывать клейкие кусочки не пойми чего. Разглядеть свою еду не представлялось возможным — заключённых держали в абсолютной, кромешной темноте. Постепенно глаза привыкали к этому, но рассмотреть, чем кормили заключённых, всё же не удавалось. Запаха пища также не имела.
Уильям быстро съел свою мизерную порцию и снова подумал о том, как обманывает народ правительство. Дерёт высокие налоги, якобы на содержание преступников. И большая часть средств, как всегда, оседает в высокопоставленных карманах. Заключённые же сидят в темноте и питаются не пойми чем только раз в сутки.
Разумеется, народ вообще не должен был бы содержать тех, кто попал в тюрьму по своей вине. И недавно сам Уильям был решительно против подобного «оброка». Но после того, как ему открыли глаза на происходящее вокруг, понял — главной бедой являются вовсе не заключённые. Нет… Самые опасные преступники до сих пор находятся на свободе и у власти.
Те же, кто пытается бороться с ними, оказываются за решёткой. Как и сам Уильям. Попытавшись выступить против насаждаемых порядков, мужчина в считанные дни стал политическим заключённым — попал в самую безнадёжную категорию арестантов.
В двадцать втором веке преступники всё так же делились по роду преступлений. И воздействия, виды наказаний были разными. Ворам отрубали руку, вернувшись к практике Древнего Востока. Убийцам стирали память или забирали в государственную армию, которая даже хуже тюрьмы и больше похожа на армию гладиаторов. Насильников — кастрировали, причём не химией, как в гуманном двадцать первом веке, а путём хирургического вмешательства.
С политзаключёнными дело обстояло хуже всего. Поначалу их зомбировали, заставляя после выполнять несложную работу, на которой не были задействованы роботы. Однако зомби со временем выходили из-под контроля и это не вело ни к чему хорошему. Стирать им память, как убийцам, было опасно — вдруг вспомнят всё-таки свою прежнюю жизнь и пойдут по старой дорожке. И с убийцами не исключался такой вариант развития событий. Но ведь преступление против власти гораздо хуже, чем убийство. В конце концов, было решено содержать их в тюрьмах. В абсолютной темноте и с питанием раз в сутки. Интересно, почему была избрана эта мера, вместо смертной казни? Скорее всего для того чтобы вдоволь поиздеваться над заключёнными.
Тёмная стена вдруг вспыхнула голубоватым светом, превратившись таким образом в телевизионный экран. Уильям зажмурился — вот и очередное издевательство. А как иначе сказать, если дважды в день привыкшего к темноте человека ослепляют столь ярким светом, дабы показать очередной выпуск новостей?
Мужчина не понимал, зачем им тут нужны новостные выпуски. Разве что таким нехитрым способом политическим заключённым хотели показать, что несмотря на их усилия, планы власти всё так же продолжают осуществляться? Возможно… И главное — ни отключить, ни разбить этот экран нельзя. Уильям знал об этом — однажды он бросился с кулаками на стену и получил только мощный удар током.
- Приветствуем вас, жители Чикаго! — бодро проголосили с экрана ведущие.
Уильям поморщился и, добравшись до двери, поставил миску туда, где она и стояла. Заслонка щёлкнула и посуда исчезла. Мужчина направился обратно к нарам и улёгся на них. На новости он уже давно не обращал никакого внимания — зачем засорять мозги излишним трёпом?
- В этот осенний день… — неслось с экрана.
Осень наступила. Значит, он здесь находится всего полгода. А ему казалось, что вечность… Мэри-Энн, старшая дочь, уже наверное в школу пошла. Малышке Лилии — младшенькой, до неё ещё два года. Как они там, интересно? Заключённые не могли иметь никаких сношений с внешним миром и потому о судьбе своей семьи Уильям не знал. Но знал, что семья у него ещё есть. Иначе, если бы Диана подала прошение на развод, ему бы об этом сообщили.
Тяжело вздохнув, мужчина повернулся на бок. Знал бы он, во что выльется его участие в забастовках, митингах и прочем… Вряд ли бы снова пошёл тем же путём. Разумеется, смириться с тем, что правительство плевать хотело на народ, достаточно сложно. Но быть оторванным от своей семьи и знать, что никогда более их не увидишь — ещё сложнее.
- И новый законопроект, который сегодня приняло правительство в отношении политических заключённых. — донеслось с экрана.
Уильям мгновенно насторожился — что, интересно, опять придумали?
- Власть больше не может терпеть того, что народ вынужден содержать преступников. — говорила ведущая, а Уильям усмехнулся. Власти было всё равно, что творится с народом. — Поэтому было принято решение освободить простых людей от этой повинности. С этого дня политических преступников, а также членов их семей, будут сжигать заживо. Это станет хорошим уроком для всех остальных, заставит их трижды подумать, прежде чем совершать преступление против власти. Люди с энтузиазмом поддержали данный закон — содержать и обслуживать крематории гораздо дешевле, нежели тратиться на нужды заключённых.
Уильям резко сел и изумлённо уставился на экран. Как это? Членов семей преступников… Но чем, чем они это заслужили? По поводу себя мужчина уже давно не боялся и считал, что лучше уж умереть — всё равно каким способом, нежели и дальше влачить столь жалкое существование. Но члены его семьи...
Очевидно правительство решило столь нехитрым способом воздействовать на будущих бунтарей, заставив их молчать, дабы ничто не угрожало родным последних. А тем, кто уже находится за решёткой, придётся смириться с тем, что они стали палачами своих семей. Но Уильям не мог допустить того, чтобы его маленькие крошки приняли столь ужасную смерть. Надо что-то делать...
Мужчина долго думал, размышлял, прикидывал варианты… Потом забарабанил в металлическую дверь.
Послышался скрип, к двери подкатился робот.
- Заключённый номер 28985783, немедленно отойдите от двери и прекратите шуметь. Вы мешаете другим заключённым думать и осознавать, как велика их вина. — раздался механический голос.
- Я порезал себе вены и сейчас истеку кровью! — уверенно заявил Уильям. — Открывай, железяка!
Настала тишина. Очевидно робот передал информацию в центр управления и ждал, что ему ответят. В том, что дверь сейчас откроется, мужчина не сомневался — хотя бы для того чтобы наградить его порцией электрического тока за эту выходку.
Дверь и правда открылась и в неё заехал небольшой робот. Реакция мужчины была молниеносна — он тут же запрыгнул на разумный механизм и выдернул один из аккумуляторов. Без питания робот не сможет двигаться. Уильям знал это — до того как стать заключённым, он сам собирал таких роботов на заводе.
Не давая роботу послать сигнал о помощи в центр, мужчина выдернул провода, схватил бластер, который крепился к железяке и выскочил в коридор. Тот был пуст. Уильям бросился к видеофону, висевшему на стене и торопливо набрал домашний номер. На экране появилось уставшее и такое родное лицо его жены.
- Диана, солнышко. — начал говорить мужчина. — Немедленно подай на развод со мной — ради себя и наших детей. Только так вы сможете спастись… Пожалуйста, немедленно!
- Да, а ты?.. — изумлённо спросила женщина, глядя на мужа, которого не видела уже полгода.
- Со мной всё будет в порядке. Действуй. Я люблю вас.
Едва он договорил, как плечо его ожёг выстрел. Монитор погас. Уильям обернулся и почти не целясь, выстрелил в невесть откуда взявшегося охранника. Тот упал. Мужчина расстрелял видеофон — так никто не сможет узнать, куда он звонил. Возможно, Диана послушает его и тогда сможет избежать страшной участи...
Плечо горело, будто его терзало адское пламя. Превозмогая боль, Уильям подошёл к мёртвому охраннику и забрал его оружие. В нём теплилась крохотная надежда на то что он сможет выбраться из здания тюрьмы. Нельзя было упускать даже малейший шанс обрести свободу.
Мужчина побежал по коридору, стреляя в каждого, кто попадался ему по пути. Робот, человек — не важно. Теперь ему хотелось только одного — выбраться на волю.
Добравшись до выхода на улицу, Уильям глубоко вдохнул и потянул дверь на себя. Выскочил наружу… И тут же был сражён множеством выстрелов, нашпиговавших его пулями, словно рождественского гуся яблоками. В последний раз в жизни увидев небо, мужчина упал на песок и затих. Освободиться не получилось.
Где-то на другом краю города встревоженная Диана прислушивалась к завываниям сирен и пыталась успокоить своих малышек. Она знала о новом законопроекте, знала, что их наверное сожгут в первую очередь, но всё равно выполнила просьбу мужа. Теперь же она прижимала к себе плачущих дочерей и тихо шептала им:
- Успокойтесь, девочки. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо…