Atlas : Ирод

После удара он пошатнулся и упал на одно колено. Вырвал из раны застрявший обломок копья, отбросил далеко в сторону. Обведя врагов ненавидящим взглядом, поднял к небу окровавленные руки, словно вопрошая — за что? Губы его шевельнулись и стоящие вокруг дрогнули, отступили на шаг, но смертельная слабость уже овладела могучим телом. Веки его закрылись, он уронил голову, а после упал навзничь и вскоре испустил дух. (XV. Last of the Nephilim)

Выглядел артефакт неказисто – сухая, окаменевшая от времени деревяшка с пятнами ржавчины. Плотник, как обычно, заливался соловьем, рассказывая о находке и сопутствующих событиях. Хотя какие могут быть приключения на летней практике в археологическом раскопе. Разве что перебрать молодого вина, да заявиться на дискотеку в соседнем кибуце. Впрочем, учитывая тамошний менталитет, отличный от привычек обитателей родных осин, в такое верилось с большим трудом.
Машка, удивительно похорошевшая за лето, доверчиво слушала эту трепотню и так восхищенно вздыхала, что Ирод – в миру Игорь Родионов, не выдержал и перебил:
— Как же ты его через таможню протащил?
О чем немедленно пожалел, а им досталась очередная история про хитроумного Максима Плотникова и пограничников. Когда рассказчик, наконец, сделал паузу, переводя дух, никто не произнес ни слова. Друзья невольно поддались очарованию восточной экзотики и перед внутренним взором проплывали сказочные картины…
— Ну и что это такое? — нарушила тишину Маша, трогая артефакт пальчиком.
— Обломок копья, которым убили последнего из нефилим, — загадочно ответил Плотник, и глаза его заблестели. — На самом деле это бомба! — воскликнул он с подъемом и, увидев, как отодвинулись друзья, добавил: — В переносном смысле, конечно, — бомба для мировой науки!
— Погоди, Максим, — приободрился Ирод, услышав про науку. Она была его страстью, крестом и трудовой повинностью, так что здесь он уступать не собирался. — Давай по порядку с самого начала, кто это такие и почему их убивали?
Плотник картинно вздохнул, сетуя на необразованность, и демонстративно огляделся по сторонам. Вокруг, конечно, никого не было — все давно разошлись по домам, только Ирод, который подрабатывал на кафедре лаборантом, засиживался допоздна.
— Нефилим или падшие — это потомки ангелов, которые были низвергнуты с небес и поселились среди людей.
На мгновение повисла пауза, потом Ирод раздраженно поднялся, с грохотом отодвигая стул, а Маша рассмеялась.
— Стойте! — Плотник схватил со стола старый скальпель, которым затачивали карандаши.
Друзья не успели ничего понять, как он улыбнулся, глядя на их озадаченные лица, и провел скальпелем по ладони. Маша охнула, а Ирод покачал головой и что-то пробормотал сквозь зубы. Макс тем временем оставил скальпель, приложил артефакт к ране и протянул друзьям. Кровь шипела и пузырилась на дереве, словно растворимая таблетка в стакане кипятка. Очень быстро она впиталась, оставив едва заметный след. Максим показал порез, который ничуть не кровоточил и уже покрылся корочкой. Он рассмеялся, глядя на удивленные физиономии друзей, и признался:
— Вот так я его и нашел! Поцарапался в раскопе.
Маша осторожно взяла его ладонь, разглядывая ранку, а Плотник тут же принялся заливать, что это не впервой и ему совсем не больно. У Ирода от такой трогательной картины заныло все внутри. Он деликатно покашлял, придвинул покрасневшей Маше стул и, повернувшись к Максу, решительно произнес:
— Рассказывай!

В то время были на земле нефелимы, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди. И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время.
И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их. Я наведу на землю потоп водный, чтоб истребить всякую плоть, в которой есть дух жизни, под небесами; все, что есть на земле, лишится жизни. (Быт.6:4-17)

Как обычно мобильник ожил не вовремя. Он противно загудел виброзвонком и пополз на край стола, а пробирки сопровождали его движение мелодичным звоном. Завлаб оторвался от микроскопа и укоризненно посмотрел на Игоря.
— Алло! — почти шепотом произнес тот, отвернувшись в сторону.
— Ирод, меня к тебе не пускают! — раздался в трубке голос Плотника.
— А где ты?
— На проходной твоей конторы.
— Сейчас…
Он бочком подкрался к завлабу и сказал просительно в спину, обтянутую белым халатом:
— Константин Макарыч, можно мне на минутку…
Тот, не оборачиваясь, махнул рукой и пробубнил из под марлевой повязки:
— Иди уж, Родионов, только недолго.

А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог. (Иса.7:14)

Плотников скучал, прислонившись к стене неподалеку от вертушки проходной. Среди институтского люда он выделялся своим загаром и непринужденностью, с которой разглядывал проходящих девушек.
— Чего пришел? Не мог на кафедре застать?
— Пропал ты что-то, Игорек, на звонки не отвечаешь, а время идет, — лениво ответил Плотник. — Как наши дела?
Ирод смутился:
— Ну, я же говорил, что будет непросто — дерево содержит много минеральных солей… Но ДНК я все-таки выделил, репликация прошла успешно. Сформировались мембраны, потом классическое деление…
Максим резко оторвался от стены и заглянул в глаза отшатнувшемуся приятелю:
— А ты ничего от меня не скрываешь? Я понимаю, на кону такое открытие, успех, слава. У кого угодно может закружиться голова…
— Перестань! — возмутился Ирод. — Если у кого и кружится голова, так это у тебя. Мы ведь не специалисты, а ты сам отказался обращаться за помощью. Теперь приходится заниматься этим тайком, в кустарных условиях. Ты вообще представляешь, что такое создать из клетки вирус изменяющий генотип человека!
— Ладно, — примирительно сказал Плотник. — Не заводись, погорячился я… Только объясни по-человечески на каком мы этапе?
Ирод расслабился и, вздохнув, признался:
— Честно говоря, в тупике. Есть стабильная клетка, но что делать дальше ума не приложу, знаний не хватает…
— Вот видишь, а у меня есть одна идейка, — снисходительно улыбнулся Плотник. — Помнишь Машкину подругу, что работает в клинике Отто? Надо подготовить наш материал для ЭКО, а дальше все случится без нас. Матушка-природа позаботится обо всем сама!
— Искусственное оплодотворение яйцеклетки! — оживился Ирод. — Это действительно интересное решение. А что дальше?
— Ты сначала скажи, когда материал будет готов.
— Вот держи, я его с собой ношу, — воровато оглядевшись, Ирод протянул закрытую пробирку. — Не дай бог, завлабу попадется!
— О боге вспомнил, — усмехнулся Плотник. — Ничего, скоро мы сами станем творцами! Недолго осталось…
— Ну, не знаю, — с сомнением протянул Ирод. — Так что дальше?
— Оплодотворенная яйцеклетка помещается в матку, а дальше, как я и говорил, природа сделает все за нас, — Плотник усмехнулся, видя, как округлились глаза приятеля.
— Ты что! — отшатнулся Ирод. — Это… это же не шутки! Кто на такое пойдет?
— Машка согласна, — коротко ответил Плотник.
— Что?!
— Она сказала, что это будет ее вклад в общее дело.
Ирод отвернулся и долго молчал, напряженно о чем-то раздумывая.
— Ладно, — хрипло сказал он, наконец. — Если она сама решила… но это незаконно значит, потребуются большие деньги.
— Не потребуются, — ухмыльнулся Плотник. — Говорю же, я все придумал! Машка сказала подруге, что хочет привязать меня ребенком. Та меня видела и обещала помочь.
— Ну, ты и козел, — сказал Ирод с каким-то незнакомым выражением.
— Зато очень перспективный козел! — подмигнул Плотник. — Адиос, папаша!

Прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго. Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Но когда он помыслил это, — се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго. (Матф.1:18-20)

— Здравствуй Игорь! Тебя давно не было видно…
— Много работы — буркнул он, не поднимая глаз.
— Ты меня презираешь? Хотя какая теперь разница… представляешь, дома был страшный скандал, когда все открылось. Отец со мной не разговаривает, но помог замять дело после той заметки про непорочное зачатие. Ты не сомневайся, я ничего не сказала — это газетчики все раскопали.
— Как ты себя чувствуешь? — он впервые за всю встречу поднял на нее глаза.
— Я боюсь! Ты не представляешь, как мне страшно…
— Еще не поздно все исправить…
— Нет! — ответила она твердо. — Надо идти до конца.
— До какого конца, — сорвался он. — Это даже не человек!
— Это мой ребенок…

Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов. (Матф.2:16)

— Алло, Плотник, ты что творишь! Алло, ты слышишь меня, что происходит?
— Спокойно, как видишь, я о тебе не забыл, хоть ты и пропал на полгода. Приготовления идут полным ходом, скоро мы станем знаменитыми...
— Зачем ты выложил все журналистам? Ты ведь подставил стольких людей! Ладно бы только меня, но ты сдал всех, кто нам помогал: докторшу эту и саму Машу…
— Игорь, — непривычно серьезно сказал Плотник, — она умирает! Что-то не так с ребенком… надеюсь, ты понимаешь, что в этой ситуации мы должны максимально закрепить результат наших исследований.
— Что?!
— Извини, я думал, ты знаешь…
— Какая же ты все-таки сука, Макс! Я тебя ненавижу! Где она?
— В частной клинике.
— Ей надо срочно помочь!
— Как?
— Кесарево!
— Ребенок погибнет.
— Это даже не человек!
— Это наш шанс.
— Да пошел ты…

Самое гнусное и восхитительное — это умопомрачительный запах, от которого кружится голова и слегка дрожат руки, но не от страха, а от возбуждения и скрытого где-то в глубине разума воспоминания, как алое сменяется кармином, застывает, густеет, обнажая ноздреватую печень, готовую распахнуться от легкого прикосновения лезвия, чтобы явить миру капельку настоящей крови Ангела… (XX. Last of the Nephilim)

— Добрый день, вы к кому? Нет, извините, к ней нельзя… Молодой человек, стойте, туда нельзя! Охрана!
— Вот он, на лестнице! Держите его!
— Третий, третий, внимание тревога! Он поднимается к вам. Ах, черт, зацепил…Что? Нет, похоже на скальпель…
— Внимание всем нарядам! Вооруженное нападение на родильное отделение, патрульным экипажам срочно…
— А сейчас, дорогие радиослушатели, мы прерываем наш эфир для экстренного объявления…
— Вот он, держи! Ах, ты гад… К двери, к двери его не пускай! Держи руку! Прижимай к полу! Все…
Испуганный врач застыл, не отводя взгляда от блестящего лезвия.
— Мы сделали что могли, — начал он, но голос подвел хозяина. Доктор откашлялся и сделал еще попытку: — К счастью ребенок жив, — произнес он более уверенно. — Вы слышите, жив!

Перламутровое сияние разлилось вокруг, наполняя естество смертной тоской. Хрустальная сфера неуязвимости лопнула и разлетелась ледяным крошевом. Он уже все понял, но, не желая верить, забился в руках ловцов, когда распахнулась бездна и любовь уходя задела его саваном.

— Убейте его! — рванулся он вперед, невероятным образом сдвигая навалившуюся толпу. Что-то рокотало в его горле так, что у самых отчаянных слабели руки. — Убейте!
Это был уже не голос, а скорее рычание и многие подались назад.
— Вот Ирод! — раздался снаружи чей-то голос. — Это надо же такое удумать — ребенка убить…

Раввин Цви Шабтай прокомментировал открытие, о котором сегодня говорит весь мир и отметил, что с науки никто не снимал этическую ответственность. «Вопрос здесь стоит так: можем ли мы создавать новую жизнь не тем способом, как это установил Б-г? Смеем ли мы присваивать себе полномочия Творца. Я могу высказать только самые общие соображения: Здесь принципиально то, какова цель. Если мы просто балуемся с наукой, ставим опыты, то это неприемлемо».