naym_kobrinski : Письмо.

Ты теперь живешь в Каире,
а я в холодной Москве,
Ты так мечтала быстрее покинуть,
тогда еще звавшийся СНГ.

Мы пили портвей в последний вечер,
закусывая плавленным сырком,
ты говорила, о том, что веришь,
с арабом лучше и он простой.

Мы встретили утро в одной постели,
потом было кофе, затем ты ушла.
Такси в Домодедово, граница-таможня,
самолет вовремя-прощай страна.

Двадцать лет тишины пронеслись словно ветер,
я не слышал тебе, я не знал что с тобой,
но сегодя флешбеком на старое мыло,
прилетело послание: «Здравствуй друг мой!».

Я читал этот текст, как священную мантру,
каждой буквой дышал наслажденье ловя.
Ты писала, что муж твои мудак и засранец,
что чужое не станет родным никогда.

Ты жалела о том, что решила уехать,
что законы ислама трудны для тебя,
ведь нельзя пить вино и безуствовать пьяной,
и наутро не помнить, что было вчера.

Ты писала, что очень скучаешь по дому,
по московским дворам и ларькам у метро,
по январским морозам и первому снегу,
гололеду, метелям и теплым пальто.

Но, а главная тема твоих излияний,
заключалась не чувствах к родимым краям,
ты писала, что просто ужасно скучаешь,
по российским простым, дорогим мужикам.

Что арабы, евреи, мулаты и негры-
хороши лишь на раз, а для жизни ничто,
что любить так безумно и самозабвенно,
может русский а все остальные дерьмо.

Я читал это все и слеза умиленья,
пробежала по грубым, небритым щекам.
Понял я наконец ничего нам не страшно,
если верить написанным ею словам...

Понял я что все войны, потопы, пожары,
будут мелкой хуйней для России всегда,
потому, что на страже, лежА на диване,
охраняет страну мужиков череда.

Дочитал я письмо, и ответ ей отправил-
приезжай поскорей, здесь у нас холода,
все как прежде в Москве, лишь ларьков стало мало,
мэр Собянин, сказал их убрать навсегда.

И еще написал, что все умные бабы,
расхватали наш главный и ценный товар-
мужиков, по каким ты безумно скучаешь,
ведь они наше все, это наш капитал.