Всеволод Непогодин : Посцым на брудершафт!

Бездомные, обитающие в окрестностях базаров, всегда мрачны и угрюмы. Днем клянчат у прохожих лишнюю копейку и пытаются украсть с лотков все что плохо лежит. Ночью не смыкая глаз оберегают свой драгоценный скарб, умещающийся обычно в походном рюкзаке. Бывший беспризорник, а ныне вольнонаемный грузчик по имени Иван дремал апрельской ночью возле ворот Нового рынка и видел гастрономические сны с изобилием яств и алкогольных напитков. Таскавший по двенадцать часов в сутки ящики с фруктами и бытовой мелочевкой молодой человек без определенного места жительства только и мог мечтать, что о сытном ужине. В голове парня с неоконченным средним образованием крутились мысли о хлебе насущном и походе в баню, ведь последний раз Иван мылся еще осенью. Простой трудяга и не подозревал, что в нескольких десятках метров от его спонтанного лежбища происходили форменные чудеса.

Аккурат в полночь возле дома на углу Княжеского переулка и Торговой остановилась черная «Волга» с заляпанными грязью номерами. Из машины спешно вышел с поднятым воротником пальто Борис Львович Иоффе и моментально нырнул в ближайший подъезд. «Волга» укатила в темноту, профессор поднялся на третий этаж и зашел в просторную квартиру, благо входная дверь была не заперта. Иоффе заглянул в первую же комнату с серо-сиреневыми стенами, высокими потолками и померанцевыми портьерами. Во главе длинного стола, обитого цинком, в черном кожаном кресле сидел, закинув нога на ногу, мужчина лет сорока с темно – рыжей бородой и вытатуированным на правой руке корабельным якорем. Завидев Иоффе, бородач, одетый в джинсы модного покроя и футболку от зарубежного дизайнера, встал с кресла и подошел поприветствовать гостя рукопожатием.
- Доброй ночи, Борис Львович, рад видеть в моем нынешнем обиталище!
- Вас также, уважаемый! Полученное по электронной почте письмо меня сразу заинтересовало, я решил непременно помочь всеми имеющимися знаниями в вашем благородном начинании! Расскажите поподробнее, в чем суть дела…
- Сейчас мы находимся в здании, где сто лет назад располагалась клиника доктора Ценовского для кожно-венерических и сифилитических больных. Ценовский врачевал людей от болезней, полученных в результате любви. Я в свою очередь лечу народ от хвори, выражающейся в нелюбви к Одессе. Борюсь с триппером бездуховности. На моей правой руке вытатуирован корабельный якорь с четырьмя лапами, такой же представлен на гербе и флаге Одессы. Якорь символизирует оседлость, отсутствие тяги к перемене места жительства, презрение к пилигримам. Так сложились обстоятельства, что мне выпала почетная миссия хранителя одесских культурных традиций. В последнее время в городе прослеживаются негативные тенденции, требующие экстренного вмешательства. Мне стало известно, что вы еще в советское время долго изучали оккультные теории и проводили успешные спиритические сеансы с душами умерших знаменитостей, способных влиять на происходящие процессы. Я пытался разок провести эксперимент, вызвав дух одной мистической личности, но первый блин вышел комом.
- Вы правильно осведомлены о моём хобби. При общении с духами умерших важны детали. Можно узнать о неудавшемся опыте? Нужно выяснить причину, по которой не получился сеанс.
- В одной из оккультных книг эпохи возрождения я прочитал, что можно вызвать дух умершего, произнеся над его творческим наследием магическое заклинание на латыни. Если человек оставил после себя только черточку между двумя датами на могильном камне, то вызвать его дух не представляется возможным. Мне очень нравится книга «Мастер и Маргарита». Года полтора назад я сподобился вызвать дух Михаила Афанасьевича Булгакова. Мне удалось попросить фантом гонимого советской властью писателя очистить умы одесситов от скверны безразличия, но на следующий день таинственно сгорел дом Руссова!
- Ничего удивительного! Во-первых, следует произносить заклинание над культурным наследием, имеющем отношение к месту нахождения организатора спиритического сеанса. Во-вторых «Мастер и Маргарита» слишком тяжелое произведение, лучше не привлекать роман о вселенской любви к оккультным практикам. Булгаков удобен для сеанса киевлянам, произносящим заклинание над «Белой гвардией». У Одессы своих культурных героев прошлого пруд пруди! А то, что сгорел дом Руссова, объясняется очень просто – внизу аптека Гаевского, где не продавался обожаемый Михаилом Афанасьевичем морфий и пирамидон, маниакально упоминаемый почти в каждом тексте, вот и разгневался призрак писателя из-за отсутствия любимых препаратов.
- Теперь понятно, Борис Львович, почему всё так вышло! Сегодня я пригласил вас помочь вызвать духи Утесова, Бунина и Куприна, дабы обсудить с ними память горожан к знаменитым фамилиям! В Одессе появились ресторации «Утесов», «Бунин» и «Куприн», где юродствуют рабы чревоугодия, не знакомые с творчеством названной троицы. Также на Преображенской открылось кафе «Булгаков», но после сказанного вами я боюсь приглашать дух Михаила Афанасьевича для совещания.
- Хорошая идея, дорогой мой! До рассвета еще достаточно времени, мы всё успеем. Булгакова не будем беспокоить, я могу навести шороху в кафе и без вмешательства извне.
- Тогда приступим к сеансу. Что нам потребуется?
- Книги «Окаянные дни» и «Гамбринус», пластинка «Ах, Одесса моя».
Вскоре рыжебородый принес из соседней комнаты две потрепанные книжицы советского издания и винил производства апрелевского завода грампластинок. Иоффе разложил культурные артефакты на диване с накидкой из мешковины.
- Немедленно выключите свет в квартире! – сказал профессор рыжебородому.
Рыжебородый быстро погасил все люстры и торшеры в помещении. Профессор стал возле дивана, скрестил руки на груди, закрыл глаза и начал бормотать на латыни. После пяти минут произнесения заклинаний буквы на обложке книг и внутреннем кругляше грампластинки вспыхнули золотым сиянием. Свечение усиливалось ежесекундно пока наконец словно три богатыря не выскочили наружу духи Утесова, Бунина и Куприна.
Нобелиат с усиками и бородкой материализовался парижским денди в жилетке от кутюр и белой рубахе с манжетами. Воспеватель листригонов явился тучным мужчиной в котелке, держащим в ладони часы на цепочке. Озорной куплетист показался на люди в изящном длиннополом сюртуке. Рыжебородый сначала отвернулся в сторону, побоявшись взглянуть на легенд, но потом поборол страх и осмелился посмотреть на вызванных духов.
- Молодые люди, позвольте узнать, с какой целью вы потревожили наши души, находящиеся уже долгие годы на заслуженном отдыхе? – первым взял слово Куприн.
- Одесса находится в состоянии культурного упадка. Не пишутся новые книги, прославляющие город у моря. Не слагаются песни, рассказывающие о прелестях жизни на Дерибасовской и Старопортофранковской. Фамилии вашей троицы ассоциируются нынче с кабаками, где царит атмосфера вульгарного деревенского гламура. Счел целесообразным известить почтенных старцев о глумлении над памятью о вас, — сбивчиво ответил рыжебородый.
- Я считаю, что нужно навести в городе порядок. Властям нет дела до культуры, чинуши постоянно решают, кому, где и сколько воровать. Отдельные энтузиасты не могут победить армию жлобствующих обывателей. Без вмешательства потусторонних сил никак не обойтись, — уверенно выговорил Иоффе.
- Смею полагать, что в ваших словах есть доля правды. Столь безудержного рвачества не наблюдалось и в окаянные дни. Иногда наблюдаю за землянами с загробного мира сквозь прозрачные шлюзы вселенной и ужасаюсь увиденному, — с грустью сообщил Бунин.
- Живут одесситы сейчас без песни на устах, а ведь она строить и жить помогает! – выпалил вечно улыбающийся Утесов.
- Думаю, что вы поступили правильно, уведомив нас о творящихся безобразиях. Мы не допустим, чтобы наши фамилии красовались на сомнительных заведениях и сегодня же днем виновные поплатятся! – тоном руководителя сказал Куприн.
- Культурный ренессанс не обещаем, но мракобесы получат по заслугам! – бросил реплику Бунин.
- Бывайте, нам пора! – на прощанье отрезал Утёсов.
Троица исчезла. Буквы на обложке книг и внутреннем кругляше грампластинки перестали сиять. Таинство закончилось.
- Вот тебе на, такого даже доктору Ценовскому и не снилось! – произнес довольный случившимся рыжебородый.
- Не обольщайтесь заранее. Сеанс можно оценить только тогда, когда духи мертвых покажут ныне живущим людям свою силу. Ложитесь лучше спать, будем дожидаться дневных новостей с улиц Одессы, — учтиво молвил Иоффе.

Рыжебородый попрощался с профессором и заснул на диване, где минутами ранее происходил спиритический сеанс. Борис Львович вышел на улицу и огляделся. До рассвета оставалось пару часов. Иоффе перешел дорогу и оказался возле ворот Нового рынка, где дремал вольнонаемный грузчик Иван. Увидев молодого человека в штанах с заплатками и стоптанных ботинках профессор воодушевился и вежливо разбудил спящего под открытым небом.
- Извините, что беспокою вас в столь ранний час. Вы спите на улице — наверное, вы бездомный?
- К сожалению да…
- А как вас зовут, если не секрет?
- Иван.
- Отлично, в самый раз! Я хочу предложить вам выгодный гешефт, не требующих никаких затрат с вашей стороны. Вы заработаете сто долларов за день!
- А что делать надо? – с интересом спросил приободрившийся Иван.
- Утром вы купите у старьевщика на рынке разодранную беловатую толстовку и полосатые белые кальсоны, деньги я вам дам. Приколите к груди английской булавкой бумажную иконку со стершимся изображением неизвестного святого, возьмете в руки зажженную венчальную свечу и в таком прикиде будете ходить весь день по Одессе, приговаривая «Я – Иван Бездомный! Люди, покайтесь!». Вечером придете в расположенное неподалеку кафе «Булгаков» и громко скажете «Здорово, други!». Потом я вас встречу и рассчитаюсь за проделанную работу. Ничего сложного! Держите двести гривен, приобретете на них необходимые вещи, — сообщил Иоффе и протянул Ивану двухсотгривенную купюру.
Бездомный с радостью принял деньги и продолжил сон. Борис Львович отправился пешком домой.
С первыми лучами апрельского солнца в городе начали происходить неожиданности. Сотни дородных тёток, обвешанных с ног до головы бубликами, назойливо приставали на остановках к спешащим мужчинам с просьбой приобрести свою продукцию, напевая «Купите ж бублички, горячи бублички, гоните рублички сюда скорей, и в ночь ненастную, меня, несчастную, торговку частную ты пожалей». В социальных сетях молниеносно распространился статус «С приморского кичмана сбежали два уркана». Все городские трамваи оказались восьмыми и ехали на шестнадцатую станцию Фонтана. Транспортный коллапс парализовал Одессу. Из репродукторов в центре доносился бодрый голос Леонида Осиповича, исполнявшего «Всё хорошо, прекрасная маркиза». В ресторан «Утесов» нагрянула ватага босоногих голодранцев в отрепье и, скандируя хором «Марш веселых ребят», перевернула столы и стулья, выбила в окнах стекла и съела весь имевшийся в запасниках провиант.

Утром к администратору ресторана «Куприн» явился посыльный и вручил коробочку с находящимся внутри гранатовым браслетом. Девушка обрадовалась подарку и не спешила делиться новостью с подружками. В обеденный перерыв в «Куприн» зашел молодой человек, достал из кармана смитвессоновский пистолет и на глазах у жующей публики совершил самоубийство. В кармане покойника нашли дореволюционный паспорт на имя Желткова Е.С.; увидев труп и кровяные разводы на полу, администратор потеряла сознание. Вызванная для спасения девушки бригада скорой помощи повезла администратора почему-то не в реанимацию, а сразу в Валиховский переулок. У въезда в анатомический театр на скрипке играл реквием престарелый дядя еврейской национальности. От услышанной мелодии девушка моментально пришла в себя и побежала из кареты скорой помощи куда глаза глядят. Ближе к вечеру администратора ресторана «Куприн», пьяную и целующуюся с заезжим морячком, обнаружили в баре «Гамбринус».
Вход в ресторан «Бунин» преграждал десяток коробок с надписью «Антоновские яблоки». Как только вход освободили, то в ресторан ворвался высокий мужчина в пенсне и начал приставать к официанткам с непристойностями: «Галя Ганская, как долго я искал вас, давайте немедленно предадимся любви прямо тут!». Сумасшедшего скрутили охранники, но следом появился пожилой брюхан в тельняшке, представился отставным капитаном дальнего плавания и начал предъявлять претензии обслуживающему персоналу, что из его любимой собачки по кличке Чанг сделали котлеты и скормили ничего не подозревающим гурме. Капитана выставили за двери, руководство ресторана «Бунин» решило временно прекратить работу заведения во избежание продолжения визитов чудаков.
Слухи о чертовщине в городе быстро разнеслись среди населения. Горожане, по возможности, старались не выходить из жилищ. Бездомный Иван добросовестно выполнял поручение Иоффе, прося людей о покаянии. Милиционеры не арестовывали уличного проповедника со свечкой, приняв его за идейного сторонника вокзальной бабки, вещающей о том, что Америка заметает следы.
Рыжебородый и профессор Иоффе следили за проказами духов по интернету и радовались творившимся происшествиям. В кафе «Булгаков» прознали от коллег по ресторанному бизнесу о незваных гостях и догадались, что их заведение тоже навестят. Когда Иван вошел в «Булгаков» и произнес «Здорово, други!» к нему мигом подскочила бойкая официантка:
- Здравствуйте! Рады вашему визиту! Имею сообщить, что сегодня в кафе «Булгаков» акция – каждому пришедшему в образе булгаковских героев бесплатно полагаются порционные судачки а натюрель! Присаживайтесь за столик возле окна, сейчас я принесу положенное вам блюдо!
От услышанных слов «бесплатно» и «блюдо» Иван потерял концентрацию. Не успел вольнонаемный грузчик опомнится, как в кафе появились санитары и обступили проповедника со всех сторон. Иван повторил судьбу литературного прототипа и очутился в психиатрической клинике. История с течением времени не меняется.
Рыжебородый сидел в квартире с видом на Новый рынок и размышлял о сохранении старой Одессы. Борис Львович Иоффе находился в профессорском кабинете и планировал новые мистические события. Заговорщики сошлись во мнении, что эксперимент с привлечением духов умерших знаменитостей удался. Рассказчику неизвестно, поменяют ли свои названия «Утесов», «Куприн», «Бунин» и «Булгаков». Хорошо, что в городе осталось хоть двое думающих о культурных ценностях…