дервиш махмуд : Холодный, белый, безумный (10-12)

10
Абалаков поднялся по винтовой лестнице, миновал извилистый коридор, остановился перед дверьми лифта, извлёк из кармана бумажный лист, на котором была нацарапана схема маршрута, сверился, верной ли он идёт дорогой, кивнул себе – он шёл правильно – вошёл в лифт и спустился, как было указано, на четыре с половиной уровня ниже. Пока ехал, ухмыльнулся по поводу того, что, мол, болтается тут вверх-вниз, как чёртик на резинке, но потом вспомнил, что институт всё же секретный, и подумал, что сей замысловатый зигзагообразный путь, схему которого ему прислал по почте профессор, есть, по всей видимости, вынужденная мера предосторожности, так что усмешечку свою отозвал и дальше уже двигался с серьёзным выражением на бледном лошадином лице. Профессор Тарновский – седой осанистый старик с брезгливым, впрочем, выражением на физиономии – самолично встретил его у дверей лабораторного корпуса и, кивнув лишь, взял под локоток и скоренько повёл куда следует.

В лаборатории было сумрачно и тихо. Синие лампы действовали на нервы успокоительно, но не расслабляюще – как-то да, вот так. Доктор Абалаков хотел сказать своё излюбленное «ну-с», но профессор его опередил, сказав «так-с», при этом потёр друг о дружку ладони. Абалаков промолчал, лишь сдержанно улыбнулся.
Тарновский сам взял быка за рога:
-Итак, коллега, я не буду ходить около да вокруг, а перейду сразу к делу.
-Я весь внимание, профессор,- кивнул Абалаков.

Тарновский сунул руки в карманы пиджака, зашагал вдоль длинного стола, высоко, как журавль, поднимая ноги.

-Вы понадобились мне как уникальный в своём роде специалист по нейрофизиологии человека. Видите ли, мы занимаемся теми же вопросами, какие вы изволили затронуть в своей недавней научной работе, опубликованной на сайте вашего НИИ. Только наша специфика – прикладное направление, практический, так сказать, аспект вопроса.

-Хм,- хмыкнул Абалаков, — я думал, в нашей стране этим никто, кроме меня, не занимается.

-Это правильно, что вы так думали. Дело в том, что наши изыскания, как вы уже, наверное, поняли, совершенно секретны.- Профессор сдвинул очки на нос и строгим взглядом серых выпуклых глаз посмотрел на Абалакова.
-Угу,- кивнул тот, почему-то смутившись.

Профессор выдержал многозначительную паузу и продолжил:
-Надо сказать, что мы добились определённых успехов в своих опытах. Но по мере нашего продвижения вглубь, так сказать, проблемы, неожиданно столкнулись с необъяснимыми феноменами.

- Это интересно. С какими же?

-Вот об этом я и хотел с вами поговорить… Да вы садитесь, дорогой, садитесь. Я сейчас вам коньяка налью. Вы не против?

-Нет…с удовольствием.

Абалаков сел в кресло. Профессор достал из шкафчика и налил в пузатые рюмки. Они выпили по глотку. Профессор раскурил трубку и стал говорить дальше.

-Итак, мы с вами знаем, что человека можно заставить думать и действовать определённым образом. Если отбросить всякий морально-этический бред, это очень важная и нужная идея. Человеческое общество представляет собой взрывоопасную, тяготеющую к самоуничтожению структуру. Человеком необходимо управлять в целях сохранения вида и в целях прогресса. И управлять жёстко, но незаметно. В теории мы поняли, как осуществить сей манёвр. Но!- профессор поднял длинный палец. – Когда перешли к практике и стали двигаться во всё более глубокие слои психики людей, то обнаружили, что основной, главный центр человеческой воли почти во всех случаях уже задействован некими посторонними внешними силами. То есть, там нет места для внедрения.

-Вот как?

-Да, именно так. Оказывается, то, что мы намеревались сделать с человеком – превратить его в управляемую на расстоянии марионетку – с ним уже происходит. Добравшись, до самых потаённых слоёв сознания, мы обнаружили, что нашу работу уже осуществляет кто-то невидимый и могущественный, и делает это давно и очень успешно, преследуя при этом, однако, какую-то чуждую и непонятную нам цель. Специальные приборы отследили квантовые сигналы, постоянно, с момента рождения и до самой смерти поступающие в каждый человеческий мозг.

— Вышло, как с американцами на Луне,- усмехнулся Абалаков. — Они думали, что пришли туда первыми, а оказалось, что люди там уже были чёрт знает сколько тысяч лет назад и оставили следы своего пребывания.

-Вот — вот! Мы в тупике. Что всё это значит? Как такое могло случиться? Кто этот невидимый кукловод, дёргающий людей за нитки?

-Признаться, я нечто подобное подозревал.

- Я знал, что вы умница. Мы решили отследить, откуда эти посторонние сигналы исходят, и обнаружили, что их источник един, но его местонахождение одновременно и снаружи, и внутри, нигде и повсюду.

-То есть, в недоступном приборам измерении.

-Вы очень проницательны – не зря я вас сюда пригласил. Потерпев ряд неудач в своих исследованиях, мы всё-таки нашли способ приблизиться к неведомому хозяину человека. С помощью гипноза и специальных наркотических веществ наши психонавты – так мы называем подопытных добровольцев – погрузились в нижний мир человеческого разума и достигли, используя сигнал, как путеводную нить, той области, где как раз и осуществляется процесс, так сказать, программирования. То, что было там обнаружено, шокирует и повергает в трепет. Видения погружённых на дно океана сознания добровольцев нам удалось с помощью специального прибора, который мы подключали к мозгам испытуемых, запечатлеть и перевести в цифровую видеозапись.

-Это интересно.

- Ещё бы. Я хочу продемонстрировать вам короткий ролик. Все подопытные видели одно и то же, так что вероятность того, что их просто посетили наркоманские сны, исключена. Это реальность, дорогой мой, реальность во всей своей красе. Я хочу, чтобы вы это увидели и по возможности прокомментировали. Только такой человек, как вы, с непредвзятым и независимым научным взглядом, поймёт меня, а не сочтёт старым маразматиком.

-Я готов.- Абалаков прикончил коньяк и твёрдо стукнул пустой рюмкой по столику.

-У вас крепкие нервы? Должен добавить, что все наши добровольцы, которым пришлось погружаться в тот мир, в настоящее время полностью утратили разум. Сей опыт вывел из строя их воспринимающие аппараты. Фильм, конечно, не окажет такого воздействия, как непосредственное путешествие, но представления об этом мире, обещаю, перевернёт. Вы больше не сможете жить прежней жизнью, услышав и увидев запись.

-Когда-то я поклялся идти в науке до самого конца,- сказал Абалаков.

-Рад слышать.

Профессор Тарновский ещё раз взглянул Абалакову прямо в глаза, затем повернулся к компьютеру, оживил экран и, чуть помедлив с поднятым над клавишей ввода пальцем, отрыл видеофайл под названием «Snow Candybober. part one».


11
-Идут,- сказал Чалдон Иваныч и лёг в своём углу, как договаривались.

Я, не дожидаясь, пока начнут отпирать – тоже согласно плану – заблажил, стуча ногами и руками в дверь:
-Скорей, скорей! Тут ваш этот, сибиряк, кажись, кончился!

Эти, с другой стороны, не торопились, будто не слышали меня вовсе. Наконец отворилась дверь. В камеру просунулся один из здоровяков. Оценив обстановку, он отставил в сторону пластиковую бутылку с водой, предназначенную пленникам для питья, достал из кобуры пистолет и взвёл предохранитель. Направив дуло на лежащего в углу Чалдон Иваныча, зыркнул на меня, немо спрашивая – что, мол, тут такое происходит.

-Помер он,- говорю,- я проснулся, бужу, а он ни в какую, потом щупаю – совсем холодный, бля.

Мент потрогал шею эзотерического человека в районе сонной артерии. Стоит ли говорить, что Чалдон Иваныч, будучи практиком высшего разряда, отменно сымитировал все признаки клинической смерти.

Бугай номер один повернулся к напарнику и коротко кивнул. В эту секунду Чалдон Иваныч быстро поднял обе руки и резко накинул на шею противника верёвочку от капюшона моей куртки. Крутанул, делая петлю и рванул концы так, что я услышал, как хрустнули позвонки у жертвы. «Гандон штопаный!» — успел произнести удушаемый – слова были адресованы понятно кому, но прозвучало это так, будто бандит назвал своё имя возникшему перед его внутренним взором Ангелу Смерти. В тот же миг я, схватив топчан, бросил его под ноги рванувшегося внутрь камеры номера второго. Мент споткнулся и полетел вперёд. Иваныч всё верно рассчитал. Быстро повернув к себе спиной тело первого гамадрила, он схватил его руку и сдавил так, что палец мертвеца сам лёг на курок, а пистолет выстрелил аккурат в голову второго красавца.

Всё было кончено за двадцать секунд, как в американском боевике. Чётко продуманные движения, стопроцентный эффект. Я даже не успел ничего подумать – типа, что вот, впервые в жизни участвую в убийстве человеческого существа. Только немного задыхаться стал, но быстро привёл себя в норму.

Мы облачились в тулупы и шапки убиенных, выскочили в коридор и пошли в темноте к выходу. Чалдон Иваныч, который всё-таки решил уходить вместе со мной – «хватит с меня пограничных опытов» — повёл меня к чёрному ходу. Чёрт его знает, по каким катакомбам он меня вёл, но минут через десять блужданий я разглядел впереди светлый прямоугольник дверного проёма. Иваныч толкнул плечом дверь, и мы вышли в дивный мир, зажмурив глаза от света.

Было раннее утро. Солнце холодным плазменным сгустком висело над смутной линией горизонта. Весь мир был пред нами раскрыт, как расколовшееся яйцо, и он был белый, холодный и абсолютно безумный, такой, каким я его никогда не видел. Мне подумалось, что до сих пор я смотрел на реальность под каким-то неправильным, кривым углом, но теперь, наконец, направление взгляда стало верным. Этот мир не был предназначен для человека, а являлся непосредственным продолжением враждебного, присутствующего повсюду хаоса.

-Туда!- прошептал Иваныч, указывая рукой.

Мы двинулись на полусогнутых вдоль здания вокзала. Проходя мимо большого окна, я не удержался, приподнял голову и бросил взгляд внутрь. Мать честная, это был кабинет борова-капитана! За столом сидел сам капитан, а с ним рядом… закинув ногу на ногу, сидела в кресле Аннушка, и ещё выхаживал по кабинету блядский контр-адмирал, заложив руки за спину. Чалдон Иваныч был прав – всё это было заговором, с самого начала было зловещим заговором! Секунд пять я смотрел на них, не в силах отвести взгляда, и тут фальшивый адмирал обернулся к окну и засёк меня.

-Нам конец,- прошептал я.

-Чёрт!- крикнул Иваныч с досадой.- К дороге! К дороге!

Появился посторонний нарастающий звук – не сразу я понял, что это приближается издалека поезд. Мы побежали составу на перерез. Через несколько минут выскочили из дальних дверей капитан и адмирал, как две обезьяны. Я успел уловить движения их рук – они вынули оружие и целились в нас, намереваясь просто-напросто пристрелить.

-Зигзагами!- скомандовал Чалдон Иваныч, и мы стали петлять на снегу, как зайцы.

Сердце моё заходило в груди ходуном, как сумасшедший маятник. Поезд приближался, мы неслись к нему, и я ничего не видел перед собой, лишь мельтешение пятен. И вдруг что-то чпокнуло впереди, будто керамический кувшин разбился, воздух на миг окрасился красным, и мой спаситель Чалдон Иваныч с маху упал лицом в снег. Пуля попала ему в голову. Я увидел мозги внутри зияющей раны. Я закричал, но бега не остановил. Тело моё теперь действовало помимо разума.

Состав – это был почтово-багажный – уже пролетел мимо меня почти наполовину. Я понял, что могу не успеть и прибавил скорость – откуда-то взялись силы, я как будто летел над белой снежной равниной. Сволочи продолжали стрелять, да всё мимо, лишь однажды что-то кольнуло меня однократно и почти не больно в левую руку. И да, да да, я успел каким-то чудом запрыгнуть одной ногой на узкий металлический штырь на торце последнего вагона. Ухватился за ручку запертой, естественно, двери, кое- как удержался, втиснув вторую ногу в пространство между частями соединительного вагонного механизма. Преследователи всё палили. Толстый капитан присел на одно колено, метясь – у него был последний шанс, вагон, а с ним и добыча в лице меня неизбежно удалялись прочь, прочь отсюда. Он выстрелил. И на этот раз попал. Нет, не в меня, а прямо в замок вагонной двери. Дверь распахнулась от выстрела, и я нырнул внутрь.

— Спасибо, спасибо, спасибо! – закричал я, проскальзывая в тесное узкое пространство между рядов запакованных коробок.


12
В вагоне очень темно, внутри моей головы кто-то бьёт в шаманский бубен, а почта почему-то воняет гнилью и мусорным бачком. Я двигаюсь по тоннелю между высокими рядами, натыкаюсь на какой-то тяжёлый войлочный полог и отодвигаю его в сторону.

Передо мною другой, более свободный отсек, я иду вперёд, и вдруг осознаю, что нахожусь уже не в вагоне, а в какой-то вполне жилой комнате, только заставленной, помимо двух трёх предметов мебели, сплошь свёртками и пакетами с различного рода отходами. Впереди у стены стоит кровать, и на ней спит баба Оля, моя соседка по дому, любительница копаться в мусорных контейнерах. Я в её квартире, соображаю я, даже не удивляясь.

Самым важным на свете сейчас является вот какое обстоятельство – нельзя, чтоб старуха проснулась и увидела меня. Откуда-то я знаю, что её пробуждение напрямую связано с тем, выживу ли я или сгину прочь из этого мира.

Не отрывая взгляда от похрапывающей на постели старухи, я сажусь в тёмном уголке на мусорный тюк и сижу тише ангела. Долго – несколько часов или может, дней – я сижу так, ни жив, ни мёртв.

И вдруг каким-то безошибочным чутьём я осознаю, что кроме бабы Оли в квартире есть кое-кто ещё. И это вовсе не люди, а совершенно обратные им существа, и я их почти что вижу: одно затаилось на кухне, другое – в коридоре, третье – в туалете, за унитазным бачком. Если они узнают о моём присутствии, меня ждёт участь похуже смерти. Как только я об этом думаю, существа тут же направляют на меня своё внимание. Страх сдавливает моё сердце металлической рукой, я весь дрожу мелкой дрожью. Чёрные начинают медленно двигаться ко мне, ориентируясь на шум внутри моего разума. Я внутренне замираю, замирают и они. Мне не удаётся полностью заглушить свои мысли (это дело требует определённой сноровки; те, кто медитировал, поймут, что я имею в виду) я уже не думаю, но ещё излучаю этакий мысленный фон, и те страшные безликие и бестелесные существа, которые, как я вдруг с ужасом понимаю, преследовали меня, были где-то рядом со мной всегда, всю мою жизнь, и теперь, наконец, близки к окончанию своей охоты, настораживаются и принюхиваются. Но я становлюсь как каменный будда. Нужно продержаться определённый период времени – до крика петуха, и тогда они снова потеряют меня в лабиринтах сознания.

И тут я чувствую – где-то за моей спиной появляется из ниоткуда ещё одно создание – самое страшное, главное, как бы женского полу, как бы королева демонов, призванная, чтобы выполнить завершающий удар. Для того чтобы меня найти, этому существу даже не нужны мои мысли, оно и так знает обо мне всё и сразу, и мне не скрыться от него никуда. Я знаю, что сейчас оно подойдёт ко мне со спины, положит свои руки мне на плечи, и всё будет кончено. Навсегда. Я не увижу больше ни белого света, ни своего лица в зеркале, ни синих-синих, как тот самый иней, дочкиных глаз.


И мне остаётся лишь успеть успеть успеть произнести молитву и захлопнуть, решительно захлопнуть, к чёртовой матери, ноутбук.