hemof : Пионерский лагерь.

Скорость жадно заглатывала километры пыльной дороги. За окном автомобиля проносились стоящие по стойке смирно деревья.
Фёдоров, откинувшись на заднем сиденье, отрешённо смотрел на бегущий пейзаж. Хотелось так ехать целую вечность. Ехать далеко-далеко туда, где «за закрытыми дверями верят и ждут».
- Шеф, сейчас развилка будет, у неё и тормозни, — подал голос Косоротов.
Фёдоров, стряхивая отрешённость, вернулся в реальный мир. Подъезжали к указателю «Пионерский лагерь «СПУТНИК».
«Москвич» остановился у поворота на развилку. Выходя, Косоротов небрежным движением сунул шофёру смятый червонец. Солнце, пыльно, пригоршнями швыряло жару на дорогу. Фёдоров проводил взглядом растворившуюся вдали машину.
- А точно там твоя Света будет? – обратился к нему Косоротов.
- Она не моя. Просто знакомая.
Фёдоров познакомился с ней через Королёва. Просто знакомая, пару раз зависали все вместе. Где-то в разговоре она и рассказала ему, что будет этим летом пионервожатой в лагере «СПУТНИК». Фёдоров даже не мог сказать, кем эта Света приходится Королёву, то ли родственница, то ли подруга его подруги. Впрочем, какая разница. Решение, заехать к ней в гости обрушилось на тяжёлую похмельную голову, как всегда, внезапно. Косоротов, так и не поняв до конца, о чём идёт речь, покорно согласился. Он согласился бы поехать и на Северный Полюс, лишь бы не попадаться на глаза разгневанной тёще и жене.
Достав пакет с коноплёй, Косоротов присел на корточки и, не торопясь стал забивать косяк. Фёдоров закрыл ладонями глаза, обхватывая боль в своей голове. Было очень плохо. Плохо ровно на столько, на сколько было хорошо этой ночью. Хотелось пить, как будто вот-вот сдохнешь, так сильно хотелось пить. Как бы в насмешку, смешиваясь с пылью, нещадно пекло ненавистное солнце.
- Слышь, — прохрипел Фёдоров, — может листья пожевать, а? В них хоть какая-то влага есть, может попустит? Сдохну щас, так пить хочу.
- Давай я тебе лучше в рот поссу, — усмехнувшись буркнул Косоротов.
Фёдоров легонько пнул его в спину.
- Тише, — зашипел Косоротов, — а то сейчас рассыплю.
Забив папиросу, он протянул её Фёдорову.
- На, взрывай.
- Не хочу я, — отмахнулся тот. – Меня сейчас рыгать потянет.
- Гонишь? Давай курнём. Сразу полегчает.
- Иди ты нахрен! – разозлился Фёдоров. – Дай хоть немного в себя прийти. Потом, в лагере курнём.
Косоротов, пожав плечами, сунул косяк в карман.
К лагерю, поворачивая с дороги, вела широкая, протоптанная сотнями ног, тропинка. Стремительно тянулись к солнцу возвышающиеся по бокам тополя. На территории лагеря было необычайно пустынно и тихо. Сиротливо скучали деревянные качели, пялили слепые глазницы пустые домики пионерских отрядов. Нигде не было слышно ни единого голоса. Косоротов с Фёдоровым прошли главную аллею до самого конца, к выкрашенному грязно-зелёной краской туалету. Где-то вдалеке негромко тявкнул охрипший пёс.
- А где пионеры? – недоумённо спросил Косоротов.
- Не знаю, — пожал плечами Фёдоров. – Нет, наверное, ещё. Сезон ещё не начался. Сейчас только начало июня, а первый поток где-то числа с десятого начинается.
Косоротов остановился, как вкопанный. От возмущения несколько долгих секунд он не мог выговорить ни слова. Недалеко за забором лагеря выдал длинную мелодичную трель соловей.
- Тогда, чё мы сюда приехали, Серый? – Косоротов озадаченно развёл руками. – Чё мы сюда приехали? Если нет пионеров, то и вожатых нет. Серёга, ты чё, гонишь?
- Это ты гонишь, — отмахнулся от него Фёдоров. – Персонал уже должен быть в лагере. Должен же кто-то готовиться к приезду пионеров. И Светка неделю назад говорила, что они уже уезжают в лагерь.
- Ну?
- Что ну?
- Ну, так где они все? Где персонал? Где твоя Светка?
Фёдоров задумчиво почесал переносицу.
«Где тут, блин, можно воды попить?»
- А хрен его знает. Пошли хоть на лавочке посидим, отдохнём.
- Во попали. – Косоротов на ходу снова вытащил косяк. – Ты как хочешь, а я курну, а то у меня без допинга мозги вообще не работают.
- А ну стой, тише.
Фёдоров схватил его за плечо, замирая. Что-то было. Что-то почудилось, или он услышал чей-то голос. Тишину нарушал только резкий писк неизвестной птицы. Несколько мгновений они стояли не двигаясь, чутко прислушиваясь к шелесту листвы. Слева, вдали, за густыми порослями кустов, отчётливо прозвучал девичий смех.
- Есть, — прошептал Фёдоров. – Бабы есть. Погнали.
Они двинулись напрямик, мимо детской спортивной площадки, через заросли кустов, мимо вкопанных в землю деревянных лавочек.
Девчонки сидели около раскрашенного под радугу корпуса номер девять в компании смешных, выстроганных из дерева, гномиков. Косоротов с Фёдоровым подходили к ним со спины, поэтому девчонки сосредоточенные на своей болтовне, услышали их, только когда они подошли совсем близко.
- Ой! – Испуганно дёрнувшись на звук треснувшей под ногой Фёдорова ветки, резко обернулась кучерявая блондинка. Она испуганно уставилась на непрошенных гостей.
- Чего вы, девочки? – широко заулыбался Фёдоров. – Не пугайтесь, мы не бандиты.
- Фу, откуда вы взялись? — проговорила блондинка.
Она всё так же настороженно не сводила с них глаз. Вторая, симпатичная брюнетка, молчала, с интересом наблюдая за ребятами.
- Привет, — сказал Косоротов.
Молчание. Шорох листвы в верхушках деревьев.
- Девочки, а где все люди? – нарушил паузу Фёдоров. – Где персонал? Почему в лагере никого нет?
- А кто вам конкретно нужен? – спросила большеглазая брюнетка. Сигарета, зажатая у неё между пальцами, уже почти наполовину истлела.
- Конкретно нам нужна Света. – В воздухе зависла пауза. – Она должна быть здесь пионервожатой.
- А как фамилия? – поинтересовалась блондинка.
- А вот фамилии, я и не знаю. – Фёдоров пожал плечами. – Ну, она маленькая такая. Лицо немного в веснушках. Голосок у неё тоненький. В педучилище учится.
- Мы все там учимся.
- Подожди. – Глазастая наморщила лобик. – Сафонова Светка, что ли?
- Наверное. Я фамилии её не знаю. Она моя хорошая знакомая. – Фёдоров удручённо вздохнул. – Говорила, приезжай в гости. Вот мы и приехали, а тут никого нет.
- Так она была здесь, просто на выходные все по домам разъехались.
- Вот, блин, облом, — сокрушённо махнул рукой Фёдоров.
Косоротов присел на лавочку рядом с девчонками. Глаза его были убиты в усмерть, по лицу блуждала отсутствующая улыбка.
- А вы, чё здесь остались? – спросил он.
- А, что дома делать? – ответила, затягиваясь сигаретным дымом, блондинка. – Здесь спокойнее.
- И не страшно?
- А будет страшно, мы сторожа позовём, — сказала она, улыбаясь. – Здесь сторож есть, с ружьём и с собакой.
- Чё ж мы его не видели?
- Спит наверное.
Фёдоров устало опустился на круглую голову одного из гномиков.
«Если сейчас не напьюсь, то тут и сдохну».
- Вода здесь есть где-нибудь, девочки? А то пить хочется, аж хреново мне.
- Вон за корпусом фонтанчик.
Фёдоров судорожно глотнул пересохшим горлом.
- Дай бог вам здоровья, красавицы. Спасибо, не дали умереть.
Пил Фёдоров долго и жадно. Казалось, по жилам с бешеной скоростью заструилась живая вода. Когда он оторвался от фонтанчика, у него было такое чувство, будто он опять находится в состоянии лёгкого опьянения. Деревья и трава вокруг приобрели свои естественные краски. Мир перестал казаться таким пыльным.
Фёдоров не спеша вернулся обратно к лавочке. Там уже вовсю шла оживлённая беседа.
- Серёга, — весело заорал Косоротов, — а зачем нам твоя Света? Вон девчонки не против, чтобы мы к ним в гости зашли. Кстати, это Люда, — показал он на глазастую брюнетку, — а это Оля. Нас я уже представил.
- А ты знаешь, что в гости с пустыми руками не ходят? – лукаво улыбаясь, спросила Оля.
- А, чё ты думаешь, что мы с пустыми руками?
- Потому что вижу. Бутылки у вас нет, пряников тоже.
- У нас есть кое-что получше, правда, Серёга? – Косоротов подмигнул Фёдорову. – У нас есть план, мистер Фикс?
- Нет, у нас есть драп, — в тон ему ответил Фёдоров.
Девочки непонимающе переглянулись между собой.
- Что-то нам вас не понять.
- Курить будете? Драп, конопля, истинный кайф. – Косоротов движением фокусника, уже в который раз, извлёк из кармана косяк. – Вот что у нас есть.
Девчонки некоторое время переглядывались между собой. По их блестящим глазам было видно, что они готовы на всё, лишь бы только не скучать в одиночестве.
- А что это у вас, правда конопля? – почему-то шёпотом спросила Оля. – Правда наркотик?
- А чё мне вас обманывать? Попробуйте, сами убедитесь.
- А я бы хотела попробовать. – В Олиных глазах горел жгучий интерес. – Я уже давно слышала, что коноплю курят. Хоть бы раз попробовать.
- Так за чем же дело стало? – спросил Фёдоров. – Сейчас пыхнем.
- Подожди, — тронула его за руку Люда. – Вы когда сюда шли, вас сторож не видел?
- Мы тебе говорим, не было никакого сторожа. Мы вообще думали, что здесь ни одной живой души нет.
- Пошли тогда к нам в комнату, а то, если увидит – выгонит.
Пионервожатые находились в небольшой боковой комнатушке с маленьким двустворчатым окном. Три кровати, стоящие буквой «П», занимали почти всю комнату. Оставался только проход перед дверью и между кроватями. Все три кровати были полностью застланы, задорно торчали белые треугольнички подушек. На тумбочке стоял маленький кассетный магнитофон. На небольшом подоконнике была разбросана косметика.
Косоротов прикурил папиросу с травой и пустил её по кругу. Оля попыталась глубоко затянуться и тут же зашлась в сильном кашле.
- Держи, держи дым в лёгких, а то обломаешься, — быстро проговорил Фёдоров.
- Ой, не могу, — чуть не плача, прокашляла она. – Фу, ох и гадость. Горло дерёт.
У Люды получилось лучше. Она осторожно набрала в лёгкие дым и держала его, пока её глаза не стали ещё больше.
- О, молодец, — легонько похлопал её по плечу Косоротов. – Сейчас зацепит.
Косяк выкурили быстро и Косоротов тут же начал забивать второй.
- Не гони, Вадик, — попытался остановить его Фёдоров. – Давай подождём чуть-чуть, а то убьёмся. Драп сильный, со второго косяка поумираем тут все.
- Нормально-нормально. Девки в первый раз курят, пусть сразу всё прочувствуют.
- А плохо нам не будет? – обеспокоено спросила Оля.
- Нам будет хорошо, как слонам, — засмеялся Фёдоров. – Анекдот про слона знаете?
Девчонки отрицательно замотали головами.
- Короче так, муха слону в хобот залетела, а через задницу вылетела. Слон стоит, прётся: «О, кайф. Муха, сделай ещё разок». Ну муха опять в хобот залетела, в задницу вылетела. Слон опять: «О, кайф. Муха, а ещё раз?» короче, муха в третий раз в хобот залетает. Слон быстренько хобот в задницу вставил: «О-о, вечный кайф».
Первая засмеялась Люда, потом её подхватила и Оля. Девчонки начали смеяться не останавливаясь. На глазах стали выступать слёзы.
- О, попёрло девочек. Ништяк драп.
Косоротов запустил второй косяк. Комната наполнилась ядовитым дымом. Реальность видоизменилась. Выросли тени. Мир наполнился тысячами шорохов. Фёдоров лёг на кровать и закрыл глаза. Голова стала легче, но что-то непонятное творилось с сердцем. Сердце лупило в грудную клетку так, будто хотело разорвать её совсем. В голове, в такт пульсу, билась кровь, и вместе с кровью дёргались обкуренные мозги.
Оля включила магнитофон. Зазвучал голос Минаева.
- Пошли танцевать! – крикнула она Люде.
Девчонки стали плавно двигаться под музыку. Фёдорову на какое-то мгновение показалось, что это всё происходит во сне. Эта комната, музыка, танцы. Как будто это уже когда-то было, когда-то снилось, и теперь этот сон повторяется, снова и снова.
Косоротов нырнул в тумбочку, доставая оттуда консервы.
- Жрать охота, девчонки. Давайте консервы сожрём.
- У нас открывашки нет, — танцуя, ответила Люда. На ней было лёгкое летнее платье, которое чуть взлетало при плавных движениях танца, открывая точёные загорелые ножки.
Фёдоров, глядя на соблазнительно двигающееся тело, внутренне облизнулся, затем стряхнул с себя наваждение сна.
- Нож есть? – спросил он.
- В тумбочке возьми.
Достав нож, Фёдоров вогнал его в консервную банку и плавно, по кругу, вскрыл её. Со стороны казалось будто нож разрезает картон.
- Ни фига себе, — восхищённо проговорила Оля. – Где ты так научился банки открывать?
- Жизнь всему научит, — ответил Фёдоров, так же вскрывая и вторую.
- Это он просто жрать хочет, девочки, — засмеялся Косоротов. – Он, когда сильно голодный, и носом их откроет.
- А вы вообще-то откуда, ребята? – Люда, перестав танцевать, с ногами взобралась на кровать и уселась рядом с Косоротовым. – Вы учитесь где-то или работаете?
Косоротов выхватывал из банки куски рыбы в томатном соусе и быстро отправлял их в рот.
- А хлеб есть? – спросил Фёдоров.
- Есть, конечно. – Оля тоже перестала танцевать. – Ой, что-то и я есть захотела.
Через минуту жевали уже все четверо. Всех жёстко пробило на хавчик. Еда была необычайно вкусной, хотелось есть много-много, пока хватит сил.
Незаметно быстро пролетело время. Если бы кто-то попытался спросить Фёдорова, чем они занимались в тот день, то он навряд ли получил бы вразумительный ответ. Обкуренная до одури память могла удержать в себе только обрывки каких-то действий, причудливую музыку танцев, жратвы, курева, игры в карты. Девчонки попались общительные и достаточно бесстрашные. В общей сложности, в тот день было выкурено почти полстакана конопли, и ещё оставалось на ночь несколько туго забитых Косоротовым косяков. Как-то само собой получилось, что пацаны остались с ночёвкой. Поздним вечером Фёдоров заварил чифир, для встряски. Глаза у всех были сонно-мёртвые, полуприкрытые глаза под кайфом. Лена обессилено лежала на коленях у Косоротова. Только неутомимая блондинка всё говорила, говорила, говорила…
- А где вы берёте коноплю? – Оля толкнула Фёдорова в бок. – Слышишь, покупаете где-то?
- Да, конечно. – Говорить было облом, хотелось молча пить горячий крепкий чай и смотреть на звёздное небо. – У цыганвы берём. Ложка – червонец.
- Кстати, ты так и не сказал кто вы. Где вы учитесь, или работаете?
Фёдоров закрыл глаза и прилёг на подушку.
- Я бомж, а он, — Фёдоров ткнул пальцем в сторону Косоротова, — потенциальный бомж.
- Что-то не похоже.
- Бомжи бывают разные.
Когда совсем стемнело, свет так и не включили, чтобы не привлекать внимание сторожа. Девчонки с Косоротовым вылезли через окошко прогуляться. Фёдоров молча, лёжа на кровати и глядя в окно, сам выкурил целый косяк. Это его убило окончательно. На тело обрушилась огромная непреодолимая усталость. Не хотелось даже пошевелиться, только бы лежать так целую вечность, не двигаясь.
Первая вернулась Оля. Она влезла в окно и легла рядом. Её руки стали ласково поглаживать Фёдорова, лишь слегка прикасаясь к нему, но не было такой силы в ту ночь, которая заставила бы его шевельнуться. Уже засыпая, Фёдоров сквозь приоткрытые глаза видел, как влезли в комнату Косоротов с Людой. Что-то шевелилось в темноте. Шорох голых тел. Горячие вздохи, вплетающиеся в скрип кровати.
Проснулся он, а скорее, очнулся, выпал из сна, когда уже слегка забрезжил рассвет. Он долго лежал, пытаясь понять, что его могло разбудить в такую рань. Комната мягко утопала в предутренних сумерках. Во рту было мерзко и сухо, на языке и на зубах, казалось, остался привкус травы. Фёдоров медленно повернул голову вправо. Сильно заныла затёкшая шея. В сером утреннем свете, сперва, было очень трудно разобрать очертания тел на кровати напротив. Прищурив глаза, Фёдоров напряг зрение и различил лежащие на скомканных простынях совершенно голые тела Косоротова и глазастой Люды. Косоротов негромко всхрапывал, слегка приоткрыв рот.
Фёдоров встал с кровати, разминая онемевшую шею. Очень сильно захотелось почистить зубы. Он нашёл на подоконнике зубную пасту, открыл створку окна и выпрыгнул на покрытую росой зелёную пружинистую траву. С ближайшего куста чухнул перепуганный воробей. Фёдоров подошёл к фонтанчику и, сделав водяную струю посильнее, подставил под неё опухшее после сна лицо. Вода приятно обожгла кожу. Мысли упорядочились и хотя бы на некоторое время обрели какую-то трезвость суждений. Фёдоров скинул рубашку, а затем, немного подумав, и брюки и полностью обмыл всё тело. Приятно заныли под ледяной водой суставы. Вода вливала в тело свою холодную чистоту. Выдавив зубную пасту прямо в рот, он стал усердно чистить зубы пальцем, пытаясь избавиться от привкуса конопли. Проснувшийся и отрезвевший, он как будто другими глазами посмотрел вокруг. Пахло свежим утренним лесом. Весело чирикали невидимые птицы. Фёдоров подобрал одежду и, как и был в трусах, побрёл к окошку. Внезапно он, даже не увидел, а скорее инстинктивно почувствовал слева какое-то движение. Фёдоров резко пригнулся и бесшумно скользнул в кусты. Огнём ободрал кожу попавшийся под локоть острый камень. Слева, по другую сторону аллеи, мимо ярко раскрашенных деревянных грибков, шёл человек в спортивном костюме. Рядом бежала маленькая вислоухая дворняжка.
«Сторож, по ходу», — мелькнуло в голове.
Подождав, когда человек удалится за деревья, Фёдоров, в три прыжка, добежал к закрытому окну и с разбегу юркнул в комнату. Там, как и прежде, все находились во власти мёртвого сна. Фёдоров снова, теперь уже гораздо внимательнее, посмотрел на спящую обнажённую Люду. Лёжа чуть на боку, рассыпав тёмные волосы по подушке, она просто притягивала к себе плавными линиями тела, влекла белеющей в утреннем полумраке грудью. Всю картину портили костлявые, торчащие в разные стороны, конечности Косоротова. Фёдоров посмотрел на третью кровать. На ней, укрывшись пододеяльником, спала Оля. Фёдоров медленно, как бы раздумывая, подошёл к ней вплотную. Пальцы её левой руки, лежащей поверх пододеяльника, нервно подёргивались во сне. Фёдоров присел рядышком на край кровати и слегка коснулся рукой её лица, потом едва погладил волосы. Так постепенно, не спеша, лаская лицо и волосы, он перешёл пониже и нырнул рукой под пододеяльник, нащупывая тёплую мягкую грудь. Оля недоумённо открыла сонные глаза. Несколько секунд она смотрела на Фёдорова ничего не понимающим спросонья взглядом, затем её руки неожиданно сильно притянули его к себе. Утреннее солнце показало свои первые бархатные лучики, пытаясь рассеять полумрак маленькой комнаты с голыми телами.