Безнадёгин : Жизнь стоит не дороже хорошего анекдота

Она хотела быть со мной в радости, а я мог дать ей лишь безумие, я вообще забыл, что такое эти проклятая радость. Наш небольшой мирок сплетеный из жеваных зубочисток в дешевых кафе, освещенный светом из окон последних троллейбусов легко проломился и посыпался впрах разбомбленый тополиным пухом.
У нас не было шансов. Не было никакого будущего, кроме того что наступало каждое утро и тянуло меня щупальцами из небольшой комнаты студенческого общежития на работу. Это именно будущее заводило будильники, оставляло на тумбочке деньги на проезд и говорило «Знать меру» когда я наливал очередную дозу алкоголя. Я никогда не понимал этого «знать меру», как можно узнать меру безумия или импульса? Как можно не знать меру? Какая вообще мера может лежать на этих волнах бытия которые бьются у самых нервных окончаний ног? Если ты знешь меру- ты наверняка мертвый, и это лучший вариант, потому что в другом случае ты просто существо из этого жирного фарша нулевых который стер с людей лица и размазал эту субстанцию по аватарам соцальных сетей. Никакой меры, никакого вчера, никакого послезатра и сегодня. Только следующий день, который уничтожит твое настоящее и сделает тебя несчастным ли счастливым, и так пока не умрешь. Впрочем, я не об этом.
Я хотел вспомнить о тебе. Вспомнить то, что должно было остаться от кинувшейся на амбразуру памяти. Какое-то кровавое месиво, фрагменты второсортного чувства, ревность и ненависть в диком танце над зияющей пустотой. Память всегда бьет из-под тишка по болевым точкам. Смешно. Я до сих пор обарачиваюсь на женщин похожих на тебя, и мечтаю чтобы я ошибся, потому что увидеть тебя выходящей из машины или садящейся в нее или в компании с очередным эрзацом нашего с тобой прошлого было бы невыносимо противно и гадко. Гадко.
Я не смог взять тебя, просто не смог. В тот период времени я разучился получать людей. Разучился брать их в руки, ощущать на ладонях патоку их чувств. Я не говорю о сексе или копании в душе. И то и другое на поверхности. Можно использовать тело, можно выебать человека и очутиться на той стороне ее зрачков. Можно подсмотреть пароль от почты и прочитать все самое грязное, что скрывается за семью печатями. Но так было нельзя. Я должен был получить тебя вместе со всем этим грязным, что оставалось несказанным. А я не смог. Я не взял твой неправильный выговор, свойтвенный этим местам, не взял твое прошлое, о котором ты не хотела рассказывать, одуванчики превратились в иней и никто больше не рисует на стекле предосторежений. Свобода от последствий, шаткое равновесие двух невменяемых, торчачих среди ночи на скользкой зимней крыше.
Я заигрался. Такое бывало и раньше. «Раньше было лучше»- старая призказка русских неудачников подавившихся мизерной пенсией. Но теперь я не хотел бы, чтобы было как раньше. Раньше не было этих песен которые иногда звучат из динамиков в комнатах старых подруг, раньше не было неба, то небо было нужнее, тот воздух был сырее, а те запахи, ну разве нужны мне сейчас те запахи, запахи тлеющей надежды и твоего шампуня?
Освободиться досрочно и быть выброшенным в дикий ураган за воротами теплой тюрьмы- именно это и называется «угар», «свобода», «война». Можно сколько угодно перебирать четки совершенных ошибок, можно пялиться в потолок, выпуская дым сигареты в затхлый воздух чужой квартиры, можно ощущать чужие волосы на пальцах и потом опускать руки к влажной груди, выходить на кухню и смотреть на черный город, чтобы ждать когда тебя позовут обратно. Все это можно, но в войне всегда есть победители, а я не хочу побеждать. Я хочу притвориться. Притвориться параллизованным убогим позовчерашним. Хочу примерить на себя маску какого-нибудь героя культового сериала и хорошенько пожить.
Кто-то из предыдущих жильцов этой комнаты нарисовал на стене разделенные крылья, вероятно между ними когда-то висела фотография девушки. Кто-то из предудыщих проектировщиков этого города придумал что можно умещать в одну комнату трех жильцов, а на этаже размещать 60 комнат, чтобы люди варились в этом диком котле. Кто-то, кто никогда не ошибается, запустил по весенней канаве растаявший снег, на котором когда-то были следы человека, нарисовавшего два разделенных крыла над фотографией девушки.
Что ж, жизнь стоит не дороже хорошего анекдота, пиво должно быть холодным, а люди не должны запоминать детали. Все сходится. Все как у людей. Как у людей, которых однажды не станет.