Гусар : Библия в туалетной кабинке

За столиком у окна пил кофе мужчина средних лет. Посетителей в этот час было совсем немного — лишь он, да две девушки, сидевшие неподалеку. Дамочки клевали что-то безкаллорийно-вегетарианское и громко беседовали.
… — Короче, сделал Виктор ей предложение, Ирка довольная, как колбаса. Дурочка, ну куда спешить?
— Ну, конечно! Это сейчас он с ней «сюси-пуси», а женится и всё — она будет дома сидеть, обабится, а он… Ну, сама знаешь, мужики — есть мужики.
— А, прикинь, родит?! Глупо так. Лучше собачку завести, если тебе заняться нечем.
— Это всё, пипец. Памперсы-пелёнки, на себя времени — ноль. Ну вот что нищету плодить? Не понимаю. Дети, это же такая ответственность. Надо чтобы ты — самодостаточная, муж чтобы не такой, как этот Витя. Чтобы было всё. Короче, я лично не спешу.
— Я тоже. Так она мне знаешь что еще заявила? «Витя хочет, чтобы мы в церкви венчались!» Нормально?
— Да ладно?!
— Серьезно! Ну я ей давай лекцию про «опиум для народа» — ты ж знаешь, как я к этому отношусь.
— Я тоже видеть не могу всех этих попов.
— Вообще! Козлы — бабки рубят со стада тупорылого, а сами уже еле помещают животы в «майбахи». А часы у них какие, ты видела?
— Ага. Нет, ну что Ирка за дура? Это ж ряженые! Клоуны! А она — руку целует? Руку попу целовать. Кто его знает — за что он ей сейчас держался?
Подружки звонко и зло расхохотались.
— Вот и я ей говорю, что между нами и Богом посредников быть не должно. Короче, решили мы со Светкой устроить «шоу воинствующих безбожников» для Ирки.
— Ну и?
— Договорились в субботу втроем к Светке на дачу съездить, типа — шашлыки и всё такое. Ты у Светки была на даче?
— Нет, ни разу.
— Нормально так. А к ней когда едешь, по дороге есть родник. Ну он всегда там был. А потом там церквушку такую построили, Патриарх приезжал — родник освятил и теперь там вода, типа, святая.
— Точно, точно! Была я там однажды, да.
— Сейчас там такие движения вокруг этого родника! Толпы народа — крестятся, купаются, свадьбы, даже машины освящают. Представляешь?
— Бизнес из воздуха. Вернее, из воды.
— Да там такое твориться! Устроили торговлю — крестики, иконки, свечки. Я как-то водички хотела набрать, смотрю — бутылки пластиковые у них продаются рядом со всей этой церковной мишурой. Подхожу, а пустая «пятилитрушка» двадцать пять рублей стоит.
— Обалдеть. Так они в магазинах с водой дешевле продаются.
— Вот именно. Так еще рядом платные био-туалеты поставили.
— Даже с говна деньги делают. Вот уроды!
— Точно. Я что-то подумала, прикололась — а что они туалетную бумагу тоже со святыми-херувимами используют? Глянула — нет, обыкновенная копеечная. Бабка на входе сама отрывает, чтоб перерасхода не было. Решили мы им сделать спонсорскую помощь с агитационно-религиозным уклоном. Как? Сначала хотели на рулоне напечатать что-нибудь типа светлых ликов церковников, — Девчонки снова рассмеялись, — А потом купила я Библию, вырезала листы, склеила — как раз по формату «Зева-дэлюкс» получилась. Целый рулон. Замучилась клеить.
Подружка увлеченно слушала иногда хихикая, кивая и поддакивая.
— Приезжаем туда. Ирка вообще не в курсе. Они со Светкой пошли воды набрать, а я — в туалет. Зашла, типа, по малой нужде. А внутри повесила рулон на держатель для бумаги.
— Жесть! И что дальше?
— Вышла, стоим возле родника, а я смотрю. Вижу — женщина зашла, черный платок на голове. Выбегает с этим рулоном, красная вся, бабке показывает, орёт. Что тут началось! Там же народу! Свадьба какая-то, потом с теткой этой целая семья — сын или зять, жена его, дети. Целый табор. Бабка на меня показывает. Они ко мне. Ну, ты же знаешь, меня хрен возьмешь за так. Я им как выступила, что твой Ленин с броневичка. И про Иисуса вспомнила, торговцев из храма изгонявшего, и про кровавое крещение Руси, и про водочно-сигаретный бизнес эрпэцэшный.
— Пипец, Жанка, умеешь ты эпатировать публику!
— Это да. Но, вижу, сейчас нас станет рвать обезумевшая толпа. Такой крик поднялся! Мы в машину и по газам. Ирка в шоке.
— Ну, вы даёте! Круто! И что Ирка?
— Извините, — мужчина подошел к их столику и обратился к молодым особам, — У вас зажигалки не найдется?
— А мы не курим, — ответила одна, оценивающе глянув на подошедшего.
— Мы за здоровый образ жизни, — подтвердила вторая, кокетливо улыбаясь.
— Ну что ж, похвально. А можно, я присяду к вам ненадолго?, — заметив согласие, незнакомец отодвинул стул и сел.
— Ну, садитесь, рассказывайте, молодой человек, раз подошли.
— Рассказывать? Хм… Хотите услышать историю про мою бабушку?
— Про бабушку?, — удивилась одна из девушек, — Оригинальное начало у вас.
— Смешная история?, — заинтересовалась вторая.
— Ну, так…, — мужчина пожал плечами, — Наверное, не очень.


— Бабушка моя до войны жила с родителями в деревне. Боевая девка была. А вот родители у неё были жутко верующие. И на этой почве у них постоянные ссоры случались. И так она их пыталась от мракобесия отучить, и эдак — бесполезно.
Началась война. В тех краях жуткие бои шли, много полегло народу. Бабушка у себя раненого капитана Красной Армии спрятала. Но выходить не смогла — в деревне ни врачей, ни медикаментов не было. Умирая, капитан отдал бабушке знамя своей дивизии, велел сохранить.
А однажды, немцы ворвались в село. Неподалеку кто-то расстрелял машину связи из охотничьих ружей. Искали кто это сделал.
Кто успел убежать в лес — тому повезло. Остальных немцы убили. Деревню сожгли до тла.
Бабушкины родители остались — хозяйство все же. Так и сгорели в своей избе. Потом, на пепелище бабушка нашла икону, каким-то чудом оставшуюся целой. Представляете — все вокруг сгорело, а икона выжила! Обгорела, конечно, но осталась. Наверное, кто-то умирая, телом своим закрыл от огня. А может и правда — чудо.
Потом бабушка в лесу партизан отыскала. Так и пришла — с иконой и знаменем. В отряде много односельчан оказалось из тех, кому удалось уйти. Женщины с ними, дети. Ну и бойцы из разбитых частей. Несколько человек даже из дивизии капитана.
В первую военную зиму тяжело пришлось партизанам. Холод, голод, болезни. Бабушка рассказывала, что икона и знамя очень помогли выжить тогда. Веру давали. Веру в то, что люди смогут, выживут, победят. Что не всё еще кончено, не всё сгорело, погибло.
Весной смогли наладить связь с нашими, знамя переправили за линию фронта. Если знамя сохранено, значит боевая единица существует. Дивизию укомплектовали заново и её части уже в новом составе освободили тот район. Моя бабушка вместе с ними ушла дальше, бить врага. В Германии войну закончила. Там, на фронте и деда моего встретила.
А деревню жители отстроили заново. На месте бывшего бабушкина дома, где икону нашли, выстроили церковь. Меня там тоже крестили.
Вот так.


Незнакомец неожиданно встал из-за стола собираясь уходить.
— Не поняла., — одна из девушек удивленно подняла бровь… — Это всё? И к чему нам эту сказочку тут рассказали?
— Не сказку. Это реальная история, которую бабушка рассказывала моей маме. А моя мама — мне. Я — своим детям. Мои дети — своим будут рассказывать. А вы что своим сможете рассказать, если они, конечно, у вас будут?
Мужчина грустно усмехнулся.
— Про Библию в туалетной кабинке? М-да…
И он пошел к выходу.