Петя Шнякин : Айзенберг? Что-то фамилия знакомая.

А вспомнил!
Ближе к весне семидесятого, стал я в общагу первого МЕДа на 15-й Парковой захаживать. Баба у меня там жила, Танька. Я на ней женился потом.
Ну, вот. Подрабатывал я в то время в восьмом таксомоторном парке. Машины мыл на ТО-2. Денег по тем временам было немеренно. Но присох к Таньке, полюбил. Никто больше не нужен.
А жили там бабы в комнате вчетвером. Четыре кровати для каждой. На трёх кроватях трахались почти каждую ночь. А на четвёртой Римка Айзенберг спала, без мужика. Страшненькая уж больно, хоть и сисястая. И колхозная какая-то, она в Москву учиться из местечка приехала. У неё и подружек не было кажись. Проснётся, на занятия поедет, назад вернётся и спать.
Весной, как потеплело, почуял я что-то, но особенно не врубался, пьяный сутки почти напролёт. Вобще-то у меня даже сейчас, на седьмом десятке нюх, слух и зрение — двадцатилетний позавидовать бы мог! А тогда, как собака молекулу в литре воздуха чуял.
И казалось мне, что подванивает от Римкиной кровати, причём с каждым днём всё сильней и сильней. Я ещё бабе своей сказал:
— Тань, чо за хуйня? Ты сама-то вонизм этот чуешь?
— Да пахнет вроде, Петь. Но не сказать чтобы сильно..
— Короче так. Римка скоро вернётся?
— Не знаю, может часа через два.
— Тогда давай, действуй!
Самому-то мне в падлу заниматься такими делами. А Танька кровать отодвинула.
Царица Небесная!
Тогда прокладки фирменные не продавались. Женщины вату в аптеке покупали. И то не всегда — дефицит.
Так вот Айзенберг эта, во время критических дней, использованную вату под кровать бросала.
Я как глянул на чёрно-коричневые тампоны — блеванул. Там уже опарыши заводиться стали.
Потом соседки ей пизды навесили и жалобу коменданту написали на Римму Айзенберг.
Институт она не закончила.