Бабанин : Параноидальная мушка

Об меня разбилась мушка. Может быть, дроцефила, а, может обыкновенная, которая в детстве много болела и не выросла. Я схоронил её в своём правом глазе, куда она, собственно, и врезалась! Может она была пьяна, может, — что скорее всего – я, но она врезалась и погибла! Вызывать ГАИ-шников я не стал и трусливо скрылся с места ДТП, унося в своём правом глазу ещё тёплый трупик. Тёплый и мокрый, потому что я оплакивал её сначала только правым, а потом, ближе к вечеру, и левым гла¬зом. Через час я стал похож на циклопа — глаз медленно увеличивался в размерах и готов быть покинуть орбиту. Странное совпадение: именно в этот момент я жевал «орбит», но, правда, с сахаром, с двойной порцией сахара. А в это время в Сахаре антилопы напали на спящего льва и вломили ему альпенштоком по голове. Льва звали Троцкий. По аналогии. По определению. По фигу. Его звали, а он не шёл. Он не шёл, оттого, что ему не шли новые кальсоны с подвязками. Тогда он перевернул кальсоны вверх-ногами, и подвязки стали надвязками. Прямо, как любовь! «Любовь под вязками», ставшая любовью к трём апельсинам. К трём «заводным апельсинам». К ним добавился заводной мандарин, потом взводный, потом, ротный — и вот уже вся Рус¬ская освободительная Армия стоит во фрунт. А это, простите, не фунт изюма! Так, о чём это я? Это я? Это — Я! Йа-йа! А где, простите, ваше сверх-Я? Я оставил его вместе с альтер эго и с альтер-Яго в прошлой жизни. Как это пошло! Возможно, но вам пошло бы это пальто. Да пошло оно! И Оно пошло! Ког¬да идёт Оно — пушки молчат. Оно — оно и в Африке — Оно! Вначале быЛо Оно, а стало — Йоко Оно… Йокогами… Бетакам ЭсПи родил «хай-дефинишн», а «хай дефинишн» ничего не родил, потому что сделал аборт «Д-9», а «Д-9»? «Ранил». «Д-10»? «Мимо». Мимоходом конём-горбуном… «Нотр Дам Де Пари». Пари? — спро¬сите вы? Де-Пари-9, Д-9! Уже было. «Вначале быЛо сЛово. И это сЛово быЛо „Ло“, и это сЛово быЛо у Ло. „У ЛОвка-22“. Ловко! Где-то я это уже слышал! Ресторан „У Ло“?! А у вас каков уЛОв? Каков, каков? Фак-оф! Простите, я не расслышал, кто „оф“? Кто последний, тот и „оф“! Но „последние станут первыми“? А, мо¬жет, всё-таки, „Аэрофлот“? Вот уж кто „фак оф“, так это „Аэ¬рофлот“! „Гусарская рулетка“, понимаешь. Покупаешь билет и, — пони¬маешь: не взлететь, не подняться, не стать на крыло… А, если и стал на крыло, то это форменный пиздец для пассажиров. Форменный пиздец в форме „Аэрофлота“! Только стал на крыло, „а под крылом самолёта о чём-то поёт...“ Катерина: „Отчего люди не летают?“ Летают, да ещё как! Да ещё в какие разные стороны, когда под крылом самолёта поёт пиздец. И поёт-то таким знакомым голоском-волоском на волоске от смерти. „Согла¬сись, что порвать этот волосок может лишь тот, кто его под¬весил“. Согласен? Не согласен! Тогда — ничья! Я — ничья? Тогда чья же я? Ничья! Я не хочу быть ничьей, я хочу быть чьей-то! Согласен. Тогда „чья“! По рукам? Опять по рукам? Я уже ходила по рукам. Больше не буду. Тогда по мукам. По му¬кам ходила? По воду ходила, по грибы, по хую… По мукам — не ходила. Так пойди же, попляши! По плеши Шивы. Что вы сказали: „Плешивый?“ А что это ты на „вы“?! Тогда Ши-Ты, простите. Недалеко от Читы жил-был добрый православный кроманьонец, и вот однажды, приходит к нему… Ши-Та. Та ещё Ши-Та. Прихо¬дит к нему красавица Ши-та, и увозит его на Ши-Та-Кан-Кан. А там… „Без женщин нам прожить никак нельзя“! Ну, нельзя, так… Можно? Можно, но подкожно. Подкожно? А вы, конечно же, хотели мужеЛожно?! Я правильно вас понял? „Как понял, приём?“ „Не понял, но приём с 11.00 до 17.00 каждую пятую пятницу, 13-го. Ого! Сыграем партию в “го»? А, может, сыграем в национал социалистическую партию «Меча и Орала»? «Кто „орала“? Я?! Я не орала! Это вот она орала!» «И я не орала. Я орально». Вот те на, все хотят орально, кто же будет анально? А почему вы на меня смотрите? Пусть это делает Двуликий Анус! Ну-с-с? Может, Ануй? А ну его, Ануя! Есть Анус? Я спрашиваю, есть? Ну, есть. А без «ну»! Анус без «ну»?! Анус без “ну” – Ас! Где вы такой видели? Видите ли… Заткнись! За что, простите? За «тнись»! За низ живота! Будем! Господа, но это вульгарно — «за низ живота»! Давайте за «верх живота своего не щадя»! Или попросту, «За Сталина!» «За Ста!..» Уа-уа! Точно: «За стауа-уа Иль¬ича»! При чём здесь Марлен Хуциев? Может, Марлен Дитрих? Или всё же Марлен лже-Дмитрих. А, может, Марлон — триптих? Ну уж нет, Брандо голыми руками не возьмёшь! Пардон, Брандо! До и после Брандо? А что, мне нравится. Но Молчанов, что с ним? Будет молчать! Этот? Этот молчать не будет! «Но я и здесь молчать не буду!» Будешь, голубчик, будешь. Кто будит? Я! Возбуди меня в девять! Ну, максимум, в полдесятого. Ого! На кого? На кого ты голос повысил? На две октавы? Простите, мы опять на «вы»? «Эх, ви-и!» Ви. Се муа. Какой-то ты муа¬ровый, Муа. Ну-ка, отвороти морду! Не смотри на меня так, Федька! Как? А как? Акакий Акакиевич? Входите. С чем пожалова¬лись? С шинелью? Давайте мы вам подкачаем шины. Бесплатно. За счёт заведения. За «счёт заведения»? Здорово! Давайте. Официант, счёт заведения! Введение в семантику… Веденский. Ты мне Веденского не трожь! Полноте, ложи! Ложка, как у суки. Сучий потрох! «Да с потрошками, да, Шарапов?» На шару и уксус сладкий. На Шарикова уксус, ату его! А ту? Ту нельзя — генеральская дочка. Генеральская?! Дженераль Чернота, ву а ля! Чернота до добра не доведёт, разве, что до Малевича. Кругом одни евреи! Вы, простите, антисемит? Нет, что вы, я — анти-Митта. Чем Митта-то вам не угодил? Всем угодил, а вам — нет. Не фиг браться за «Мастера»? Дело мастера бо… Ну и Бо… с вами! А с ними? С ними — хуй! То есть, хуй с ними? Нет, хуй с нами, а с ними — хуй. Так он и с ними и с нами? С кем вы, деятели культуры? Да, в общем-то, ни с кем. Одна я.
Одна я? Однояйцевая, что ли? Что вы говорите загадками? Однояйцевая, так однояйцевая — ничего не поделаешь. А поче¬му «одно...»? Да потому что снесла курочка деду яичко. Напрочь. А он? А он в третий раз закинул невод в море. Ну? Ну и сидит теперь, мудак, без невода! Ах, да, среда. Что вы сказали? Я сказал, какой был день тогда. Какой? Среда. Ах, да! Ты мне еще по»ахдакай"! Ах, да — Кай! Так кайся, если ты — Кай. Не могу, Герда бранится, когда я каюсь. Как бранится? Вы хоти¬те эвфемизмы или табуировано? Давай табуировано, но… по понятиям. По по… По-по? Вы сказали «по-по»? Где она, моя милая «По-по»? Где? Ну, в общем, вам по пояс будет. Уже бы¬ло! Еще будет! Не будет, дежа вю! Ну, дежа вю, так дежа вю. Мойте руки, гости дорогие. Зачем, мы же только с кладбища, ни за что не брались. А, тогда беритесь за работу. Марш на кухню чистить картошку! Может, ряды? Ряды мы уже почистили. Я сказала, шагом марш! Вам «Марш Турецкого» или «Турецкий марш»? Маршан! Опять еврей? Да, в общем-то, нет! Ну как это «нет»? Тогда армянин. Раз на «ан» заканчивается. «Уважаемые пассажиры, наш полёт заканчивается! Экипаж и командир „АН-2“ поздравляют вас, у вас сын, 3.200, 50»! Простите, это в паскалях? Нет, в рублях. А, ну да, на «лях» заканчивается? Нет, наша сказка только начинается. Жил Серый волк с бабушкой… Бабушка, постой, а где жил дедушка? А дедушка не жил, он всё приговаривал: «ох, я так и не пожил»! Вот-те на! «Не пожил»! А кто же Павлика замочил? Замочил дед Павлика, а тут грянули морозы. Деды Морозы? Нет, деды мочили салаг. А кого мочили морозы? Морозы сушили, а намочили Карбышева немцы. Да, Немцов еще так много осталось. Немцов — лось! «Берегите ло¬сей»! А лососей? Тоже. А лосины? «Синий-синий иней...» Всё, довольно! Ты довольна, моя радость? Тогда — вольно. Ой, больно! Но-но, без этих штучек-дрючек! Дрючит? Кто кого? Да ник¬то никого, просто в шахматы играли. И кто кого? Если долго смотреть в пропасть, туда можно и наебнуться! Никто не может наебнуться без моего ведома. И воздастся тебе по делам твоим. «Слушается дело, встать!» Возникают какие-то безумные мысли и тут же исчезают. Так пусть не возникают. У кого ключи от Волшебной двери? А что там? Там — пустота… Да¬вайте заполним пустоту собой? На всех пустоты не хватит, ос¬талась только тишина. Тишину можно заполнить словами, но тогда всё исчезнет: и тишина, и слова! Представьте на секунду: ни слов, ни тишины — ничего! Ничего не бывает! Еще как быва¬ет! Весь мир — ничего… Чей-то сон, страшный сон, а мы в нем и не можем проснуться. И разбудить спящего тоже не мо¬жем! Мы вообще ничего не можем. Вскрикнем и затихнем, будто нас и не было. А так хочется, чтобы мы хотя бы были. Что бы¬ло, если нас не было?