Весёлый говноед : Я ничего не помнил.

Я ничего не помнил.
И ветер предательски плевал в лицо дождем,
где-то голосили ментовские сирены,
мне было неважно, я плелся домой.
Лужи собирая промокшим ботинком,
словно, Ной воды потопа своим ковчегом,
только у него на борту были звери,
а у меня в кармане дурь, от которой я зверею.
Дождь убивал своим постоянством, а ветер
бессмысленными песнями,
хотелось быстрей спрятатся в квартире,
и ничего не помня под одеялом согрется.
Вой сирены всё также резал уши,
менты, дождь, осень — в этом так много метафизики,
ненавижу когда они где-то рядом,
как Скаили и Маулдер ищут поблизости истину.
Я был еще в мыслях, как дома раскурившись,
успокоюсь, оттаю, согреюсь от дождя и ветра,
как вдруг, совсем где-то перед носом, мелькнула
ментовская серая кепка.
Наверно, так в жизни всегда бывает:
Между двух огней
есть непостоянство,
либо ты остаешься по середине, либо плывешь туда, где
можно спасаться.
Я выбрал вариант простой,
коробок упал в мутную лужу,
мент представился — сержант Петров,
извините, за то что потревожу.
Где здесь дом восемь знаете?
а то притон взяли, нужна подмога,
мы спешим, а дом наверное прозевали.
Я промычал, что-то невнятное,
мол, этот район совсем не знаю,
мент пожал плечами, сел в «бобик»
и как мороженное растаял.
Словно свинья в грязной, жидкой трЯсине,
рылом своим коробок откопал я,
Спрятал в карман и домой, до квартиры,
как обезумевший резко помчался.
Было уже совершенно не важно,
что за окном вытворяла погода,
я растворялся в тепле и уюте,
и понимал, что такое свобода.
Я ничего не помнил