andreiviazov : экзистенциальный роман

Вечерние улицы загораются оранжевым светом фонарей и наполняются проголодавшимися людьми. В воздухе витают заманчивые запахи еды. Здесь не предвидится никакой революции, нет озлобленности в лицах. Никто никому не мешает. Здесь каждый сам по себе, один на один со своим одиночеством и заботами.

Столько ресторанов и зазывных криков, что впору растеряться. Я думаю только о том, как бы скорее где-нибудь сесть, иначе эти фальшиво-радушные крики добьют меня окончательно…

Красное вино разлито по бокалам. Леша сидит напротив меня, слегка напряженный, с застывшим лицом. Официанты снуют по ресторанной зале. Не похоже на то, что они угодничают. Ловкие движения их рук вызывают восхищение, а ненавязчивость и уравновешенность – симпатию.

Друг отеческим тоном говорит, что за ужином полезно выпить бокал красного вина. Я в свою очередь замечаю, что эта рекомендация для нас не подходит, так как этот бокал мы легко превратим в бутылку. Тут уже точно никакой пользы не будет.

И мы дружно смеемся. Еще задолго до ужина я выпил две бутылки пива в номере. Я неплохо выпил, потому и веселый, хотя особых поводов для радости уже не наблюдается. Вино туманит мою голову еще больше.

На меня накатывает благодушное отупение. Зачем куда-то идти ночью, если лучше всего после сытного ужина лечь спать? Но я не решаюсь признаться в этом Леше. Я обещал составить ему компанию. Он желает снять каких-нибудь девушек в клубе. И что естественно, употребить их этой же ночью, желательно на пляже. Главный критерий отбора – внешность, а все остальное малозначительно. Может быть, в силу нашего возраста или умственной ограниченности. Весь отдых мы вознамерились провести как животные. Вдоволь есть, отсыпаться, загорать, купаться в море и удовлетворять свою похоть. Главное ни о чем не думать. Абсолютно ни о чем. Не вспоминать дом, ненавистный университет и неприятных знакомых. Словом, мы пообещали себе начать новое существование с множеством удовольствий и безо всяких тревог.

Наевшись до отвала, мы выходим из ресторана и, громко смеясь, обсуждаем будущие события предстоящей ночи, сопровождая их скабрезными комментариями, как будто знаем все наперед. Хмельное высокомерие на наших лицах, словно мы обладаем чем-то таким, что позволяет нам смотреть на других людей свысока. Разгульное наркотическое веселье овладевает нашими душами, и мы смеемся над любой мелочью, будь то мимика, слова, жесты. Все, что мы сейчас перед собой видим, неизбежно вызывает бешеный хохот. Кажется, мы потешаемся над всем миром.

Я чувствую, как меня покидают силы, – словно вампир, их неустанно высасывают эмоции. Они вечно голодны. Их робкий огонек разгорается постепенно, со временем превращаясь в пламя, захватывающее человека целиком…

Несмотря на долгие сборы Леши, я остаюсь в хорошем расположении духа. Наученный горьким опытом, я закрываю балкон, затем включаю свет и, лежа на кровати, смотрю клипы американских рэперов. На экране телевизора швыряют пачки долларов, рассекают шикарные машины, ритмично вытанцовывают сладострастные мулатки, и я отлично понимаю сущность жизни этих парней. Быть может, я и заблуждаюсь, но обвиняю их в примитивизме. «Телки». Деньги. Машины. Разве это не тривиально? Можно ли это назвать истинными ценностями? Бросьте, они давно уже об этом позабыли!

Впрочем, я с увлечением смотрю эти клипы. Не означает ли это, что я им просто завидую? Если дело обстоит именно так, то выходит, что моя критика абсурдна.

Нуждаюсь ли я в том, чем они уже обладают? Как я рассматриваю все это? Неужели как цель, достижению которой стоит посвятить всю свою жизнь?

Мыслительный процесс заставляет меня расхаживать по номеру, будто движение способно помочь мысли. Может и так, но я ничего не чувствую, кроме всепоглощающего опьянения. Я валюсь на кровать и тупо смотрю в потолок. Это не требует никаких умственных усилий…

Леша засел в ванной, точно мятежник в крепости, и не появляется вот уже час, и я начинаю раздражаться. Как-никак время близится к полночи, а мы даже еще не знаем, где находится образцовый клуб, который нам порекомендовали утром. Место разврата, где теряется настоящая жизнь.

Я кричу, чтобы Леша поторапливался: с его медлительностью мы точно никуда не успеем. Сколько можно возиться, будто он фрейлина какой-то императрицы.

Но я ворчу добродушно, чтобы его не обидеть. Искренняя дружба нуждается во взаимном снисхождении к слабостям друг друга, не терпит едких замечаний и фальшивых признаний и не требует пафосных слов. Она понимается трепетным сердцем.

Леша выходит из ванной, когда мои нервы уже на пределе, и сразу же ловит мой недовольный взгляд. Я негодую. Он, не обращая на меня внимания, продолжает так же неспешно собираться, словно ему торопиться некуда.

Виски, виски, виски! Я нетерпеливо сглатываю. Горло болит так, словно я проглотил иглы дикобраза.

Два стакана – как сама судьба. Я разливаю виски, разбавляя его яблочным соком. Для меня это в диковинку. Честно говоря, я виски и не пробовал.

– Может, лучше виски отдельно? – сомневаюсь я, но Леша разъясняет, что так легче пьется и пьянеешь быстрее. Он не раз заказывал такие коктейли в клубах Мегаполиса.

Ну что ж, попробуем… Организм однозначно против этого коктейля. Отвращение во рту и легкое жжение в желудке. Черт бы побрал этот коктейль. После него горло саднит еще сильнее. Выпиваем еще немного, и Леша прячет бутылку в холодильник.