МихХ : Маньяк по невнимательности

Боря Рудин сидел на продавленном велюровом диване и с удовольствием смотрел футбол. Играл и выигрывал его любимый «Зенит». Минуту назад он с аппетитом поглотил миску жирного украинского борща. Варево томно урчало в животе и, Рудину казалось, что жизнь, какая бы она ни была на самом деле, удалась. Немного не хватало пива, но умудренный грустным опытом долгой семейной жизни, Борька давно научился радоваться тому, что есть на самом деле.
Внезапно, словно ураган, в комнату влетела возбужденная и пахнущая котлетами Светка и, схватив пульт, бескомпромиссно переключила канал.
- Мой сериал начинается, «Обручальное кольцо» — задыхаясь от предвкушения, сказала она и грузно бухнулась рядом с обескураженным мужем.
Но вожделенное кино еще не началось, а вместо него продолжались криминальные новости. Как обычно, недалеких обывателей пугали правдивыми историями из реальной жизни. Заканчивался сюжет о недавно пойманном маньяке-онанисте. Долгое время наводящий ужас, на ни в чем не повинных школьниц зашуганный и закованный в наручники юноша, сидел на стуле и смотрел в пол.
- Вот сука! И чего этим извращенцам не хватает? Нелюди, кастрировать таких мразей надо – с гневом сказала Светка и, ожидая поддержки, внимательно посмотрела на мужа.
- Ну да, ну да – испуганно пробубнил Борька, и тяжело поднявшись, зашаркал растоптанными тапочками по направлению к уборной.
- Маньяки… онанисты… нелюди… – раздраженно прошептал он себе под нос, закрыв на щеколду дверь, оклеенную постерами Стаса Михайлова.
- А это еще доказать нужно. Ведь бывает так, что обвиняемый в грехах тяжких человек и невиновен вовсе. Просто обстоятельства сложились неблагоприятно для него. Да и рассеянность, невнимательность – преступления разве? – думал он, направляя непослушную струю в центр унитаза.
***
- Хороший ты парень Борька, хоть и жиденок – сказал Леха Косолапов, вытирая замасленным рукавом фуфайки, мокрые пухлые губы и захихикал. Боря Рубин, поморщившись, снисходительно принял сомнительный комплемент, но в долгу не остался.
— Да, и ты не плохой, хоть и лох! – с улыбкой сказал он, и ловко зубами сдёрнул пластмассовую пробку с ядовито зеленой бутылки крепленого вина.
— Держи, друг! – молвил он и протянул сосуд собеседнику. Леха чинно принял бутылку, и далеко назад запрокинув голову, начал умело вливать в себя дурное зелье. Кадык не шевелился, а веселое журчание создавало иллюзию свежего весеннего ручейка, бегущего сквозь умирающий потемневший снег к зеленой траве. Резко остановившись, Леха с удовольствием продемонстрировал полупустую тару.
— Во дает! Ровно половина! – с восхищением выдохнул Борька и аккуратно вылил остаток в граненый стакан.
— Ага, опыт не пропьешь! – захохотал Леха и, взяв несколько семечек, прямо с кожурой забросил их в большой красный рот и смачно зачавкал. Дождавшись пока Борька неумело и мучительно вольет всю противную субстанцию в охваченную спазмами глотку, он с умилением потянулся к неловкому интеллигентному другу.
- А давай я тебя поцелую – с душой сказал Леха и, легко сломив сопротивление, по-русски, в губы троекратно расцеловал товарища.
- Ну, ты даешь – задыхаясь, выпалил Борька. Он отстранился от друга и тщательно вытер рукавом оскверненные губы.
- Да, я такой. Уж кто по душе мне пришелся, для того у меня все открыто! – явно рисуясь, уверенно сказал Леха и закурил папиросу.
- Да, человек ты хороший, слов нет – подтвердил Борька, морщась, вспоминая насилие.
- А я тебе «абонент» на всю семью достану! Хочешь? – сказал Леха, звонко хлопнув себя по коленям.
- Что за абонент? – удивился Борька.
- В бассейн!
- А, абонемент! Это что, в новый – «Локомотив», что ли?
- А то! У меня сестра там с профкомом трахается, че хочешь достать может! – с гордостью сказал Леха, яростно вдавливая окурок о каблук кирзового сапога.
- Вот было бы хорошо! Мужики рассказывали, там и сауна есть. До ста двадцати градусов температура доходит – мечтательно прошептал Борька.
- На счет ста двадцати врут, наверное! Вода вон — при ста закипает, а тут человек! – мотая головой, сказал Леха.
- Да, парилка финская. Она без веников и не поддают там – все еще грезя об удовольствии, отмахнулся Борька от малограмотного друга.
- Раз не поддают и без веников, так то не баня, а говно! Наверное, ещё мужики и бабы вместе в трусах парятся! – констатировал Леха.
- Да нет, раздельно. Степан рассказывал, его тесть там целых два раза был.
- Ладно, не парься! А абонент за мной, мое слово-железо! – проговорил Леха и ловко, словно гранату забросил опустошённую бутылку в пруд. В загаженном мусором водоеме на легких волнах покачивались две уже ранее осушенные друзьями стекляшки. Отражаясь в немытых стеклах сложенной из ядовито красного кирпича горбольницы, умирало хилое осеннее солнце.
***
Веселый феерический вечер, как обычно, незаметно превратился в тяжелое похмельное утро. Часто глубоко вдыхая густой воздух, Борька долго умывался холодной водой в надежде, что отпустит. В его голове роились беспорядочные обрывки воспоминаний о давешнем вечере. Что-то вырисовывалось четко, что-то не очень. От провалов в памяти становилось стыдно и муторно. Но на этот раз вместе с мелкими неприятностями доминировало что-то большое теплое и приятное. Но вот что, Борька никак не мог вспомнить.
***
- Держи, годовой абонент на двух взрослых и двух мелких! – гордо сказал незаметно подкравшийся Леха и больно хлопнул друга по плечу.
- Ой, блядь, напугал! – шарахнулся в сторону Борька, уронив на пол большую лохматую кисть. Мерзкое ядовито-желтое пятно беспрепятственно и неумолимо расплывалось под взглядом нерадивого маляра. На покрытом потертым линолеумом полу, вмиг нарисовалась картина достойная пера классиков раннего импрессионизма.
- Так-то. Я слово держу, с тебя поддача!
- Само собой – радостно сказал Борька, нежно любуясь красивой картонной книжечкой с золотой эмблемой «МПС».
- Только не абонент, а абонемент! – не в силах терпеть несоответствие, поправил безграмотного товарища он.
- Да хуй с этим абонентом! Спешу! В родильном авария! Без меня в говне утонут акушеры ебаные – улыбаясь, прокричал Леха. Он медленно исчезал в длинном и тусклом, пропахшем страданием и лекарством больничном коридоре. А за ним шуршал и извивался змеей, усеянный следами былых успешных чисток, длинный трос для пробивки канализации.
Предвкушая реакцию вечно ворчащей жены, Борька нежно погладил заветную бумажку и аккуратно положил ее в потайной карман, к заначке. Нудная работа по покраске батарей пошла веселей, а дешевая ядовитая краска уже не так беспокоила своей убивающей вонью.
***
Медленно, крупными тяжелыми каплями, щекоча глаза, скатывался с Борькиного широкого лба вязкий соленый пот. Скромно, словно воробушек, сидел он на самой верхней полке новомодной финской парилки. Одетый в деревянную резную оправу градусник в углу показывал сто пять по Цельсию. То и дело Борька сторонился бурного дыхания толстяка, вальяжно развалившегося рядом с ним.
При такой температуре один поц на другого дыхнул, и ухо сгорело, вспомнилось ему страшное предупреждение знатока тестя. Ухо было жалко.
Когда от жары стало совсем дурно, Борька сказал себе – «хватит» и, медленно спустившись по крутой лестнице, вышел на холодок.
«Вот сейчас, как окунусь в бассейн — дух захватит» — с вожделением думал он, томно, словно в тумане, выходя к переливающейся в неоновом свете воде. Звонкий, состоящий из смеха, криков и плеска гул, как киянкой ударил его по ушам. Борька прищурился, стараясь навести резкость. Уши заложило, а перед глазами плыло. В томной неге он пошел по мокрому кафельному полу вдоль бортика, наблюдая за детьми и взрослыми, барахтающимися в теплой хлорированной воде. По мощной фигуре и ядовито-зеленому купальнику он различил вдалеке на мелководье жену. Она энергично махала руками, стараясь привлечь внимание.
- Как ребенок радуется – прошептал он и улыбнулся.
Подойдя поближе, он поразился страшному и испуганному лицу супруги. Оно казалось совершенно неуместным для такой всепоглощающей благодати вокруг. Она что-то кричала, но совершенно ничего не было слышно. Привыкший игнорировать вечно плохое настроение желчной спутницы жизни, Борька шел походкой старого и уставшего от понимания сути всего сущего человека.
Вдруг, у самого бортика показалась знакомая маленькая головка. Это младший сын Яшка, по-собачьи подгребал к папке, пытаясь что-то сказать.
- Папа, ты, бубубу?
- Что? – нехотя напрягаясь, переспросил Борька.
- Папа, ты, гугугууу? – снова, неразборчиво прокричал Яшка.
- Да говори ты яснее, не понимаю – разозлился Борька, теряя накопленное в сауне добродушие.
- Папа, ты голый! Ты без трусов! — почему-то боясь, что кто-нибудь услышит, пропищал сынишка.
Вспышка! Еще одна!
Молния поразила, убаюканное горячим блаженством сознание. Борька резко посмотрел вниз и узрел свой беззащитный обрезанный член. Порозовевший и морщинистый, тот томно висел, словно перевернутый головой вниз гриб с ярко красной шляпкой. Закрыв руками мужское достоинство, пятясь и семеня ногами, он двинулся к заветной двери в раздевалку. Время текло медленно, словно во сне. Казалось, он с невероятным трудом преодолевает враждебное пространство. От напряжения, стыда и возбуждения Борька ничего не видел перед собой.
Наконец, беглец оказался за заветной дверью в маленьком пустом предбаннике. Его беспокойный взгляд уперся в другую, ведущую к душевым кабинкам дверцу. Борька снова почувствовал так необходимую ему сейчас защищенность. Чуть успокоившись, он уверенно вошел в царство воды и пара. Борька немедленно встал под свободный душ и, отдавшись теплой и приятной струе, попытался расслабиться.
- Блядь, блядь, блядь! Как же так получилось? – подставляя воде то правый, то левый бок шептал он, закрыв от удовольствия глаза.
Жена непременно заебет дома. А что, в сущности, изменилось? Вот шел я голый и не знал об этом. И все было хорошо. А узнал, и мир рухнул. Я застеснялся, схватился за член, побежал, как педераст какой-то. Но если посмотреть объективно, реальность вокруг меня не изменилась. Это просто я познал что-то, о чем не догадывался. А ведь ранее я был абсолютно спокоен. Значит, внутреннее состояние важнее внешнего, если оно так влияет на действительность, философствовал Борька. Он старался не думать о том, что произошло несколько минут назад. Почти успокоившись, он уже наслаждался теплотой и покоем ниспадающей воды.
Вдруг, почти над самым его ухом раздался громкий противный крик, плавно переходящим в поросячий визг.
- Извращенец! Извращенец! Онанист!
- Какой еще извращенец? — с испугом дернулся Борька и распахнул глаза.
Перед ним, уперев руками свои мощные бока, стояла толстая баба. Она загородила собой выход из кабинки и с вызовом глядела на Борьку в упор.
- Гражданка, что вы делаете в мужской раздевалке? – удивленно, но требовательно спросил он, по инерции осматривая многочисленные жировые складки на ее теле. Обвисшая кожа мало отличалась от свисающей вниз груди с большими коричневыми сосками. Когда его совершенно бесконтрольный взгляд по инерции скользнул вниз, обнажённая фурия поймала этот мимолетный зырк и на ее лоснящемся розовом лице нарисовалась бесконечное возмущение.
- Что делаю? А вот что! – крикнула она и наотмашь ударила охальника по щеке.
- Ай! – крикнул Борька. От боли и унижения из его, без того испуганных глаз, покатились слезы.
Оттолкнув ненавистную толстуху, избитый и осрамленный мужчина бросился прочь из душевой.
- Держи, держи! Извращенец! Маньяк! Онанист! – летел вдогонку клич, поддержанный еще несколькими писклявыми и противными голосами.
Перепутал, перепутал. Снова перепутал, в женскую попал! – с ужасом думал Борька, словно загнанный заяц, плутая по незнакомым помещениям. Наконец, он оказался у своей кабинки в мужской раздевалке и перевел дух. В ушах все еще стоял звон от умелой оплеухи, а руки предательски трусились.
И все-таки, внутреннее проявление имеет право на первичность, хотя и не всегда. Блядь, и что за хуйня в голову лезет. Мне бы исчезнуть отсюда, а я о реальности рассуждаю, думал он, быстро, по-солдатски одеваясь.
Через пять минут, Борька с безразличным видом выходил из ненавистного учреждения. Возле тумбы вахтерши, у выхода беспокойно щебетала небольшая толпа озабоченных чем-то женщин. Проходя мимо, он краем уха услышал обрывки фраз:
- Извращенец… пидарас… онанист… Ловят уже маньяка….
Испуганно косясь на товарок, Борька увеличил скорость и выпорхнул на волю.
А уже через четверть часа, забитый до отказа троллейбус увозил его все дальше и дальше от заколдованного бассейна. Еще не до конца разобравшись в своих чувствах и ощущениях, а еще меньше, заботясь о предстоящих разборках дома, он снова бесконтрольно рассуждал: а все-таки внешнее проявление реальности гораздо сильнее внутреннего. Вот, только подумал, что все наоборот, и на тебе. Получи ни за что по морде.
Потом, перед глазами проплыли выпученные глаза жены, смеющиеся лица баб и снисходительные физиономии мужиков. Стало так стыдно и жалко самого себя, что захотелось провалиться, хоть в ад.
- Вот тебе и абонент – зло прошептал Борька, и отвернулся к грязному запотевшему стеклу.
***
Еще долго по городу ходили слухи о том, что в новом бассейне завелся онанист и извращенец. И заботливые мамы боялись отпускать своих дочерей заниматься плаванием, что плохо отразилось на достижениях детской спортивной школы по водным видам спорта. А Борька больше не воспользовался абонементом. Наоборот, он возненавидел хлорированную воду и всегда обходил мерзкий бассейн стороной.
Вот так его жизнь и жизнь всей его семьи волшебным образом разделилась на две части — до того, как папа вышел голый, и после. И если дома заходил разговор о том, когда произошло, то или иное событие, до или после знаменитого нудистского шествия, то Борька, снова и снова чувствовал досаду и убивающую душу беспомощность голого человека.