Дикс : Леса

Здесь стояла тёплая мерзкая зима.
Седой брел по лесу, регулярно топая ногами, чтобы сбить с кроссовок налипающий мокрый снег, что толстым слоем покрывал землю и кусты. Лишь черные дубы блестели мокрыми стволами, понуро склонив свои голые ветви.

Этот лес нравился Науму значительно больше всех остальных лесов. Посреди поляны, чистой от замшелых дубов и их теней, на высоте нескольких метров парила огромная кошачья голова.
Её глаза мудро смотрели в разные стороны, а длинные и толстые усы свисали вниз.

Прямо под головой на поляне росли четыре чугунные отопительные батареи.
Снег вокруг них растаял и трава даже немного подсохла. Казалось она и не умирала на зиму, а продолжала расти, считая что вокруг до сих пор продолжается лето.

Наум остановился на краю поляны, не зная что предпринять. Голова медленно вращалась вокруг своей оси, словно осматривая владения, но взгляд её был пустым и каким-то кукольным.
И тут седой разглядел за батареями свой фиолетовый школьный рюкзак. Он быстро побежал по поляне, вытащил рюкзак и, осмотрев, закинул за плечи.

Затем поднял голову вверх — кошачья репа парила прямо над ним. Не было даже намёка на шею — всё днище головый покрывал естественный серый кошачий мех, словно она так и росла здесь всегда — в воздухе и без туловища. Наум хмыкнул и принялся закручивать вентили на батареях. Это было сложно, так как вентили много лет красили белой масляной краской, отчего они буквально срослись с батареями, но Толян был упорен, а также имел хороший молоток в рюкзаке, которым он сшибал краску и оживлял вентили.

Голова начала гудеть. Она перестала вращаться и силилась наклониться, но ей это не удавалось, поэтому она лишь надувала щёки, вращала краснеющими глазами и пускала слюни.
Изредка падали куски усов. Один из них упал Науму за шиворот и сильно обжёг спину, но он лишь кинул туда комок мокрого снега и продолжал закручивать вентили.

Наконец, готово. Наум побежал на полусогнутых в угол поляны, оттягивая лапами лямки рюкзака, чтобы он не скакал по спине как пергидролевая шлюха на мужике.
Спрятавшись за кустами он наблюдал как голова пыхтела, краснела, шипела и посыпала отключенные батареи горами выпадающей шерсти. В какой-то момент она вообще стала полностью лысая, но любоваться этим долго не пришлось, потому что кожа начала облазить. Усы к тому моменту выпали полностью и лежали кучками, словно слоновьи бивни. Лохмоты кожи, похожие на старые обои, отслаивались и падали на землю, накрывая собой шерсть, усы и торчащие черные углы батарей.

Настал черед мышц и сухожилий. Они обволакивались бурой слизью, откреплялись от черепа и стекали вниз словно гнойные черви. Белели обнажающиеся кости, которые быстро обсыхали, удаляя с себя текущую массу.

Большие кошачьи глаза краснели, гноились, затем начали надуваться и лопнули по очереди — сначала левый, а затем правый — обдав покрывающий поляну снег волнами грязно-белой жижи, а затем забрызгав кровью. Поляна превращалась в скотобойню.

Теперь в воздухе крутился один лишь череп — округлый, аккуратный, без зубов и нижней челюсти, что уже покоилась внизу, на батареях.
Череп вращался всё быстрее и быстрее, пока лес не прорезал глухой треск и огромная конструкция не распалась на труху, взвившуюся по всей поляне.

Наум отбежал подальше в лес и принялся отряхивать голову. За его спиной медленно оседала пыль сгоревшего черепа.
Он достал из кармана банку из под шпротов, надел её на голову, повернул и переключился на следующий лес.


Дикс
08.11.11