МихХ : Поцелуй

Винтовочный полигон — есть у артиллеристов такое сюрреалистическое сооружение, где имитируют стрельбу из пушек с помощью ручного пулемета. Так тише, дешевле и грязи на сапогах нет.
Мы с Егором возвращались из наряда по такому вот полигону. Практически никогда не используемое, выстроенное для показухи сооружение, находилось в отдаленном месте, на территории нашего девяносто девятого гвардейского полка. Дело было, в тогда еще «демократической» Восточной Германии, густо усеянной, как булка с маком советскими воинскими частями. В войну прославленное подразделение, с боями дошло до самого Магдебурга. Да тут и осталось, форпостом, для защите хороших немцев от плохих.
Наши за десятки лет полностью обжились и превратили немецкую землю в суррогат, состоящий из серости безалаберного совка и погашенного блеска тевтонского величия. Выкрашенные в мышиный цвет старинные немецкие казармы, кричали о прусской аккуратной монументальности. А наспех возведенные в новое время горе- постройки, уже успели совершенно обветшать.
В связи с отдаленностью учебного объекта, проверяющим, обычно, лень было так далеко ходить. Ноги неказенные, да и сапоги начальников чистоту любят. Поэтому, «бессонную» ночь мы благополучно проспали у печки, а день провалялись в траве под скупым весенним немецким солнцем. Мой, нелегально приобретенный карманный приемник, скрашивал наше, омраченное несвободой существование, западными мелодиями.
Мы медленно шли по безжалостно вытоптанной солдатскими сапогами тропинке, в буйной дикой траве. Наши молодые ноги ловко перескакивали через многочисленные черные лужи. Совершенная композиция — «Ledy in red» Криса де Бурга — сопровождала нас на пути к штабу. Совсем не вписывающаяся в это серое военное окружение музыка, наполняла сердце беспричинной чистой радостью. Мы чувствовали себя отдохнувшими, сытыми и веселыми. Что может быть лучше для солдата, вечно стремящегося к этим маленьким радостям.
В хорошем настроении мы зашли в оружейную комнату, чтобы сдать штык-ножи — вечные атрибуты наряда. Тусклый свет, лениво пробивающийся сквозь решётчатые окна, выхватывал из серой пустоты комнаты, стоящую столбом пыль повседневности.
Флегматичный дежурный по батарее нехотя принял наше оружие и ленивой походкой, никуда не спешащего юного старика, направился к шкафу для хранения. На обшарпанном, привинченном к полу столе, в центре комнаты, лежало два пистолета «Макаров». Их еще не успели вернуть к собратьям в оббитый железом ящик, и они манили и очаровывали своей вороненой силой.
Я в порыве ребячества взял один из них, вытащил обойму и передернул затвор. Подражая киношным ковбоям, направил пистолет на Егора и выстрелил. Негромкий пустой щелчок заставил его картинно поймать несуществующую пулю, и в конвульсиях упасть на пол. Умелое лицедейство вызвало одобрение у непроизвольно собравшихся в «оружейке» зрителей.
Встав и вычурно раскланявшись, Егор внезапно подскочил к столу и схватил другой «макарыч». Он передернул затвор и в запале игры направил оружие на меня. Черное пустое отверстие, словно живое око, завораживающе глядело на меня.
В долю секунды я осознал, что Егор не вытащил обойму. Но, словно в гипнотическом трансе, я все смотрел и смотрел в пустоту черной точки, упирающейся в меня. Густое, словно отлитое из свинца время текло медленно и вязко. Я понимал всю опасность и неотвратимость момента, но ничего не мог с собой поделать, потому что слишком быстрые мысли совершенно не успевали материализоваться в какие-либо действия.
Сначала маленькая черная дыра тихо вспыхнула неимоверно ярким светом. Затем, словно навалился и заполнил собой все пространство резкий пугающий хлопок. А через мгновение едкий запах сгоревшего пороха дополнил собой картину фатального происшествия.
Невольные зрители, оцепенев, в недоумении хлопали широко раскрытыми глазами. Егор, все еще направляя на меня пистолет, трясся в истерике. Его выразительные глаза на бледном лице пылали бесконтрольным страхом.
Я стоял, словно в забытье, а в моей голове пробегали пришедшие откуда-то издалека мысли, которые мне были непонятны. Передо мной, как в кино, пробегали до боли знакомые события, но они совсем не волновали. Казалось, что я здесь совсем не причем. Мое сознание готово было отлететь в любую секунду, но почему-то не отлетало, что-то держало его. Не хватало какого-то легкого толчка, не принадлежащего этому миру.
Как же все неподконтрольно, внезапно, неотвратимо, подумал я. Абсолютный и всепоглощающий покой желтоватым туманом окутал пространство. И время остановилось. Распахнувшаяся вечность унесла меня куда-то, где уже не было ни меня самого, ни этого мира с его холодными рациональными законами и горячей жаждой существования.
Звук падения чего-то тяжелого на деревянный пол вернул исчезнувшую вселенную на место. Из моей расслабленной руки выпал пистолет.
Что-то не так. И почему совсем не больно? — с гулом пронеслось у меня в голове. А через секунду я ощутил легкое жжение у виска.
Комар, сразу догадался я и машинально дотронулся до кожи. Похолодевшие пальцы коснулись чего-то теплого и влажного. Помедлив немного, я в ужасе поднес руку к глазам, ожидая увидеть кровь. Но взглянув на дрожащие пальцы, с облегчением констатировал, что эта прозрачная субстанция похожа на воду. И тут же ощутил, как липкий противный пот, пропитав волосы, крупными каплями стекает со лба.
Пронесло, неужели пронесло? — пролетела у меня в голове, наполняющая радостью мысль. Не в этот раз… — прошептал я, приходя в себя.
Потом, у рукомойника, я внимательно посмотрел в кривое нечистое зеркало. Глупая пуля начертила у виска ровную белую полосу. След ожога остался от горячего и нежного поцелуя. И поцеловала меня сегодня смерть.
Впервые в жизни я испытал безграничный восторг просто от того, что живу. И не было ничего в этот миг важнее на свете.
Как же я смог забыть все это уже назавтра?!!