Безнадёгин : Я, и все что от меня осталось

— у меня остались только этот теплый джин и ты
- считай что у тебя остался только джин
- жаль.
Мне будет не хватать ее, и дело совсем не в том, что она умела терпеть меня сколько могла, не в том, что от ее волос пахло странным ароматом какой-то ушедшей России- хлеб горчица и еще какая-то херня- из всего этого она делала маску для своих прямых лоснящихся волос. Белая гвардия, теперь я вряд ли буду слышать эту милую дрянь по утрам. Она любила ее, наивная глупая двадцатилетняя девка, куда зашвырнет тебя жизнь? Выпивка закончилась, осталась тишина. Ненавижу тишину, ненавижу слушать сам себя.
Чего ей не хватало? Денег? Деньги- дрянь, я проверял, ничего путного на них не купишь. Много денег? Много денег никогда не будет, по крайней мере у меня, она знала об этом. Что ж, наверное, просто тяжело знать, что кроме грязного стекла съемного домика, кроме неубранного двора, и гамака есть еще какая то жизнь, хотя какая? Сегодня она вернется в свою захарканную общагу, наведет светлый некрепкий противный кофе и будет долго пиздеть с подругой, которую ненавидит.
Скучное расставание. Утомительно скучное. Не первое, вряд ли последнее. Надо идти в магазин. В последнее время я беру в магазине под запись, поэтому пью не дрянь, а пытаюсь взять пусть дешевое, но все же нормальное бухло. Отчаянная попытка посмеяться над собственным уничижением. Хуйня. Нелепая хуйня.
Когда-то давным-давно в яблочном детстве я бегал по двору своего родного города с дружком. Где он сейчас хер его знает. Может быть на этот раз ему впаяли уже не условку, а может быть он сидит там, в ржавом тумане прошлого на крыльце родной развалюхи и поет под Пикур и гитару про дембелей и не вернувшихся птиц. Все банально. Так вот, как то раз я с ним бегал, бессмысленно и глупо бегал, жмурясь от полуденного зноя, и он сказал, что на крышу нашей пятиэтажки открыт чердак, мы взбежали по ступенькам туда, где было черное отверстие двери наверх, друг залез первым
- Давай вань, че ты встал там?
Я смотрел на него, на его лицо, абсолютно бесформенную черную субстанцию в черной пустоте чердачной двери, все это напомнило мне тогда момент из книги Клегуин, где у злых парней исчезали лица. Мне стало страшно, страшно до сраных мурашек на спине. Я развернулся и убежал. Друг бегал как сумасшедший по крыше, что- то кричал и плевался с этих ебаных пятнадцати метров.
Что ни говори, детство у меня было насыщенное. С тех самых пор я делал только одно- играл со своим страхом. Ставил ставки, проигрывал раз за разом, побеждал, покупал бухло, проигрывал, и побеждал.
Последняя победа- баба из пивного магазина, точнее не она, а столешница с рынка, которую мы спиздили майским вечером. Это было весело. Я сидел пил на рядах с друзьями какой- то дешевый коктейль из полутора литровой бутылки. Тут пришла она и попросила помочь. Только на середине пути я понял что мы идем что-то пиздить, после мы схватили первую попавшуюся здоровую столешницу, с которых торгуют вонючими фруктами мартышки, схватили и побежали, точнее быстро пошли. Потом долго пили воронежское пиво наливая его из бочек прямо в чашки, потом был какой-то фильм, потом отчаяная ебля на этой самой грубой столешнице. Когда побеждаешь по настоящему — болят яйца. Когда проигрываешь не болит нихуя. Что ж может проигрывать – правильно? Не знаю
- Теть Оль дайте мне пожалуйста бутылку виски, да вот эту за 350 рублей, запишите пожалуйста, в пятницу зарплата, я занесу.
Тетя Оля- глупая толстая баба, почему я обращаюсь к ней на вы? Мне меньше лет, я уже сделал больше. Жизнь не справедлива и коротка. По пути домой я наткнулся на подруг- старых рваных подруг юности. Привет, Ваня- радостно сказали они. Привет- ответил я и пошел с ними. Что ж у меня была бутылка хренового виски, у них не было и этого. Мы гуляли по городу.
Где окажешься глупая, глупая девка? Сколько времени тебе нужно, чтобы оказаться за столиком нашего кафе с голубой лагуной в одной руке и чьим- то сердцем в другой. После какого повтора у тебя сорвет пломбу в красивой головке, и ты приняшься долго пиздеть о том, как плохо тебе было в духоте моего пледа? Что ты скажешь, что это было невыносимо, но тебе некуда было пойти? Ято я пил и вел себя как себя как скотина, что я растлевал тебя, а ты мучилась, но не могла уйти потому что привыкла и было меня жалко? Хах, сука, не забудь упомянуть еще и то, что я ебся, как приговоренный к смерти, и не только с тобой.
Мы подошли к девятиэтажке
- А пойдемте на крышу?
Похуй, пойдем. Теперь это уже не страшно. Вокруг остались только злые парни.
Мы сидели и пялились на распластавшийся, как половые губы дешевой шлюхи, город. Бухло кончалось. Лиза, старая добрая Лиза, кому- то позвонила, через минут пятнадцать к нам вылез парень, ее бывший парень. В одной руке он нес пакет с двумя бутылками сторублевого ликера, а другой рукой держал дымящуюся дешевую сигарету. Приветы, обнимания, скука.
Чем-то мне нравился этот парень нравился в нем не было скованности. Только после третьей дозы, я узнал что он закинут аптечным дерьмом. Жестокая любовь. Бабы допили и ушли. Мне уходить не хотелось, к тому же парень достал половину листа транков. Я растолкал пару таблеток и закинул по ноздре, еще три выпил, запив этой гадостью. Время шло. Этот чувак, это обдолбаное животное жаловалось на то, что ничего не выходит, что жизни он не видит без Лизы, что она не такая как все, что она не похожа, что это- любовь и боль на долгие года. Я знал, что она похожа, я трахал ее пока этот дурак был в армии. Но я молчал, когда стало надоедать, я для приличия вставил
- Это жизнь, мужик, это жизнь
Он говорил еще долго и надоедал еще больше. Но у меня только и было, что остаток ликера и этот ноющий паранойк.
- Смотри, тебе так слабо?- сказа он и пошел по узкому парапету крыши
- Да старик, конечно слабо- ответил я примерно спустя полминуты, он обернулся на мои слова, оступился и исчез.
Скоро приедут менты и труповоз
- Алло, Жень, я тут увидел как тип с крыши спрыгнул, возьми камеру и подъезжай, с меня простава.
На завтра будет неплохой сюжет. Я посмотрел на черный гудрон крыши под ногами — в нем не отражалось ничего. Я встал, допил из горла ликер и пошел к чердачному окошку. В голове играло «Нас осталось только двое- я, и все что от меня осталось».