hemof : Карьер

- Э, Зацепа, а ну иди сюда!
Возле старой, насквозь проржавевшей качели, засунув руки в карманы, стоял Сашка Мытин. Рядом нагло щерился Шнобель из параллельного класса.
Вовочка затравленно завертел головой, раздумывая, подходить к ним, или лучше ретироваться назад домой, пока не поздно.
- Зацепа, ты чё, дурак? – Сашка перешёл на угрожающую интонацию. — Иди сюда, я тебе говорю!
Шнобель весело загоготал, идиотски вращая глазами.
Вовочка обречённо поплёлся к качели. Выхода не было. Если убежишь сейчас, Сашка потом в школе проходу не даст. Подойдя, он нерешительно остановился, рассматривая носки своих грязных кроссовок.
- Зацепа, атас, пожар. — Шнобель быстро чиркнул неизвестно откуда взявшейся спичкой и кинул её Вовочке на футболку.
Вовочка испуганно дёрнулся в сторону. На футболке осталась маленькая жёлтая точка от горящей спички. Пальцы, сами по себе, нервно затеребили штанину.
- Кончай, не трогай его, — внезапно вступился Сашка. — Зацепа, не ссы. Всё нормально. – Он приобнял его за плечи. – Хочешь, пошли лимонаду попьём.
Мытин иногда бывал на удивление великодушным. На него, как будто, что-то временами находило. Он никого не трогал, даже Вовочку. В такие моменты Сашка мог кому попало раздаривать значки, жвачки, мог из агрессора превратиться в защитника слабых.
Вовочка чётко запомнил один эпизод из школьной жизни. Он тогда тихонько стоял у окна, с каким-то неясным беспокойством рассматривая бегающих вокруг футбольного поля на уроке физкультуры восьмиклассников. На бегу у девочек завораживающе колыхалась грудь. Вовочка чувствовал непонятное напряжение во всём теле. Внезапно сзади его больно щёлкнул по затылку Мытин. Вовочка вздрогнул и инстинктивно втянул голову в плечи, ожидая удара. Мытин молча стоял рядом, с жалостью глядя на него. «Слышь, Зацепа, тебя родители любят?» Паника усилилась. Голова лихорадочно пыталась сообразить, что надо ответить. «Хочешь, я тебе денег дам?» Сашка вытянул из кармана смятый рубль. Вовочке вдруг стало дико страшно. «На, у меня больше нет». Мытин сунул рубль ему в карман. «Ты не думай обо всех плохо, просто ты слабый, поэтому тебе и достаётся». Вовочка не отрываясь смотрел Мытину в спину, пока тот шёл по коридору. Он вдруг представил его полностью раздетым. «Интересно, — подумал он, — насколько человек может стать беззащитнее, если его раздеть догола».
- Хочешь, мы тебя с собой на карьер возьмём? – Мытин смуглостью немного смахивал на цыгана, только во взгляде читалось, что-то открытое, русское. — Пойдёшь с нами? Там, говорят, даже велик почти целый можно найти, или телевизор раскуроченный.
Вовочка робко пожал плечами, не зная, что ответить.
- Нафиг он нам нужен? – вмешался Шнобель.- Нафига мы этого чмыря будем с собой таскать? А вдруг там менты будут. Нас с этим придурком точно попалят.
- Чётко-о. – Сашка употребил слово с жаргонной интонацией. — Какие там менты. Там одни собаки облезлые и бичи лазят. Ну что. Пойдёшь с нами? – обратился он снова к Вовочке.
- Пойду, — робко ответил тот, сглатывая слюну.
- Нафиг он нам нужен, блин? – продолжал возмущаться Шнобель.- Саня, ты гонишь. Давай ещё корефаниться с этим чёртом начнём?
- Пускай идёт, упорствовал Мытин. — Он нам инструмент возьмёт. А вдруг там, что-нибудь открутить придётся. Понял, Зацепа? Дуй домой. Возьми отвёртку помощнее и плоскогубцы и сразу назад. Только смотри, не выйдешь, потом хуже будет.
Вовочка быстро закивал головой, затем, развернувшись, побежал в свой подъезд.
Дома, как всегда, все углы наполняла стерильная тишина. Мама в зале шелестела бумагой, проверяя тетрадки своих учеников. Тихонько, открыв кладовку, Вовочка взял большие плоскогубцы с красными ручками. Отвёртки нигде не было видно. На секунду замешкавшись, он достал с верхней полочки крепкий охотничий нож. Гулко стучит сердце. Надо только быстро прошмыгнуть прихожую.
- Владимир. — Голос с хорошо поставленной интонацией. — Владимир, будь добр, иди сюда.
Он замер на одной ноге, затем тихонько положил на пол плоскогубцы с ножом и, шаркая ногами, втиснулся в зал. Несмотря на дневной свет, в комнате горела настольная лампа.
- Ты снова идёшь на улицу? – Спокойный, ровный голос.
- Да, мама.
- Не вздумай брать в руки бродячих кошек и собак, а то у тебя опять будет лишай.
- Хорошо, мама.
- Чтобы к шести часам был дома. И не разговаривай с плохими ребятами во дворе. — Она прищурила глаза, пристально вглядываясь в него. — Ты внимательно меня слушал?
- Да, мама.
- Иди. — Она снова отвернулась к своим тетрадкам.
Вовочка, сутулясь, вышел из зала, медленно прикрыв за собой дверь. Стараясь не издать ни малейшего звука, он аккуратно поднял с пола нож и плоскогубцы.
На улице Мытин со Шнобелем катали по теннисному столу спичечный коробок.
- Ну, чё, взял? – Мытин перекатил коробок на руку и поставил его на «попа».
- Да, вот. — Вовочка выложил на стол плоскогубцы и нож.
- Ух, ты, класс. — Шнобель схватил со стола нож и, переворачивая, стал подбрасывать его в воздухе.
- А ну-ка, дай сюда. — Мытин забрал у него нож. Ну, ты, Зацепа даёшь. Ты чё, его втихаря из дома утащил?
Вовочка утвердительно кивнул.
- Молодец, чувак. — Шнобель похлопал Вовочку по плечу, а затем вдруг резко, с силой, пнул его ногой в бок. — А теперь вали отсюда, член ходячий.
Вовочка, чуть не упав, отбежал от них метров на пять и, втягивая голову в плечи, нервно затоптался на одном месте. Предательски задрожал подбородок. «Я вас всех ненавижу, сволочи! Я ВАС НЕНАВИЖУ!»
- А ну кончай. — Мытин ударил Шнобеля кулаком в плечо. — Чё ты его трогаешь? Пускай идёт с нами. Он тебе чё, мешает?
Шнобель недоумённо пожал плечами:
- Я думал, ты прикалываешься. Ну, пускай идёт. Хрен с ним. Только не нравится мне это чмо.
- Нравится, не нравится – спи моя красавица. — Сашка подошёл к Вовочке и взял его за рукав. — Пошли с нами. Не бойся, никто тебя трогать не будет.
- Не надо… Я здесь. Я тут…- Голос сильно вибрировал, полностью выдавая испуг.
- Пошли, сказал. — Мытин с силой дёрнул его за рукав. — Не ной, кишка.
Шнобель весело перебрасывал спичечный коробок с одной ладони на другую.

Карьер располагался на самой окраине города, сразу же за трущобами пятого Шанхая. Это была огромная городская свалка. Со всего города машины свозили сюда всевозможный мусор. Там можно было немыслимо долго плутать между холмами наваленного слежавшегося хлама. Мрачное место. В разное время суток на свалке постоянно копошились бомжи различных мастей. Вороньё и люди, как обтрепавшееся вороньё. И лишь иногда в лабиринтах холмов прошуршит испуганный ветерок.
Мытин был здесь первый раз. Идею полазить в карьере ему подкинул Шнобель, но Шнобель там тоже не был, ему об этом рассказывали знакомые пацаны, которые клятвенно заверяли, что там можно найти всё, что угодно, вплоть до теннисных ракеток и сломанных мопедов.
Ребята остановились на краю карьера, разглядывая в беспорядке разбросанные внизу холмы белого песка. Вдалеке шумными базарными тётками галдело вороньё.
Шнобель неуверенно пожал плечами:
- Чё-то нихрена я здесь не вижу. Тут уже всё травой поросло и песком засыпано. Нет тут ничего.
- Подожди. — Мытин задумчиво смотрел в сторону, на разгружавшуюся у общей кучи мусора машину. — Искать надо. Ты думаешь тут тебе на виду телеки и велики лежат. Пошли вниз.
Они, не спеша, спустились по проторенной песчаной тропинке. Откуда-то доносился запах горящей бумаги. Вовочка чувствовал нарастающее внутреннее беспокойство. Как будто в глубине души засел надоедливый шевелящийся червячок. «Беги отсюда», подсказывала интуиция. «БЕГИ, ПОКА ЕЩЁ НЕ СТАЛО ПОЗДНО».
Тропинка петляла между холмами жёлто-белого песка. Кое-где уныло возвышались кучи спрессованного мусора. Деревья в карьере отсутствовали, только изредка попадалась чахлая поросль жёстких кустов. Царство песчаных троллей.
Вовочка невольно вздрогнул, когда из-за ближайшего белого возвышения внезапно вышел пацан, лет двенадцати, волоча на спине наполовину наполненный грязный мешок.
Шнобель глупо хихикнул:
- О, чувак уже прибарахлился.
Пацан, несколько мгновений, пристально осматривал всех троих, его вспотевшее лицо местами было вымазано мелом, затем он быстро засеменил в другую сторону.
- Э, есть здесь чё-нибудь путёвое?! – крикнул ему вслед Шнобель.
- Заткнись, нахер. — Мытин толкнул Шнобеля в спину. — Чё ты разорался?
- Чё ты лезешь? – Шнобель недовольно скривил рот. — Чё, сильно дельный, да?
- Чево-о? – Мытин сделал шаг в его сторону.
- Чё ты?
- А чё?
- Ничё.
- Ну и умри тогда.
Вовочка нервно озирался вокруг. Эта затея с карьером нравилась ему всё меньше и меньше. Это место ПАХЛО опасностью. Вовочка вдруг подумал, что он чувствует опасность. У него было какое-то звериное чутьё на, что-либо угрожающее ему.
Мытин толкнул его плечом:
- Пошли, Зацепа. Щас машину найдём.
- Ага, и телек с великом. — Шнобель весело загоготал.
Они долго шли вглубь карьера, петляя между немых холмов. Иногда попадались старые кучи слежавшегося мусора, наполовину засыпанного землёй. Ничего из того, что могло бы пригодиться пацанам, не было и в помине.
Мытин вскарабкался на пологий белый холм и застыл, медленно оглядывая карьер.
- Ну, чё там, Саня? – Шнобель поддел носком кеда ржавую консервную банку. – Видно, чё-нибудь?
- Нихрена тут нету.
- Слышь, а может, надо было там, где машины разгружаются, поискать.
- Там-то чё? Там отходы из города везут. Там вонь стоит, как на параше. — Мытин сбежал с холма и, споткнувшись, упал на левое колено. — Ух, ё! Блин, ещё ноги тут переломаю.
Шнобель замахнулся на Вовочку кулаком:
- А ты, чё стоишь, мудак?
Вовочка испуганно втянул голову в плечи, ожидая удара. За такие мгновения он ненавидел Шнобеля. Он частенько представлял, как бьёт Шнобеля кнутом. Он НЕНАВИДЕЛ ИХ ВСЕХ. Всех, кто его постоянно бил, пинал, оплёвывал, позорил перед девчонками, придумывал обидные клички…
Слева послышался короткий свист. Все трое одновременно повернулись в ту сторону. Метров за сто от них, на большом грязно-белом холме, стоял пацан и указывал в их сторону рукой.
- А это, чё за хер нарисовался? – Шнобель сплюнул сквозь зубы. — Саня, он на нас показывает.
- Вижу, не слепой.
Пацан быстро сбежал с холма, скрываясь из виду.
- Валить надо отсюда. — Мытин нервно потёр кулак. — Попали мы, пацаны. Это, сто процентов, местные козлы с Шанхая. Это их тот хмырь с мешком позвал.
- Ну и чё? – Шнобель пожал плечами. — Чё с нас взять? Бабок у нас нет. Плохого мы им ничего не делали.
- Шнобель, ты, в натуре, сука, дятел. Да они тут тебя похоронят под мусором. Просто так, за то, что ты из города. Ты чё, никогда на окраинах этим шакалам не попадался, что ли? Бежим вперёд, может с другой стороны карьера выскочим.
Вовочка бежал, пытаясь удержать в грудной клетке бешено стучащее сердце. Ноги от страха стали, как ватные, напрочь отказываясь двигаться.
Мытин развернулся и, подбежав к Вовочке, влепил ему звонкую затрещину.
- Беги, урод, — со злостью проговорил он. — Шевели костылями.
Сзади послышались приближающиеся крики. Вовочка захлебнулся горячим воздухом и заставил бежать себя изо всех сил.
Шнобель первый выскочил из-за большой мусорной кучи и буквально нос к носу столкнулся с двумя пацанами. Он, не сбавляя скорости, по инерции нёсся вперёд и мог бы проскочить, если бы не палка. Высокий костлявый паренёк, не раздумывая, с размаху влепил ему дубинкой по глазам. У Шнобеля полыхнуло в голове белое пламя, и он рухнул, как подкошенный, больно ударившись затылком об утоптанную землю. Мытин выбежал следом и тут же затормозил, примирительно поднимая вверх обе руки.
- Э, э, пацаны, вы чё? За что вы его? Чё мы вам сделали-то?
Шнобель на земле со стоном закрыл лицо руками. На переносице быстро вспухала багровая шишка.
Высокий наперевес держал увесистый дрын. Рядом с ним встал в стойку круглолицый широколобый крепыш с некрасивым щербатым лицом. На вид они были примерно такого же возраста, как и Мытин с друзьями.
- Стоять, чуваки! – противным голосом закричал круглолицый. – Куда бежим, а?!
- Да вы чё, пацаны? – Мытин нервно облизал пересохшие губы. – Мы просто зашли посмотреть тут раму от велосипеда какого-нибудь старого, а вы его палкой. Вы чё делаете-то?
Из-за мусорного холма стали выбегать остальные Шанхаевские гопники. Всего Мытин насчитал восемь человек. Ещё у двоих, кроме длинного, были в руках сучковатые палки.
«Попали. Вот это попали. Вот это, блин, попали…»
Мытин затравленно озирался по сторонам. Их с Вовочкой быстро взяли в кольцо.
«Шнобеля прибили. Ой, попали, Ой, блин, чё щас будет».
- Тихо, тихо, кенты, не суетитесь. Тихо, спокойнее. Не надо ребят трогать. Ребята спокойные, хорошие. – От круга отделился парень постарше и подошёл к Мытину вплотную. – Правда, вы же хорошие ребята. Никто вас тут не тронет. Просто пацаны погорячились. Друга вашего ударили нечаянно.
- Он сам на палку налетел, — осклабился длинный, показывая отсутствие двух передних зубов. – Бежал куда-то, как ошпаренный и стукнулся с разбегу о палку.
- Ай-яй-яй, ты смотри. – Тот, что повзрослее, притворно зацокал языком. – Ну, невезуха пацану. – Он присел около Шнобеля на корточки и отвёл ему руки в стороны.
У Шнобеля синяк уже разошёлся под оба глаза. В правый глазной белок затекла кровь. Шнобель судорожно всхлипнул.
- Ну-ну, перестань, не ной. – Парень потянул его за кофту. – Вставай, чё ты на земле лежишь, простудишься?
Шнобель медленно сел, опять закрыв лицо руками.
- Вы куда бежали-то? – Парень снова обратился к Мытину.
- Домой просто надо было скорее. – Мытин снова облизал губы. – Мы просто думали здесь на свалке раму от велосипеда найти, велик хотели сделать.
- Ага, раму от велика. А Жигуль вы тут не хотели найти? – Парень оглянулся вокруг. Все поддержали его дружным смехом. – А ты чё трясёшься? – обратился он к Вовочке. – Ты чё, больной, что ли?
У Вовочки от страха закружилась голова. Язык, как будто омертвел и не мог пошевелиться, чтобы хоть что-то произнести. На земле, с распухшим носом и синяками под глазами, сидел здоровый наглый Шнобель. Шнобель, которого боялось полкласса. Вовочка представлял, как этот удар достаётся ему, как ему ломают переносицу, как ему ломают рёбра. Ему хотелось тут же умереть от страха.
- Ты чё побелел, дурачок? Тебе сколько лет?
У Вовочки затряслись губы.
- Мы седьмой класс заканчиваем, — ответил за него Мытин. – Ему домой уже пора, у него мамка строгая. Она учительница.
- А ты, чё за него пишешься? – вступил в разговор толстый широкоплечий пацан. – Тебя кто спрашивал?
- Ну, он, это, испугался просто. Он болеет, у него эта, эпилепсия.
- Слышь, ты, адвокат, ты чё-то разговорился сильно? – Парень постарше, прищурившись, смотрел на Мытина. В глубине глаз сверкала злоба. – Так ты, говоришь, тоже семиклассник?
- Ну, конечно, мы все с одного класса.
- Чё-то ты больно здоров для семиклассника. Ты чё нам тут трёшь, а?
Мытин пожал плечами:
- Да, бля буду, пацаны, чё мне вам врать?
- Короче, так. – В голосе старшего появились жёсткие нотки. – Чё тут у вас есть: деньги, курево, часы? Давай, показывай.
- Ничё у нас нету. Вот только инструмент. – Мытин достал из кармана плоскогубцы и нож.
- А-ну ка, дай сюда. – Старший передал нож и плоскогубцы толстому. – Деньги давай.
- Нет у нас больше ничего, честно. – Мытин широко развёл руки. – Можете посмотреть.
- Ты чё нас за ментов держишь? Мы чё, обыскивать тебя будем? – Старший схватил его за руку. – А вон у тебя часы на руке. Зажать хотел? Нехорошо. Надо наказывать.
Мытин успел услышать сзади только короткое дыхание и в ту же секунду ему на затылок обрушился чувствительный удар палкой. Он обернулся, схватившись за затылок рукой. Пальцы почувствовали в волосах тёплую кровь. Сзади, играючи держа палку одной рукой, стоял улыбающийся пацанёнок, тот самый, которого они встретили с мешком на спине.
Мытин, отняв руку от затылка, удивлённо посмотрел на пальцы. Кровь, похожая на яркие чернила, вымазала руку. В мозгу, как будто перещёлкнулся маленький рычажок, раскручивая жёсткую пружину ненависти. Страх испарился. Мытин чувствовал зловещую пустоту в голове.
- Что, больно, брат? – Старший изобразил притворно-участливое выражение лица. – Что ж ты? Сам виноват. Не надо нам свистеть. Давай сюда часы, падла.
«Что, куришь, гадёнышь? У меня папиросы воруешь?! Да я тебе, щенку, башку откручу!»
Точно так же бывало и с отцом. Мытин знал это чувство, чувство пустоты.
«Убью, стервец! Убью!!!»
Он кидался в драку на отца, когда ему было ещё не больше десяти лет. В такие моменты он терял ощущение реальности. За это его знали и боялись в школе и во дворе.
Мытин расстегнул ремешок часов и отдал их старшему, невольно отмечая в себе полное спокойствие.
- Фиговые у тебя часы, брат, старьё. – Парень явно заводил себя на полную катушку. – И денег, говоришь, у вас нет. Так чё с вами делать-то? – Он вопросительно обвёл глазами свою бригаду. – Чё с ними делать будем, пацаны?
Все весело скалились, кроме трёх обозначенных жертв.
- Слышь, дохляк, иди сюда. – Старший поманил Вовочку пальцем. – Пыра, будешь с дохляком драться по честному, один на один.
Послышался одобрительный смех. Вовочка попробовал переставить ноги и не смог, они как будто намертво прилипли к земле. Стремительная дрожь пробегала по ослабшим коленям. Он, в состоянии панического страха, видел приближающегося к нему рыжего невысокого пацана. Движение вокруг происходило рывками, как при покадровом воспроизведении. Рыжий подошёл к Вовочке вплотную и коротко сунул ему кулаком в нос. Вовочка всхлипнул и сразу опустился на дрожащие ватные колени. Странное дело, он совсем не чувствовал удара или боли, сопутствующей удару. Был только страх, безумное полуживотное состояние ужаса. Вовочка коротко всхлипывал, закрывая дрожащими руками лицо. Его пытались поставить на ноги, но он снова безвольно опускался на подгибающиеся колени.
- Ну, ты и чмо, дохляк. – Старший толкнул Вовочку ногой в грудь, полностью опрокидывая на землю. – Отдыхай пока.
- А я давай с этим подерусь, — весело проговорил костлявый пацан, указывая на Мытина.
- Давай, — согласно кивнул старший. – Готовься, чёрт, — обратился он к Мытину. – А этим кто займётся?
Он подошёл к Шнобелю, по-прежнему сидящему на земле. Тот непонимающе поднял голову вверх. Старший коротко взмахнул ногой и пнул Шнобеля в распухший нос. Шнобель взвыл от дикой боли, падая на землю. В пыль струйкой брызнула тёмно-алая кровь.
- Ты чё делаешь, сука? – Мытин двинулся к старшему. Шнобель выл, лёжа на земле, закрыв лицо руками. Сквозь пальцы просачивались малиновые капли.
Толстый влепил Мытину тяжеловесный удар в правое ухо. «У-у, б-блин…». Пока толстый размахивался, для ещё одного удара, Мытин резко саданул ему в пах. Толстый, от неожиданности, чуть согнулся вперёд, и Мытин быстро заработал руками, разбивая ему в кровь лицо. В ту же секунду сзади на его голову обрушился град сокрушительных ударов. В ушах визгливо свистело чьё-то загнанное дыхание.
«На. Гадёныш. Я тебя заставлю родного отца уважать. Ты у меня научишься Родину-мать любить».
Земля вокруг вращается с бешеной скоростью. Хрип. Пыль. Во рту пыль, хрип, кровь, пот. Рука намертво вцепилась в огромный пучок чёрных волос. И перед глазами полный хаос из чьих-то тел.
В голове звучала далёкая тихая музыка. Что-то такое, что он когда-то слышал в детстве, и это навсегда осталось в его памяти..., и слова. Откуда это? «Приди, лесной олень, тра-там-та-там-та-та-та. Возьми с собой, олень…»
Сознание включилось яркой вспышкой белого света. Слух отсутствовал. Мытин увидел плачущего черноволосого пацана, над левым ухом у него был выдран огромный клок волос. Было похоже, как будто, кто-то пытался снять с него скальп. По грязной шее тёмными ручьями стекала кровь. Мытин увидел склонённое над собой лицо старшего. Под носом у него тоже были следы запёкшейся крови. Надвигающимся паровозом в голову вошёл слух, сразу вобрав в себя тысячу посторонних шумов.
- Лёха, прибей его! – кричал кто-то высоким визгливым голосом. – Прибей его. Он же бешеный, он сейчас опять встанет.
- Не встанет. – Старший, он же Лёха, приподнял голову Мытина за волосы и легонько стукнул о землю. – После такого сразу не встают.
«Бр-р-рум», у Мытина что-то со скрипом перекатилось в голове. Сипло скулил, размазывая по грязной шее кровь, черноволосый пацан с ободранным скальпом. «Это я его, — удовлетворённо подумал Мытин. – Это я его. ЭТО Я ЕГО». Потом он просто лежал и что-то покалывало при каждом вздохе, как будто равномерно тикал внутри болевой клапан. Он видел, как Шнобеля ещё два раза ударили палкой по голове, и тот потерял сознание. Потом принялись за Вовочку. Вовочка ползал на коленях и целовал им руки. Кто-то взял Вовочку за волосы и повёл его за собой на четвереньках, как собачку. Мытин находился выше всего этого, он парил, приподнявшись над землёй. Он был посторонним наблюдателем, с микроскопической точностью отмечая каждую мелочь. Он видел, как с Вовочки поснимали одежду и оставили лежащим на грязной земле в одних трусах. Вовочка подтянул колени к лицу и вздрагивая непрерывно плакал.
Мытин увидел над собой склонённое лицо костлявого паренька. «А ты, чё зыришь, падла?» Голову два раза впечатал в землю стоптанный башмак.
Сознание унеслось наперегонки со звёздами. Яркие вихреобразные вспышки мчались по неправильной спирали. Останавливающийся дух замер где-то глубоко в паху. Всё задёргалось перед глазами в дикой свистопляске. В голове в беспорядке перекатывались тяжёлые чугунные шарики.
Шнобель, склонившись над ним, с силой дёргал его за плечо. Лицо у Шнобеля изменилось до неузнаваемости, он был похож на ожившего упыря.
- Подожди, подожди. – Мытин умоляюще поднял руку. – Подожди. Где они?
- Кто?
- Ну, эти, все. Где они?
- Ушли все. – Шнобель с трудом ворочал распухшими губами. – И нам надо валить, пока мы тут не сдохли.
- Как ушли? – Мытин недоверчиво осмотрелся вокруг. Метрах в трёх, съёжившись, сидел заплаканный Вовочка. – Мне же только что на морду наступили… — Он внезапно поперхнулся от резкой боли в области спины, что-то прострелило до самой шеи. – Мне же только что…
- Не гони. – Шнобель устало, судорожно вздохнул. – Ушли все. Ты уже хрен знает сколько времени, как без сознания валяешься.
«Хрен знает сколько?!»
Мытин начал медленно вставать. Во всём теле сидела одна большая тупая боль. «Спасибо, друзья, что не убили». Мытин стоял, прислушиваясь к своим ощущениям в избитом теле, он подумал о том, что, наверное, сильно постарел за этот день, не повзрослел, а именно постарел.
- Эй, — негромко позвал он Вовочку, — Ты чё, педрила, перед ними на коленях ползал? Может, ты ещё и отсосал у них, сучонок?
- Дурак, — взвизгнул Вовочка. – Дурак, скотина! Я всех вас убью! Всех убью!
Потом, на следующий день, Мытин пожалел о том, что он сделал. Пройдут годы, но ему всегда будет стыдно за этот эпизод. Он никогда так и не поймёт до конца, почему он отыгрался в тот миг на Вовочке.
Но это будет потом. А сейчас… Мытин, забыв о боли, рванулся к Вовочке и с лёта пнул его ногой в лицо. Вовочка, перекатившись через голову, завизжал ещё сильнее, переходя на истерический крик. Мытин, заглушая крик, пнул его ещё два раза, затем медленно опустился на вытоптанную землю, чувствуя во всём теле страшную усталость.
Вовочка лежал, уткнувшись лицом в серую пыль, и по телу волнами пробегала сильная судорога. «Я всех убью, всех убью, всех убью, УБЬЮ…»