Абдурахман Попов : Боец скота второго разряда

***Ремикс на зарисовку Мики «Дядя Миша», так что ее считать соавтором.***

Моя жена любила сидеть на моих яйцах и дрочить мне. Мне же это не нравилось. Яйцам было тяжело. И складывалось впечатление, что у меня нет члена, а у жены он временно появился.
А теперь я лежал на диване и смотрел, как жена в обновке крутится перед зеркалом. «Как много коричневого. Не хватает, что ли, коричневого в жизни?» — думал я.
- Ну как? — спросила она.
- Гармонирует с сосками.
- Подумай ещё.
- Хайль Гитлер.
- Дурак.
- Ладно, ты очень миленькая какашка.
- Так-то лучше, — сказала жена, поцеловала меня и ещё спящего сына, и ушла на работу.
Я поднялся с дивана и прошёлся по квартире. Постоял у окна. Покурил в форточку. Почесал, где чешется. Заглянул в холодильник.Зашёл в комнату сына. Сын уже играл в компьютер. Он не отрываясь смотрел в монитор, на котором гигантский скорпион с пулемётом наперевес время от времени втыкал жало в голову какого-то мужика. У того из головы брызгало красное, но он не переставая поливал скорпиона огнём из лазерной винтовки. Со скорпиона стекало зелёное. Я думал, о чём-бы таком спросить сына, но недавно начались каникулы и говорить было не о чем.
- Сынок, а ты знаешь, что у кузнечика ухо расположено на ноге? – спросил я.
- Чушь, папа – я проверял, нет там никаких ушей. Вы, взрослые, вечно врёте.
- Ну-ну, — сказал я и вышел прочь.
Я спустился во двор. Всё было спокойно. Война ещё не началась. Облака плыли справа налево. Незнакомцы ходили туда-сюда с нелепым видом. Немудрено, что дети предпочитают видеоигры. Я сплюнул под ноги какому-то прохожему и зашёл обратно в подъезд.
Я постучался к Вальтеру. Пока он шёл к двери, я разминал правую руку. Сукин сын всегда встречал гостей рукопожатием. Он давил с неумолимостью слесарных тисков. Давил до тех пор, пока пришедший не взмолится о пощаде. Так было и на этот раз. Я старался изо всех сил, а Вальтер смотрел на меня с доброй улыбкой. Я преклонил колено. Вальтер отпустил мою ладонь и сказал:
- Да ты заходи.
Я прошёл на кухню и сел за стол.
- Выпить хочешь? – спросил Вальтер.
- Угу.
- Есть джин.
- Чудесно.
Вальтер налил мне стопку чего-то жёлтого. Я понюхал содержимое. Это был самогон.
- Это же самогон, — сказал я.
- Ну да. Я сказал ЕСТЬ джин, но не сказал «налью».
Я выпил. Вальтер сел напротив и закинул ногу на ногу. На вальтеровских яйцах уже несколько лет росла грыжа и теперь она вывалилась из семейных трусов.
- Есть будешь? – спросил Вальтер.
- Слушай, Вальтер, почему бы тебе не удалить эту опухоль?
- А что? Некоторым нравится.
- Ты хочешь сказать женщинам?
- Нет, блин, коровам.
Вальтер разлил спиртное по стопкам.
- Женщинам нравится уродство, — продолжал он, — только они никогда в этом не признаются. Любят раны. Наносить их. И ковырятся в них потом. У тебя есть шрамы?
- От аппендицита.
- Смотри сюда, — сказал Вальтер и задрал майку.
На месте правого соска была огромная вмятина, а на месте левого след от ожога.
- Неплохо, — сказал я.
- Это – лошадь приложила копытом, а это – поленом прижёг на спор. В молодости ещё. А всё почему? Да потому, что мужик должен терпеть боль и причинять боль. Без неё нет жизни. Дай-ка руку.
Я протянул ладонь и он потушил об неё сигарету. Я зарычал, но руку не отдёрнул.
- А сейчас что? — сказал Вальтер, прикурив новую сигарету, — развелось их – хипстеров, вегатарианцев, педерастов всяких. Зачем они? Даже свинья борется за жизнь. А эти? Что они могут? Боли не ведают, живут как бабочки, тьфу!
- Тебе легко размышлять, Вальтер, ты сеешь смерть.
- Ну так что же? Скотина тем не менее любит меня и смерть принимает благородно.
- А как же та лошадь?
- К ней я подошёл с дурными намерениями.
Мы выпили ещё. Посидели, помолчали.
- Надоел ты мне, — сказал Вальтер, — зачем пришёл?
- За бараниной.
Вальтер встал и открыл холодильник. Он сверху донизу был забит мясом. В центре покоилась голова хряка. Вальтер достал пакет.
- Три килограмма, пятьсот рублей, — сказал он.
Я пришёл домой, перевязал руку и достал из пакета мясо. К баранине налипло множество курчавых волосков. Совсем как у Пушкина.