pessoa : Шанс

А.

Младший редактор Георгий Валерьевич Глазков никогда не отличался какими-нибудь выдающимися, да и вообще, спортивными навыками. В детстве он был тучным мальчиком и старался больше лежать, чем сидеть и тем более стоять. Поэтому его сослуживцы были весьма удивленны, когда он, слегка оттолкнувшись от пола, подлетел мгновенно к потолку, оставив на побелке след от своей праздно вспотевшей лысины. Сотрудники газеты, раскрывши от изумления глаза, посмотрели на приземлившего на пол младшего редактора и молча переглянулись.
Надо признаться, что сам Георгий Валерьевич тоже не ожидал от себя такой прыти. Однако заметив удивление своих коллег, он остался чрезвычайно собой доволен, хотя внешне этого и не показал. Только нос его покрылся едва заметными лиловыми пятнами. Вернувшись к своему столу, Глазков принялся дописывать заметку о похищении из хозяйственного магазина шести банок синей краски.
Вечером после окончания рабочего дня Георгий Валерьевич, выйдя из здания, в котором располагалась редакция газеты «Кунцевский вестник», вдохнул полной грудью еще не остывший после жаркого дня воздух, насквозь пропитанный МКАДом, и почувствовал себя другим человеком. Он сделал несколько неспешных шагов, оттолкнулся от уложенного утром асфальта и оказался на крыше беседки, под которой сидели две жующие губами старухи. Игравшие в песочнице дети заплакали.
Ночью Глазков долго не мог заснуть. Лежа на нечистом белье своей холостяцкой постели, он думал о завтрашнем дне. Впервые за много лет Георгий Валерьевич был счастлив.
Уснувши наконец, младший редактор видел сон: он сидел за столиком на устроенной специально по случаю жары летней веранде одного из ресторанчиков на Камергерском и потягивал домашнее вино. В зале же прямо перед ним, как на ладони – огромные окна помещения кафе были распахнуты настежь, и происходящее внутри было для Глазкова очевидным – за большим столом восседал изрядно подвыпивший чернокожий мужчина. Негр, назовем его так, оскорбляя пространство широкой амплитудой своих жестов, что-то восторженно рассказывал официанту, что тот воспринимал как откровенное издевательство, потому что понять чернокожего, то ли из-за чрезвычайно скверного владения русским языком, то ли из-за бесконтрольного полета мысли, было совершенно невозможно. Утомившись, наконец, официант указал негру на стоящего у двери охранника, представлявшего собой массивное тело, геометрически совершенно торчащее брюхо и грубые черты на обрюзгшем лице. Негр, взглянув на громилу, на мгновение сделался очень серьезным и даже, как будто протрезвел, но тут же снова улыбнулся и, направив в сторону охранника свой черный указательный палец, оканчивающийся белым ногтем, посмотрел на официанта и отчетливо произнес: «Он – симпатичный». На слове симпатичный Глазков проснулся.

Б.

Придя на следующий день на работу, Георгий Валерьевич обнаружил на своем столе сложенный листок бумаги. Развернув его, он увидел следующее: «Вы человек сложный, но я готова тебе дать. С.Ш.» Это, конечно, была переводчица Света Шмакова.
Полгода назад, напившись вермута на дне рождения главного редактора, Глазков, совершенно обезумев от вожделения, задрал Шмаковой юбку, оголив ее пышные бедра. После чего он получил пощечину такой силы, что на миг потерял сознание… И сейчас та самая Шмакова, которая относилась к нему как к какому-то насекомому, предлагала ему близость.
Георгий Валерьевич подошел к переводчице, которая увидев его, густо покраснела, и, надменно улыбаясь, положил ей руку на плечо.
- Вы вчера, я видела, запрыгнули на беседку, — кокетливо произнесла Светлана.
- Еще и не то могу, — ответил Глазков.

В.

Вечером того же дня весь коллектив редакции собрался внизу. Было решено — Георгий Валерьевич продемонстрирует свой трюк. Глазков высокомерно обвел взглядом своих коллег и, лениво оттолкнувшись от уложенного вчера утром асфальта, с места запрыгнул на крышу беседки. Сослуживцы не верили своим глазам.
- А туда можешь? – спросила вдруг Шмакова.
Все как один посмотрели на крышу трехэтажного здания, в котором располагалась редакция. Глазков сделал короткий разбег и… очутился на крыше. Сослуживцы зааплодировали.
- А туда? — Шмакова указала на стоящую рядом хрущевку.
Георгий Валерьевич разбежался и мигом оказался на крыше пятиэтажки. Сослуживцы заликовали.
Тогда Глазков совершил неслыханное. Он сделал внушительный разбег и перепрыгнул на крышу соседнего девятиэтажного дома. Сослуживцы были в восторге: в их коллективе появился герой.
Эту ночь младший редактор провел с переводчицей.

Г.

Проснувшись на следующее утро, Глазков открыл глаза и, убедившись, что Шмакова не сон, осторожно, чтобы не разбудить выпавшее на его долю счастье, встал с постели и пошел варить кофе.
Когда Светлана вошла в кухню, на столе уже стоял дымящийся кофейник и сковородка с яичницей. Она подошла к Георгию Валерьевичу и, поцеловав его, спросила:
- А ты можешь спрыгнуть вниз?
Глазков, не думая, подошел к окну и спрыгнул...
Шмакова недоуменно смотрела сверху на распластанное по асфальту тело младшего редактора, и тонкая струйка слюны медленно выползла из ее раскрытого от удивления рта.
Георгий же Валерьевич, понимая, что сознание покидает его, успел подумать только одно: «Почему Господь показал мне, на что я способен, только перед смертью.

Д.

Но Господь оказался милостив, и Глазков выжил. Однако придя после двух месяцев больницы на работу, Георгий Валерьевич имел неприятный разговор с главным редактором, который сказал:
- Жорик, ты, как бы тебе сказать… В общем, хулиганы мне в коллективе не нужны. Прости, но я должен тебя уволить. Ничего не говори, просто распишись здесь и хватит. По собственному желанию.
Глазков медленно упал на колени, опустил голову на грудь и заплакал.

Е.

После этого Глазков устроится работать в «РИА Новости». Он женится на стареющей особе Жанне, которая будет работать там же корректором, и заведет себе маленькую собачку – пекинеса. Глазков часто, особенно подвыпивши, будет рассказывать разным людям о том, как за ничтожное время он испытал невероятный взлет и разрушительное падение. И никогда Глазков не простит себе того, что он не сумел правильно распорядиться даденной ему возможностью.

Fin