Файк : До

Она ходила неглиже по мягким полоскам ворсистой тени. Занавеска на открытом окне трепыхалась мухами, пчелами, осами. Лужайка бросалась в глаза ослами и мулами. От лени сводило скулы. От кислоты луны спасение было только в изгибе кошачьей спины в сумерках водостока, недремлющее око нависало внимательно и равнодушно.
Как душно перед грозой!
В который раз уже, кажется, перепробовали все. Варенье из клубничных остатков, ошметков, осадков. Свекла соломкой, ломкий шепот. Немного копченого угря.
Вариации на тему единственности низшего порядка утомительны в лунную ночь почти так же, как и дрожащий хвост гуляющего самого по себе кота, привыкшего к делению на нуль ровно в полночь, в точке устранимого разрыва.
Это было еще до Большого Взрыва, тогда их продавали в розницу и на вынос, а неимущим доставалось бесплатно, но втрое дороже.
И Она думала, что когда-нибудь настанет Это, Навсегда и Безусловно. За это только надо отрезать волосы и долго молчать, линия отреза или ее часть решит, где следует начать.
Кто никогда не грешит, простирает власть своим крылом и всегда ему бывает поделом, по делам его и воздается.
Человек-который-смеется был рядом и близко, но Она совсем не подозревала тогда, в капающей воде такая сила, такая пытка! Вам пробовали капать на голову со скоростью бежевого вихря, вулкана, стакана в один миллион лет?
На нет где взять суда?
Иди сюда. Не бойся. Не проси. Насильно будешь мил? Течет ручьем вода в колодец сил, проточная вода. Нет, никогда тебе никто не говорил, что будто есть, или как будто был, или ошибка вышла и стоит в двери, растрепанна зело, и свет от лунной кислоты свело на нет, смело, и без потерь, и ты хотел, чтоб было так, и все равны – здесь, под луной, но это муть и взвесь, не верь, что было не волной, частицей сна.
И где теперь Она? Висит над головой. Больна. Темна. И вовсе не Луна – остаток льда. Не приходи сюда летящею совой, не на