Yodli : Голубые апельсины. 7,8.9.

14:01  31-05-2012
7. Шоколад и обезьяна в бассейне.

*
Иллюстрируя самую характерную черту киевского градоначальника, а именно — безграничное самопожертвование, можно вспомнить древнюю притчу об индийском шахе, его визире Бирбале и обезьяне.
Как то раз падишах задал своему визирю вопрос:
-Что важнее: самопожертвование или собственная жизнь?
-Собственная жизнь. — ответил хитроумный Бирбал. — Инстинкт самосохранения.
-Как же так? — удивился падишах. — А как же родительский долг, безумные жертвы ради потомства? Если ты, Бирбал, утверждаешь, что самосохранение развито сильнее — докажи! Или я тебя казню как лгуна!

Тогда великомудрый Бирбал велел изловить обезьяну с детенышем и осушить дворцовый бассейн. Слуги бросились в джунгли и вскоре принесли пару диких животных. Бирбал поместил их в пустой дворцовый бассейн и стал медленно наполнять его водой. Обезьяны принялись прыгать вдоль стен, старались выскочить наружу, но стенки были высоки и все попытки оставались безуспешны. Вскоре, когда вода достигла груди макаки, взрослая мать взяла своего детеныша на руки и постаралась вытолкнуть его на сушу. Но безрезультатно...

-Видишь! Видишь! — торжествовал шах. — даже дикие животные из последних сил спасают своих детей! Все же самопожертвование развито в нас больше! Я велю тебя казнить, глупый Бирбал!
-Не спеши, о падишах. -сказал Бирбал, — вода еще не поднялась достаточно высоко. Потерпи еще немного.

И действительно, как только вода достигла горла матери, та прекратила все попытки спасения детеныша. Напротив, осознав, что смерть близка и сейчас они захлебнутся обе, обезьяна опустила свое чадо на дно бассейна, стала на нещасного потомка лапами и выбралась наружу.
-Да, ты был прав, визирь, — произнес пораженный шах. — Любому самопожертвованию есть предел… Даже материнскому.

Так вот, говоря о мэре Киева господине Чебурецком, можно смело утверждать — здесь пределов не было. Нет, не так… Это был самоотверженный беспредел. Слуга народа, эстет и просто ранимый человек, он был настолько одержим благосостоянием киевлян, что занимался этим беспрестанно. Однако будучи человеком самокритичным и принципиальным, перемены начал с самого себя. Свою жизнь он благоустроил великолепно: газоны вокруг его дома были идеально выстрижены — словно голова новобранца, водосточные трубы мерского особняка были чище, чем носовые пазухи гурмана, а в теплом гараже новый «майбах» сверкал, как свежий антрацит. О личной гигиене градоначальника заботился целый штат дипломированных лекарей, о внешнем облике переживали непревзойденные кутюрье, а собственный советник наблюдал за хрупким душевным равновесием мэра. И не зря. Самолюбию пана Чебурецкого было от чего страдать: дыры в асфальте и отсутствие воды в кранах мэр считал личным оскорблением. Грязные киоски были прямым вызовом градоначальнику, а рваные рекламные стенды вдоль столичных дорог — плевком в интеллигентное лицо. Словно обезьяна из бассейна, выталкивал он своих детенышей на поверхность и затем поражался если эти неблагодарные чиновники вдруг забывали о своем благодетеле.

-Да ты там совсем охренел, Исаевич! — рычал в телефон градоначальник. — Ты этот аукцион мне еще в прошлом году клялся провести! В ноябре! Уже январь на дворе, а мне людям сказать нечего! Я же пообещал… да… Да. Тендер в апреле? В апреле уже снега не будет, болван! Зачем мне снегоуборочные машины в апреле?!?! К моему приезду чтобы техника была!.. Кто? Опять этот харлапановский жлоб?! Ну да хрен с ним… Нет! Нет, я сказал! И передай своему Концовенко, что к народу сам выйдет… Спилили...? Зачем спилили? Идиоты… Ладно, весной посадим. Всех посадим! И тебя посадим!.. Вот подлец! — обращался мэр к супруге, Татьяне, — Представляешь, Танечка, опять аукцион завалили! Они, видишь ли, процедуру не выдержали… прокуратура опротестовала… вот мерзавцы, как им участки на берегу Днепра, так процедура выдержана… кстати, о процедурах… Танюша, ты долго еще там? Мне на солевые ванны пора.

Солевые ванны по настоянию лекарей должны были содержать организм мэра в бодром тонусе и, так как супруга мэра любила хороший шоколад, принимались только в Баден-Бадене. Здесь же, в центре Европы, киевский градоначальник черпал креативные идеи для скорого их претворения в суровую украинскую реальность. Если из Японии пан Чебурецкий привез умопомрачительную концепцию трехярусного метро, то из этого немецкого городка он год назад вынес решение по устройству зеленых садов на плоских кровлях госучреждений и установки миниэлектростанций на канализационных коллекторах. Ни сверхзвукового метро, ни фекальных электростанций бестолковые чиновники в жизнь так и не претворили, но зато из Кореи мэтр приехал вдохновленный идеей утилизации бездомных собак и бесплатной кормежки малоимущих киевлян. Идея опять не прижилась — собачье мясо застревало в редких зубах бомжей и противно воняло… Но это не останавливало самоотверженного мэра — он уже познавал чудеса парковки в Перу и вскоре в Киеве началось строительство первого в мире пирамидального паркинга на восемь тысяч автомобилей. К сожалению, после рытья котлована деньги, выделенные бюджетом вдруг закончились и вместо высокотехнологичного автозиккурата в центре Киева образовалось величественное озеро из нечистот. Но это были мелочи в сравнении с очередной идеей подземного пляжа с воздушным такси, которая пришла Чебурецкому в штате Юта, где он с супругой был проездом и кушал зерна какао.

Сухие зерна какао, по твердому убеждению супруги, несли в себе неиссякаемый творческий потенциал и жизненную энергию. Теперь Танюша допивала очередную порцию горячего чокколино и успокаивала мужа:

-Костик, ну не переживай ты так. Подумаешь, аукцион… у меня вот пигментные пятна увеличились. И белые точки на ногтях появились… кстати, об Исаевиче...

-… по Исаевичу давно тюрьма плачет, — зло огрызнулся Костик, — Не будь он племянником Галины Романовны, грыз бы сухари на нарах, мерзавец!.. Нужно, Танюша, в Киев ехать — аукцион просрали, тендер завалили. Ничего без меня сделать не могут, идиоты!

Знай господин Чебурецкий заранее, чем закончится его возвращение в Киевскую Администрацию, остался бы с милой Танюшей в Баден-Бадене и грыз бы далее сухой миндаль в черном шоколаде. Однако даже опытному чиновнику не дано приподнять завесу будущего, не суждено понять тайны бытия и сдвинуться во времени вперед ни на шаг. Иначе киевский градоначальник не ехал бы в Киев и ни под каким соусом не принимал бы в дар от благодарного продавца комбайнов изумительную живопись с голубыми плодами. Неизвестно почему, но именно эту поразительную картину Семен Иваныч, победитель тендера по снегоуборочной технике, решил вручить в подарок пану Чебурецкому. Таким образом «Голубые апельсины» неожиданно для азартного антиквара Петлевского оказались в квартире мэра и теперь, стоя на пороге с поросенком Сеней на поводке, он выслушивал эту оглушительную новость от Снежаны, дочери золотозубого Семен Иваныча.

-Ах, Филимон, — оправдывалась Снежана, поправляя на голове белый берет, — Откуда я могла знать, что папенька подарит именно эту картину… Далась она Вам, ей Богу! Вот, берите любую другую, — дочь олигарха кивнула на стену, увешанную пастозными холстами.

-Ничего страшного, Снежанночка, — улыбнулся хищно антиквар. Лишь пару скупых слезинок, выступивших в уголках покрасневших глаз, могли выдать его чрезмерное волнение. — Подумаешь, какая то акварелька… кстати, а кому папенька Ваш ее презентовал? Если не секрет, конечно...

-Да какой там секрет, Фил, — оживилась Снежана, — подарил ее нашему бургомистру. Тоже мне, подарок! Только этой мазни Чебурецкому и не хватало...

-Вот и замечательно, дорогая, — Филимон встрепенулся. Супругов Чебурецких он знал прекрасно — совсем недавно он сплавил Татьяне Игоревне старинную люстру муранского стекла за шесть тысяч долларов. И, несмотря на то, что для создания антикварной люстры мастеру-Йонасу потребовалось неделя работы, четыре кинескопа и детский велосипед, изделие получилось достойным: за вековую патину на металле и потускневшее стекло, запеченное в песке, случайно забредшая в салон оперная певица Чагина готова была отдать целых восемь «кусков». Однако люстра уже была обещана супругам Чебурецким за шесть и, невзирая на жадные взгляды Чагиной, продана им по договоренной цене.

- Как же, как же… Татьяна Игоревна — тонкий знаток изящных артефактов...- изворотливый антиквар потряс в воздухе позолоченой цепочкой с прикрепленным к ней поросенком, — Кстати, вот и обещанный страдалец — карликовый камбоджийский секач Баа Ченни. Жить ему осталось совсем ничего… Хронический нанизм. Аллотриофагия. Страшная болезнь.

-Бедненький мой. — заскулила Снежана, опускаясь на колени перед свиньей в бирюзовой жилетке. — Ему же стоять тяжело, Фил.

Карликовый секач удивленно глядел на новую мать и слегка покачивался на бритых ножках. Перед усыновлением Витька-мерзавец влил ему в горло стаканчик шотландского виски, что сделало движения поросенка непредсказуемыми, как полет моли. Из розового рыльца «больного» текла слизь и доносился запах импортного алкоголя.

-Лекарства принимает, — поясил Петлевский и передал Снежане в руки золотой поводок вместе с мелкоисписанным листком. — Тут вся история болезни, если лечить согласно рецепта, то еще месяц протянет, надеюсь...

-Только месяц?- запричитала дочь продавца комбайнов, — Ах, нужно срочно показать его Светке и Маринке… между прочим, Фил, завтра папенька устраивает фуршет в Киевской Администрации… он там какой то тендер выиграл… можно я своего Баа Ченни приведу?

-Не можно, а нужно! Нужно, милая Снежана! -воскликнул бессовестный антиквар. Столичный фуршет был ему на руку — появлялась возможность приблизиться к мадам Чебурецкой, новой владелицей картины. Времени для возвращения долга оставалось в обрез, а эти «Голубые апельсины» ускользали от Филимона словно завороженные. — Конечно берите Сеню… пардон, Ченни с собой! Самое время вызвать жалость в каменных сердцах бездушных чиновников. Да и я приду… я Татьяне Игоревне давно целебное ожерелье обещал.

Снежана всхлипнула и, взяв на руки хмельного секача, понесла объект сострадания вглубь аппартаментов.

8. Светский лоск и белые пупырышки.

*
Так уж издревле повелось — любое значительное событие, наши предки отмечали торжественно и с размахом. Неважно, была ли это удачная охота на мамонта, сбор обильного урожая или похороны мудрого вождя — все племя собиралось вечером у круглого огнища и предавалось обжорству, похоти и размножению. Шли века, текли столетья, а традиции оставались неизменны — гладиаторские бои, показы мод и многомиллионные сделки — все омывалось нескончаемым потоком ароматной браги, фонтаном рубиновых вин и струями шипучей пепси-колы. Пиры и банкеты эволюционировали вместе с людьми. Ведь если ранее некультурные оргии и пьяные застолья заканчивались либо смертельным мордобоем, либо, напротив, резким приростом населения, то теперь они обрели изящную форму — светские фуршеты сопровождались презентациями голландского стекла и благодетельными аукционами. Беспроигрышные лотереи и увлекательные конкурсы превращали банальную цеховую пьянку в незабываемую корпоративную вечеринку, а откровенные наряды прелестных дам служили поводом для новых интриг, сплетен и повышения зарплат юным секретаршам.

Вот и теперь, выбирая костюм для фуршета, проводимого щедрым папенькой, Снежана пристально изучала свой нескончаемый гардероб. Совершенно нагая, ничуть не стыдясь карликового секача Баа Ченни, дочь олигарха судорожно перебирала разноцветные тряпки:
-Черт, не то! Совсем не то! — в отчаяннии бросала она очередную блузку на паркет. Возбуждение, порожденное эйфорией от предстоящего события, добавляло ей дрожи в обнаженном теле. — Да что ж это такое?! Ничего подходящего… мерзость какая… я превращаюсь в гламурную старуху!

Карликовый свин понимающе кивал рыльцем и с любопытством разглядывал упругие телеса Снежаны. Он решительно не понимал, зачем эта горячая самка так остервенело пытается напялить на себя какие то одежды… в наряде Евы она была прекрасна.
-Ужас! — голая девица пала на кушетку, словно русалка в воду — белые волосы разметались по бархатной ткани. Вязкая суспензия над головой, сияющая и недосягаемая, вновь поплыла в сторону портьер. Из грудного резонатора, покрытого лишь силиконовыми имплантами, донесся отчаянный стон: — Ка-та-стро-фа… Нужно срочно звонить Маринке и Светке.

«Во-во, — подумал трезвеющий свин,- давай, тащи сюда своих подружек… Эх! Похоже меня удачно усыновили!»

*
В центре Киева, в самом роскошном заведении столицы полным ходом шли приготовления к приему высоких гостей. В сиреневой дымке февраля ресторан «Летучий Голландец» сверкал золотыми огнями и ослепительными квадратами скатертей, кишел черным атласом воротников и жемчугами бус на белоснежных шеях. Публика прибывала. Волшебная суспезия под хрустальными люстрами искрилась электрическими разрядами и вспыхивала вспышками фотоаппаратов. Обширные пространства залов наполнялись блистающим бомондом, светскими львами, акулами бизнеса и отцами города.

Вот появился Жора Фиалтовский, признанный столичный кутюрье и бонвиван. После пьяного дебоша в посольстве Индии он стал самым восстребованным модельером депутатских жен и министерских любовниц. Следом, словно крадучись, в обширный холл проскользнул судья Савелий — председатель Апеляционного Суда, а после работы — просто принципиальный идиот. Под локоток его вела некая грузная особа с бакенбардами и редикюлем, которую он называл «Муся». Нежно держась за руки, по залу фланировали Эрик и Эдик — отвергнутый художник и непонятый поэт. Уже много лет они старались изображать влюбленную пару, но не совсем успешно: недавно в свет просочились слухи, что у Эрика на стороне есть жена и четверо детей, а у Эдика — страстная поклонница. Многолетняя репутация влюбленных геев, созидаемая кропотливым трудом, теперь пошатнулась — утонченная публика отвернулась от фальшивой пары, заказы прекратились, меценаты смотрели на псевдопедерастов искоса и с нескрываемым подозрением...

Снежана предстала сияющему миру в сопровождении камбоджийского секача Баа Ченни и своего протеже Филимона Петлевского. По настоянию Светки и Маринки дочь олигарха облачилась в костюм «самки Йетти»: на ней была белая кофта с притороченными клочками чьей то шерсти, белый волосатый берет с пером страуса и на ногах толстые белоснежные гетры, расшитые бисером и перламутром. В целом этот экзотический гардероб создавал устойчивый образ воинственной амазонки, только спустившейся с гималайских предгорий. Карликовый свин, лихорадочно цокающий копытцами перед Снежаной, словно миниатюрный боевой слон в бирюзовых доспехах, привносил в ее имидж необходимую порцию страдальческой эзотерии.

-Вас ввели в заблуждение, дорогая Снежана. Это не камбоджийский секач. Это аргентинский боров из провинции Хухуй. — Судья Савелий пристально изучал бумаги на свет. — Карликовый хухуйский боров.

-Да какая разница. Камбоджийский секач или хухуйский карлик. Животное смертельно болеет… — запричитали Светка и Маринка, — Бедненький аргентинец… Хухуйчик ты наш. Смотрите, девочки, он даже хрюкает с заморским акцентом.

К смертельно больному поросенку подтягивалась любопытная публика. Каждый хотел посочувствовать несчастному существу, жить которому оставалось считаные дни… Снежана ликовала и бросала благодарные взгляды на антиквара. К несчастью для себя она еще не знала, что буквально через месяц черный хухуйский карлик увеличится вдвое и превратится в розового пироговского свина с отменным аппетитом и прекрасным пищеварением. А все шелковые ковры, привезенные Семен Иванычем из Персии придется выбросить на помойку…

Тем временем Филимон, как варвар девственной рабыней, стремился овладеть бесценной живописью. Азарт, бродивший в его крови, теперь наполнялся не только страхом перед бандитом Кобылой, но и легкостью, с которой каждый раз «Голубые апельсины» выскальзывали из его цепких рук. До окончания срока, назначенного авторитетным нардепом оставалась одна календарная неделя. Соответственно, эта неделя могла стать последней в изнурительной жизни порхающего антиквара.

Времени было в обрез и Петлевский, виртуозный мошенник и льстец, ринулся в пучину светского круговорота словно ловец черного жемчуга — набрав полные легкие воздуха:

-Ах, дорогая моя Алиночка! — широко раскинув руки, антиквар падал в объятия дородной мадам из черного шелка, — Ваше выступление в Филармонии — просто чудесная сказка! Весь Киев шумит об изумительном меццо-сопрано Алины Чагиной! А-пропо, завтра можете забрать обещаный гобелен, я всегда держу слово… Какая выточка! От Фиалтовского? Умопомрачительно! Жорж — признанный гений. Пойду и скажу ему это прямо в глаза!.. Жора, у меня нет слов! Твои золотые руки и бриллиантовая голова творят волшебство. Неужели?! И это твоя работа? Впрочем, супруги Чебурецкие всегда отличались изящным вкусом… кстати, вот и они собственной персоной.
.

Филимон бросился к Татьяне Чебурецкой, рассыпаясь в комплиментах:
-Как Вы посвежели, Татьяна Игоревна, — лобзал ее пухленькие ручки проворный антиквар. Владелица желанной картины была близка и осязаема. — Баденские источники и черный шоколад определенно Вас омолодили, мадам!

Господин Чебурецкий хмыкнул и отделился в другую часть зала, где находились напитки.

-Ах, перестаньте, Фил, — игриво отбивалась супруга киевского градоначальника. — Вы очаровательный льстец. Я знаю… все так говорят. Но, признаюсь честно, от Баден-Бадена я ждала большего… представляете, из-за этих солевых ванн у меня появились белые пупырышки на ногтях. И пигментные пятна на спине увеличились.

Изворотливый мошенник Филимон судорожно искал общие точки соприкосновения с мадам Чебурецкой. И, хотя Татьяна Игоревна была женщиной недалекой, закомплексованой и суеверной, сблизиться с ней представлялось непростым делом. Она была осторожна. И она была пуглива.

-Белые пупырышки?!- вскрикнул тревожно Филимон. В его воспаленном мозгу уже проклюнулась озорная идея. В какой именно части рыжей головы родилась эта мысль сказать трудно, так как есть подозрение, что антиквар обладал помимо двух основных долей мозга еще и третьей, средней долей, которая отвечала за спонтанное порождение дерзких помыслов и головокружительных схем. -Белые пупырышки…

-Что? Что такое?!

-Да уж ничего хорошего, — трагично произнес Петлевский, — у меня такие белые пупырышки на ногтях появились после купания в Мертвом море и, как затем оказалось — очень опасный симптом… вирусный грибок Моргеллонов. Онихомикоз.

-Какой ужас!

-Да-да… если бы не срочное вмешательство толкового специалиста, ходил бы теперь с обглоданными пальцами, — Филимон покрутил ухоженными ногтями перед носом побледневшей женщины. — Главное, Татьяна Игоревна, я вовремя спохватился.

-Бог ты мой! — отшатнулась Чебурецкая в ужасе,. — мне нужно срочное вмешательство этого толкового специалиста… Филимон, помогите — я Вас отблагодарю...

-Да я бы рад помочь, — антиквар придал лицу озабоченно-кислое выражение. На мгновение перед ним мелькнули серые глаза Узварова, убийцы с детским лицом… Встряхнув головой, антиквар глянул на Снежану с поросенком вокруг которых собралась толпа сострадающих лиц и продолжил наступательный маневр, — Но только специалист этот проповедует нетрадиционную медицину… Бродячий оракул и целитель, а если быть точным — эвенкийский шаман. Как раз у меня гостит. Завтра в Карелию уезжает...

-К черту Карелию, Филимон! Завтра же я хочу видеть его у себя дома.

-Как скажете, дорогая, но… — Фил на секунду запнулся, — он же по нашему ни бум-бум. На хантайском наречии бормочет что-то… я его еле разбираю.

- Вот и Вы с ним приходите. Будете переводчиком, — Чебурецкая сильно сжала руки антиквара. — Завтра в десять.

-Непременно, Танечка, — маска печальной заботы с трудом держалась на лице ликующего прохвоста. — Ведь мы обязаны помогать друг другу.

Публика притихла: мер города, пан Чебурецкий стал произносить тост. До слуха антиквара доносились лишь обрывки фраз: "… и гости столицы… глобальное озеленение территорий и… также снегоуборочные машины, благодаря нашим...".

-Кстати, Татьяна, я слышал будто Вам победитель тендера, Семен Иваныч, некую картинку презентовал? — не выдержал Петлевский, — Врут, поди?

-Да так,… мазня какая то,- отмахнулась жена бургомистра. Она пристально разглядывала кончики своих пальцев, — Синие яблоки или сливы, не помню уже… а Вам зачем?

-Э-э-э… так, просто интересно, — Филимон испугался собственной неосторожности, его словно ударило электричеством изнутри: из-за глупого любопытства завалить такое дело, — Вы же знаете, Татьяна Игоревна, я страстный любитель всякой старины. Впрочем, забудьте.

"… озоновые дыры над Минским массивом… новые ай-ти-технологии… стадион под Андреевским Спуском… собак кастрировать… и… только паркоматы..."

-Да я Вам ее подарю, Фил, — Чебурецкая понюхала бледные ногти, — У нас это барахло уже складывать некуда. Несут, несут… противно смотреть.

"… альтернативные источники энергии… реконструкция Теремков… купирование и ингибирование… на каждой кровле — вертолетная пло..." — киевский градоначальник увлеченно рисовал новые горизонты будущей столицы. Его детеныши, благополучно вылезшие из бассейна теперь внимали каждому слову, словно завороженые бандерлоги.

9. Сила эвенкийского заклятья.

*

Веселый азарт и бодрость духа овладели маэстро Петлевским на следующий день. Выманить «Голубые апельсины» у мадам Чебурецкой представлялось плевым делом. Ее, женщину закомплексованую и суеверную, обвести вокруг пальца было проще, чем поковырять спичкой в носу. Поутру, закончив бритье и утренний туалет, мэтр призвал к себе братьев Рыбалко. Услужливые Йончик и Витька явились моментально.

-Йонас, придется потрудиться. — великий шарлатан Петля расположился в кресле, водрузив босые ноги на пуф. — Нужен эвенкийский шаман. С бубном, в унтах и слегка беззубый.
Йончик пристально посмотрел на Витю. Одутловатый, с оттопыреными красными ушами и взглядом святого мученника Епифана, подсобник Витя вполне мог сойти за шибанутого целителя с Охотского моря. Небольшие тонкие рубцы на шарообразной голове подсобника давали понять, что жизнь северных шаманов печально коротка и насыщена опасностями.

-Конечно, над образом прийдется немного поработать...

-Совсем сдурели. — хмыкнул Витя. — Какой с меня эвенк, шеф? Я слова не знаю на тарабарском.

-Говорить буду я. — Фил Петлевский, этот пройдоха, мял перед носом толстую сигару. — Ты, Витек, можешь невнятно мычать и нести всякую лабуду по мадьярски. Один хрен не разберут. Если дело выгорит, куплю тебе новые кеды. С отражающими полосками.
Витя пожал плечами. Кеды — убедительный аргумент. Тем более с отражающими полосками. А болтать по венгерски ему не впервой: Йончик с детства обучал его разным словам и поговоркам.

-Валяйте...- махнул рукой подсобник. — Но только без хирургического вмешательства!

Хирургического вмешательства не потребовалось. Нужная порция одухотворенного идиотизма в витькин организм была влита Создателем еще в первые дни жизни. Слепив Витюшу мимоходом и наощупь, Всевышний не сильно позаботился об атлетичном строении тела, осмысленном взгляде и гордой осанке. Прицепив к башке оттопыренные уши и плюнув синевой в удивленные глаза, Господь позабыл сунуть в витькину голову мозги и отвлекся на изготовление иных тварей. А Витюша остался. Выбрался из мамки наружу и рос как все: гадил в пеленки, кусал за кормящий сосок, дул носом пузыри и, ползая по двору, кормил песком девочку Таню. Отсутствие интеллекта его никак не тяготило. Уроки за него делал Йончик, ложку ко рту Витька наловчился подносить сам, а вытиранием попки занималась любимая маман. К окончанию школы у Виктора четко сформировались хватательно-жевательные рефлексы и выработался крепкий сон. На остальные приоритеты Вите было, простите, плевать...

Теперь этот вязкий материал необходимо было долепить до образа умудреного жизнью целителя-эвенка. Унты пошились легко: рваные валенки и кусок косульей шкуры вполне заменил олений камус. На овчиную дубленку были нашиты бисерные пояса и собачьи зубы. Металлические кольца Йонас выгнул из старого торшера и, обмотав кожаным шнуром, надел Витьке на шею. Поверх магических колец было накинуто несколько плетеных веревочных амулетов с сушеными птичьими лапками и затейливыми сибирскими корешками. Сморщеные лапки позаимствовли у трухлявой чайки, уже лет тридцать прозябавшей на шкафу в виде чучела. Для создания целебных корешков пришлось спереть фикус с соседского балкона.

- Хорош. Очень хорош! — Филимон удовлетворенно разглядывал Илью Йолкина, мудрого оракула, сына северных оленеводов. — А ну скажи что то, Йолкин.

-Оын холлот бюдош кечке. — Витька забубнил притопывая унтами по паркету. — Ходь ессик о хердьек.

-Че он сказал, Йончик?

-Чтоб Вы сдохли, козлы вонючие… и чтобы Вас черви сожрали.

-Чудесно… Продолжай в том же духе.- Петлевский удовлетворенно закурил. — Эх, какой шаман пропадает!.. Ему передние зубы выбить и колокольчик вставить в нос — цены не будет!.. И посох, наверно, нужен.

-Буто кутьо меньел...

Но решили обойтись без посоха. Во-первых — хлопотно изготавливать, во-вторых — руки у шамана Йолкина будут заняты исцелением мадам Чебурецкой. А вот варган и бубен не помешали бы. Хотя бы для декора… Поколдовав около часа над велосипедным колесом, Йончик произвел на свет аутентичный бубен, способный своим магическим звуком изгнать из супруги мэра не только пигментные пятна, но даже перхоть, желчь и грязь из-под ногтей.

Однако основным лечебным среством должен был послужить целебный экстракт из смеси кишечных масс морского зайца и спермы северного оленя. С добычей спермы оленя никаких задержек не произошло — для наполнения граненого стаканчика Витьке потребовалось всего двадцать минут незамысловатых манипуляций, а вот с кишечными массами пришлось повозиться. Морских зайцев рядом не водилось, так что Йонасу пришлось создавать кармическое вещество из тех ингридиентов, которые были в доступной близости. За основу был взят из холодильника шпротный паштет Рижского консервного завода. Вывалив в кастрюлю четыре банки пахучей массы, Йонас долил туда растительного масла, накрошил остатки фикуса, украденого с соседского балкона, и чучело чайки. Без лапок она и так утратила первозданную гармонию.

-Чето не хватает, шеф, — Витька макнул палец в зловонную жидкость, лизнул его и поморщился. — Не похоже на морского зайца.

Вытерев палец о штору, Витька натянул спортивную шапку и отправился по ступеням во двор. Вернулся он довольно быстро.

-Во, самое оно! — довольный подсобник протянул Йонасу какие то продолговатые предметы, чем то схожие на шоколадные конфеты с ореховыми зернами.

-Что,… оно? — Йонас взял один предмет и задумчиво понюхал. Лизнул. Откусил.

-Как что? — удивился Витька. — Собачьи какашки. Вот они то и придадут специфический аромат кишечных масс морского зайца.

-Тьфу, идиот, — Йонас выплюнул откушенное в кастрюлю, — раньше не мог сказать?

-А ты раньше не мог спросить?- Витька взял миксер и принялся тщательно взбивать лечебный экстракт. — Тянешь в рот всякое дерьмо без спроса. Учи тебя, дурака, учи...

Петлевский удовлетворенно наблюдал за процессом. «Как ни крути, а этот Витька — скрытый самородок, — думал антиквар, — как быстро в роль вошел, подлец. Эх, лишь бы завтра дотянул, дело не завалил. Выманю картину — озолочу парней».

*

С утра пораньше антиквар давал наставления мастеру Йонасу:

-Йончик, меня не будет целый день. Остаешься за главного. Ничего не покупай. Только продавай… и так барахла набралось, девать некуда. От свиньи еле избавились, а еще рухляди полно. — Петлевский пнул ногой расписной сундук с тряпьем. — Цены везде обозначены, впрочем, сам разберешься, не впервой.