Александр Демченко : Следуя народному совету

В распивочном закутке на Кати Зеленко Алехин проработал два месяца. Перекатывался по кухне в ранге помощника повара, таскал ящики со спиртным, подворовывал продукты. В апреле за парнем пришли менты и обвинили в государственной измене. После было следствие, показательный суд и заточение.

Было Алехину 19 лет. В январе по трухлявому здоровью получил досрочный дембель, вернулся в родной город и запил. Бодрился водкой, строил неспелые планы на институт и на худенькую официантку Тамарку. Через месяц успокоился, убрал руки от бутылки, нанялся в шалман к грустному кавказцу Эльдару.

- Рюсский, ты не пей, ты работай, да? Будэш мне братуха!

- Будешь, Эльдар, будешь….

В шалмане надсмехались над печенью синючие алкоголики, выдававшиеся себя за недобитую либеральную интеллигенцию, студентики, которые на время предвыборной кампании продали души «Единой России», а также простые бичи и непростые маргиналы. Посетители ненавидели друг друга, спорили за политику и Рассею, говорили за футбол и город, сбивали пыл водкой и разбавленным пивом. Алехин таскался по кухне, разгружал машины с провизией, мыл туалет, в перерыв выходил в зал и слушал народ.

- … и значит этот пидарас из «ящика» уверяет меня, что мы живем охуенно. Что, блядь, ВВП растет, земля пашется, бабы рожают… Ага, пиздец! Ты меня послушай! Заводы стоят, селу – пизда, молодежь растет педиками, девки – шлюхи! Где духовность, блядь? Где, блядь, дешевая хавка и школа жизни? Где, блядь, национальная идея и Олимпиада-80? Ебал я ихние нанотехнологии и выборы, блядь! Дайте, блядь, еды, людей и достижений! Настоящих, нахуй!!!

- Не будьте так категоричны. Россия развивается, восстанавливается, уровень жизни стал выше… Мы одна из передовых держав…

- Нет, брат, ты хуйню не пори. Не будь Катей Андреевой. Я сказок пиздец наслушался. Ты мне, блядь, скажи как на духу — где национальная идея? Где, блядь, мерило всего, нахуй!!!

На это лысоватый мужичок лет 40-45 опустил глаза, поправил на правой руке ремешок командирских часов и молча отсел от неприлично пьяного искателя правды.

Алехин часто видел в питейном застенчивого низкорослого посетителя, который был со всеми на «Вы», ввязывался в быдлядские споры, убеждал, что страна не в жопе, а когда дело доходило до драки, сливался за соседний стол или же покидал заведение. Пухленькие щечки мужичка наливались румянцем, а глаза блестели, когда какой-нибудь подвыпивший босяк гнул народную линию, кричал, что жить в России хуево, правители – хуйня, что есть выход из русской сраки, но «где он, блядь, я хуй знает». Мужчина делал пометки в блокноте, после прятал его в карман замызганного пальто и заказывал еще «Столичной». Собственно, ради него такую водку и завозили в шалман.

Ходил слух, что мужик работает политологом, с января месяца пишет книгу.

- Тамара будет? — спросил он у Алехина.

- Придет во второй половине дня…

Больше всего «ебанному писарчуку» (так его окрестили в кабаке) нравилось общаться с официанткой Тамарой. Та любила поговорить о России, о ее многострадальном народе, нынешних делах. Тамара нагнетала, мужик записывал.

- Нас спасет Кавказ. Горцам делать историю. Мы уже ничего не можем… Спились, скурились, ну сам видишь…

- Тамар, так дети ж будут чернявыми….

- Ой, кого это ебет! Зато сильными! Не то, что мы…

В следующие два месяца Тамара дала расклад по внешней и внутренней политике России, заострила внимание на многодетных семьях, «оборонке», армии, поправках в закон о выборах и референдумах, пизданула речь о митингах и шествиях, ебанула пару слов за Тандем, Сирию, НАТО и социализм во Франции. Мужичок, кое-где, ехидничал, а кое-где и был серьезен. И все записывал. Алехин ревновал.

***
В начале марта прошли выборы президента. Алехин не придал им значение, не пошел на избирательный участок и не сунул в урну. Зато присунул Тамарке. От секса с официанткой почувствовал себя счастливым и придумал себе яркое будущее. Совместное проживание с бабой, общих детишек, общие радости и заботы. Появилось желание поступить в университет и получить «вышку», найти нормальную работу.

Трудился теперь забористее, подменял Тамару в зале, чтобы получить в жалование лишних 500 рублей. После работы в шалмане калымил на хоздворе администрации города: забивал свиней, разделывал туши. Там срубал за неделю тыщенку-другую. Деньги небольшие, копейки, но они когда-нибудь громко звякнут. Пусть не сейчас, но звякнут

И все бы ничего, всему быть, да исход голосования выбил Алехина из жизни. Победил Зюганов. Страна погрузилась в треш.

На мартовский снег брызнуло красное, послышался звон битых витрин, в воздухе запахло гарью. В основном, громили частников, ликероводочные склады, кабаки, продуктовые магазины. Люди почувствовали себя свободными, злыми, голодными…

В городе появились взъерошенные горожане с красными флагами, эти униженные и оскорбленные старики, которые не сожгли партбилеты в начале 90-х, которые умирали на митингах и сходах, свято верили в борьбу и социализм. Вместе с пенсионерами на улицы вышли отбитые националисты, ранее прикрывавшие свои черные дела русскими пробежками, имперскими флагами и околофутбольной темой. К ним добавились городские сумасшедшие, которые за любую революционную движуху, насилие и грабеж. Всем было весело и сыто.

Но не надолго. Буквально в две недели Тандем вернул себе власть и всех ошпаренных усадили за железные прутья. Зюганова депортировали в Китай, Путин принял присягу и пообещал стране счастливое будущее.

Алехин и повар Зураб вставили новые окна в питейном, грустный кавказец Эльдар провел в заведении ревизию, Тамарку отпустили в бессрочный отпуск.

В апреле кабачок вновь заработал. Валом шли «синяки», вновь полилась водка и разбавленное пиво, бились морды, в зале кричали за Рассею и пути выхода из сраки. Мятые сальные купюры грели Алехина, Тамарка давала, жизнь налаживалась.

В один из апрельских дней в заведение вошли пять бугаев в черных костюмах. Они пинками выгнали посетителей, разбили витрину, от чего грустный кавказец Эльдар стал совсем печальным. После зачистки качки покинули шалман и в зале появился Он. Он был прилично одет, не так лыс, как раньше, его лицо, наполненное ботоксом, улыбалось. Алехин присмотрелся и узнал в посетителе «ебанного писарчука». Следом всплыли разговоры босяков о программных статьях кандидата от партии власти, речи Тамарки, записи в блокнот.

- Где Тамара?

- На кухне…

- Правильное место, мне по вкусу…

- В смысле?

- Вот же баба, да? Я ж ближе к народу хотел быть, понять его, из первых уст так сказать. Что и как. Сделать лучше, по-новому. А она вон как все закрутила. А я же поверил. И проиграл. Такая баба, что убить мало…

- Ну убей…

- Не, слишком легко. Приготовить… Приготовить…

Алехин ничего не ответил, он прошел к двери кабачка, перевернул табличку на «Закрыто» и указал посетителю на выход. Мужчина вздохнул, развел руками и ушел. Через сутки за парнем пришли менты и обвинили в государственной измене. После было следствие, показательный суд и заточение…