Файк : уксус сладкого вина

Медленно вращается ось, прецессия и нутация достигла максимума. Наискось и вдоль летят сколы эмали, гжели и еле-еле теплится чувство собственного достоинства.
У меня отобрали чувство времени, и теперь я одновременно в прошлом, настоящем и будущем.
Бью хвостом о. Упираюсь рогами в. Вращательно-поступательные движения от.
Винта! Винда! Линда!
О, милая моя!
Любил ли кто тебя, как я? Я позабыл, что я есть ты. Не люди все, а лишь скоты.
Ультрамаринованное переходит в фиолет.
Виолетта! С тобой было совсем как, но ты не продолжала и я угас. Фугас взорвался, но потом. Я взрезал их не долотом, скажи мне: «Was ist das»?
Переворачивая блины наизнанку, ты хотела, чтобы я был рядом, но я не могу, не могу, они покрыты пленкой твоих мыслей, это слева и справа, я запутался в полумраке твоей слюны! Моей вины нет, есть твое вино, уже уксус почти. Прочти сама, читай же, это было всегда так, но ты старалась не замечать – там, в песке.
На длинной леске пескари, вокруг и около снуют, ты ничего не говори – ни про любовь, ни про уют.
Не совместимые пока, их и подряд не положить, но от тебя болят бока, прорвемся, дальше будем жить. Ты от себя их оторви, ну, тех, которые больны, не грипп, ни ящур-орви, а все страдают без вины.
Ты сказала тогда, что я тебя обманул, но как это могло быть в том мире тесноты и запахов верблюжей шерсти после шести часов непрерывности? Излучение достигло максимума в час пик по Гринвичу, я лечу к тебе на этом перепончатом существе, и он тяжелеет от напряжения. Чувство жжения, сожаления, оголения!
Полумрак, полусвет, полутон. Нет меня и тебя, только сон. Только сыро вокруг, не объять.
Не проси же того, что не дать.
Не живу, не дышу сквозь слюду, не на радость совсем, на беду. Ты меня не ужалишь пчелой, обвести бы вокруг, но налой стал аналогом медленной лжи. Убивают когда, не держи.
Заоконная медленна речь. Раз законная, надо беречь. Ни себе, ни другим, ни врагу. Говоришь? Замолчи, ни гу-гу!
Я подумаю, может, равно. И не уксус, а даже вино. Покраснеет, вкусивши стыда. Кто не может, приходит сюда.
И ты можешь сказать, говори. Хороши же в соку глухари. Я их сам для тебя запеку – в своем собственном самом соку.
Ты не думай, все это не вздор. Я крадусь по ночам, словно вор. Потерявши весь стыд, даже речь. И не мир, да, не мир, только меч!