: Котенок

Глебка первым увидел его. Котенок сидел под скамейкой в Академическом саду. Мальчик потянулся к зверьку заляпанной ручонкой, котенок попятился и чихнул.
— Кис-кис-кис! — Нежно позвал Глебушка хрипловатым от недавно съеденной шоколадки голосом. — Кис! Иди сюда!
Котенок прочно занял позицию под скамейкой, и вылезать не собирался. У него еще совсем недавно стали видеть голубые глазки, лапки и хвостик были как ниточки, но коготочки на всякий случай имелись, и он растопырил их навстречу детской руке.
— Не бойся, маленький! — Глеб присел на корточки и шарил под скамейкой. — Кис-кис-кис! Иди сюда!
Котенок молниеносно оцарапал вражеские пальцы и вылетел из-под скамейки. Глебка, посасывая окровавленную руку, кинулся за ним. Котенок чесанул по песчаной дорожке, потом на газон и, наконец, на толстый ствол кривого дерева. С комфортом расположился на развилке и гордо поглядывал на мальчика.
Глебка отдышался, вынул большой палец изо рта и встал на посту под деревом.
— Маленький, прыгай ко мне. Кис-кис-кис! Ты боишься, да? Ты слезать не умеешь. Бедный! Кис-кис-кис!
Вытер руку о зеленые шортики, покискал еще, пока не пересохло в горле. Стало обидно.
Его кто-то хлопнул по плечу, сестра Катя бегала наперегонки со старшим братом Женькой. Он не побежал за ними.
— Что это ты тут стоишь? — Она потащила его за подол футболки.
— Там котенок. Ему не слезть самому.
— Женька! — пронзительно закричала на весь сад Катюша.
Они загнали Женьку на дерево и заставили снять фыркающего котенка. Мелкий бандит извернулся, полоснул Женьку по щеке и упал на газон, снова навострился куда-то, но Глебка с Катюшей навалились вдвоем.
Котенок был совсем не рад, что оказался на руках у Кати, и мигом вцепился в оборочки на платье.
— Какой хорошенький… Она просияла щербатой улыбкой. — Давайте его себе возьмем.
— Давай! — Глеб почесал котенку теплое пузо. — Маленький… Бедный… Ты мой пушистенький!
Котенок чихнул.
— Женька, ты будешь говорить с мамой. — Сказала Катюша.
— Опять я? — Женька уже уговаривал маму на днях, просил оставить щенка. Щенок, правда, убежал на следующий день, но Женька надавал столько обещаний, что страшно вспомнить. Даже носки обещал стирать сам, только бы разрешили щенка.

Котенка пронесли незаметно, под Глебовой футболкой, мимо бабушки. посадили в детской в ящик для игрушек. Он тут же заскребся и налил там маленькую вонючую лужицу. Вылез на середину комнаты и начал яростно чесаться задней лапкой за ухом.
— Блохастый. — Констатировал Женька.
Родители нашли звереныша только ночью, когда дети расшумелись: поздновато, в двенадцать они обычно уже спали.
— Это кто вам разрешил приносить котят с улицы? — Спросила мама, подняв котенка за шкирку с Женькиной подушки.
Глебка тут же доходчиво объяснил, что не котят, а только одного котенка, и не с улицы, а из садика, и не принесли, а он сам пришел за ними. И это очень хороший котенок, очень серенький и пушистый. И он очень полезный, потому что будет ловить мышей (мышей не было, но они вполне могли появиться).
Котенок бодро чихнул и оцарапал мамину руку. «Черт с ним, с вашим котенком!» — Сказала она про себя, сделала строгое лицо и взяла с детей обещание, что они сами будут его кормить и выносить за ним туалет.
Дети зацеловали маму и уснули совершенно счастливые. Котенок безуспешно скреб дверь в надежде выйти на улицу и в отчаяньи наложил на пол кучку. В кучку утром вляпался папа, но это мелочи жизни. Он хотел было отнести котенка на место, под скамейку в Академическом садике, но Глебушка ударился в слезы, а котенок забился под Женькину кровать так глубоко, что его было не нашарить шваброй, и не вылезал до вечера. Там же ему поставили блюдечко с молоком и кашу с рыбой в мисочке. Там же он поскребся и сделал свои кошачьи дела.
Вечером он снова сидел посреди комнаты и скреб задней лапкой за ухом.
— Блохастый, говнюк. — Мрачно сказал Женька, выгребая кошачью кучку из-под кровати. — И откуда в таком мелком кошаке столько… — Он сдержал противную сладковатую слюну, которая сочилась откуда-то из-под языка. — Вот поганый кошак!
— Его надо помыть от блох. — Катюша сцапала котенка под брюшко, и он повис серенькой тряпочкой, растопырив лапы. Она несла его на отлете, чтобы не дрался когтями. — Глеб, открой воду!
Глебушка на дно мамину пену для ванн и пустил сильную струю горячей воды. Котенок обреченно пищал. Катюша окунула его с головой, он заморгал, вырвался и стал барахтаться передними лапами в хлопьях пены. Вылезть он не мог – воды было слишком много, а уцепиться не за что.
Дети в восторге наблюдали, как плавает котенок. Он скреб лапками борта ванны, иногда выныривали несоразмерно большие уши, иногда —мокрый нос; лапки-проволочки били по воде.
Потом им стало жалко, что этого никто больше не видит, и они понеслись по коридору с громким воплем:
— Маааама! Котенок купается! Мама, смотри, котенок купается!
— Котята не умеют купаться. — Она смотрела телевизор и ела куриный суп с грибами, держа тарелку на коленях.
— Мама, он купается, честно! — Глебка сверкнул большими голубыми глазками.
— Котята не купаются… — Сквозь голос диктора пробивался слабый шум воды.
Ванна была полна уже до половины, а одуревший котенок все еще взбивал пену лапками.
Наказывать детей было не в ее правилах, и она просто объяснила, почему котята не купаются. Котенок мелко дрожал в полотенце и жмурился – видимо, мыло ело глаза.
Глебка с Катюшей гладили его по слипшейся шерстке на лобике. Они решили назвать котенка Тяпой, потому что он все время царапался. Ночью котенок начисто вылизался и по собственному почину сходил в купленный ему кошачий туалет.
Так он стал совсем умным и воспитанным, и бабушка даже ставила его детям в пример, когда они не умывались.

Через месяц Катюша с Глебкой получили альбом «Кукуруку» для наклеек. Женька был уже большой, чтобы заниматься такой фигней, поэтому смотрел телевизор с мамой.
Глебка криво прилепил носорога с мячиком и очень расстроился.
— Дай, отлеплю! — Скомандовала Катюша и подвинула его так, что он проехался попкой по полу. — Ни фига ты не умеешь.
Котенок с интересом следил за наклейками и поддевал их лапкой. Потерся о Глебкину ногу. У мальчика в глазах стояли слезы. Котенок залез ему на плечо, цепляясь тонкими коготками за рубашку. Сел там, как попугайчик на плече у пирата.
— У тебя он так не сидит, потому что ты вредная.
— Еще как сидит! — Она дернула котенка с его плеча, котенок со страху больно вцепился когтями в кожу, Глебка заорал, заорал и котенок.
— Мама! Катька дерется! — Он кинулся к двери, вылетел в коридор, захлопнув ее со всей силы. Дверь почему-то не хлопнула, как будто ее обили чем-то мягким. Что-то пискнуло.
Глеб остановился. На пороге у дверного косяка лежал котенок и почему-то дергал лапками. Мальчик задним числом сообразил, что котенок побежал за ним. Дверь была тяжелая, дубовая, дореволюционная, она пережала зверюшку пополам. Шерсть жалко торчала во все стороны. Котенок плакал совсем как человек, и глаза у него были голубые-голубые, тоже как у человека, с расширенными от дикой боли зрачками. Глебка заметил, что лапки двигались как-то не так, будто котенок сам этого не хотел. Он взял его на руки, котенок вскрикнул и обмяк. Минут десять Глебка не мог сказать ни слова, даже не позвал Катю, хотя она по-прежнему возилась рядом с наклейками.
Потом рот сам скривился, хлынули слезы, и он помчался по длинному темному коридору:
— Мааама! Я убил котенка!