Кот Падонак : Время действовать.

Хорошо бы все забыть. Как в тех дурацких сериалах, которыми во времена оны отравляли экраны оборотистые латиносы, и над которыми проливали гекалитры крокодиловых слез постсоветские домохозяйки. Раз-и тотальная амнезия, и ты уже не помнишь кто ты, что ты, откуда родом, чем занимался всю сознательную жизнь, нет стервозной жены, детей-кретинов и друзей-идиотов. Чистый лист бумаги, можно все начать сначала… Но эта мечта для него, Данилова, была совершенно неосуществимой, ибо у него всего вышеперечисленного было в достатке. И опостылевшая женушка, и дети как раз-таки кретины, чего уж там, себе-то можно было признаться, а друзей и вовсе не водилось. В лучшем случае приятели, не более того. Работа банальнейшая, бухгалтер, милый мой бухгалтер… Как же все скучно, уныло, тоскливо. Вся жизнь, получается, впустую, и скрасить ее нечем. Любовницу что-ли завести? Было, все уже было. И тогда было серо и неинтересно. Это в книжках и кино любовницы обязательно-этакие женщины-вамп, изящные блондинки или жгучие брюнетки, полные страсти и огня. Роскошные и превращающие жизнь книжно-экранных счастливцев в непрекращающийся праздник, или наоборот-в американские горки, любовный аттракцион… В жизни все иначе. В жизни как в жизни, все так как есть, и видимо, должно быть. Но он, Данилов, не отчаивался. Он надеялся и верил, что хоть что-то еще можно изменить. И небеса смилостивились-такой случай ему представился.
После бессонных ночей, проведенных в тяжких раздумьях, стало совершенно очевидным, что единственным средством, способным возвысить его над окружающими, были деньги. Большие деньги. Ну что, к чертям собачьим, еще оставалось у скромного бухгалтера, разменявшего пятый десяток, не обладающего ни привлекательной внешностью (а если бы и не так, что с того?), ни, скажем прямо, выдающимся умом. Средний был ум. Средние способности. Средняя внешность, и жизнь тоже была средней, точнее-никакой. Но хватит, из жалости к себе шубы не сошьешь. Ему нужны были деньги, много денег. Что-бы жить пусть не как те, в сверкающих авто и дорогих костюмах, владельцы много кубометровых жилплощадей в престижных районах, и вообще, кажется, всего, чем только можно владеть. Нет, ему столько не надо. Хватило бы на доплату к размену, да на скромную однушку где-нибудь в спальном районе. Развестись с женой, грамотно разменять их трехкомнатную на 3, естественно однокомнатных. Женушке, великовозрастной дурехе-дочери и сыну, по которому плачет хоть какая-нибудь работа, ну или на худой конец рабоче-крестьянская армия. Впрочем, иногда Данилову казалось, что по нему плачет тюрьма, аналогичного мнения придерживались и соседи, тоже, кстати, придурки. Хватило бы на дальнейшую беззаботную жизнь, на спокойное ничегонеделание, наконец, на старость. Он, Данилов, боялся старости, от нее нельзя было убежать или откупится. Но можно было встретить и провести ее достойно. И Данилов начал действовать.
Крысить из кассы столь солидной компании, где он имел сомнительную честь трудится, было бы верхом глупости. Во-первых, было страшно, а во-вторых-тоже страшно, и даже больше. Ну не мог он, человек с еще советской бухгалтерской закалкой и соответствующими комплексами, решится на такое. В подкорку вьелось-низя. Посодют, ты ж не памятник. И потом, бурные девяностые хоть и отгремели, но кто его знает, вдруг и правда, если поймают, посадят в подвал, у Этих найдутся и подвал, и хлопцы с паяльниками. В то, что поймают, Данилову отчего-то верилось. Нет, он не мог, уж лучше так, чем, может, вообще никак. Другой вариант был куда более безопасным. Cосед со второго этажа подсказал.
-Дело верное, зуб даю! Я сам недавно этим занимаюсь, но гарантирую-там все чисто, накладок не будет.
Петька Шмыгов был нормальным парнем лет тридцати, и, хоть и работал то там, то здесь, где курьером, где еще кем-то, но мозги у него были. Ну не везло человеку, что тут скажешь? Всякое бывает. А послушаешь-и правда не дурак, соображает...
-А если не выйдет? Мало ли… Что тогда? — в третий раз спросил Данилов.
-Да не о чем волноваться! Все будет нормально. И потом, я тоже в деле, так что, как говорится, риск пополам. И потом, терять абсолютно нечего… Ну что, по рукам?!
-Черт с тобой. Давай-Данилов устало махнул рукой.
Десять тысяч кровно заработанной заначки на черный день он отдал им на третий день. Два дня до того он внимательно изучал, впитывал информацию. Человек, который вводил его в курс дела, знал cвое дело туго. Данилов ничего не записывал, у него была хорошая память, да и с цифрами, понятное дело, разобрался на раз. Да, Шмыгин был прав. Все должно было получится. Перспективы были головокружительными настолько, что он не мог поверить. Но… верилось. Ни о чем другом он больше не мог думать. И этот день наступил.
Дверь открылась со скрипом. Он опустил на пол тяжелую сумку, прислонился к стене-одышка, чтоб ее. Из кухни вышла жена.
-Чего притащил? Картошки что-ли купил по дороге? И чего так рано? — обычным сварливым тоном произнесла она.
-Ха, картошки! Нет, это другое. Это, Людмила, будущее! Мое будущее! А может, и твое, если будешь хорошо себя вести! — назидательно сказал Данилов.
-Че?! Ты… ты нажрался что-ли? Ах сволочь, ну надо же, опять за свое!...
-Тихо!-необычным для себя, властным тоном прикрикнул вдруг он. -Тихо, я сказал! Я трезв как стекло. А это-показал он на сумку-это действительное будущее! Это… товар.-торжественно закончил вчерашний бухгалтер.
-Чегооо? Ты… ты что это… -севшим вдруг голосом спросила Людмила и осеклась. -Ты с кем связался, старый козел? Что ты притащил в дом?!-cорвалась она на крик и бросилась к сумке.
-Вот дура-то!- рассмеялся Данилов, наблюдая как она, ломая наманикюренный ногти, рвет молнию туго набитой спортивной сумки. Ему было так смешно наблюдать эту картину, что когда обалдевшая жена наконец справилась с застежкой и явила на свет содержиое баула, из глаз его потекли слезы.
Целофановые пакеты с белым порошком внутри были аккуратно сложены, их было наверное, штук 30, а может и больше.
-Cережа, что это?-неожиданно спокойно спросила Людмила таким тоном, каким обычно задают вопросы, на которые не нужно отвечать.
-Я же сказал, это товар. Очень хороший товар! Качественный. Я позже обьясню, где производят, какой эффект дает, ну, вобщем, введу тебя в курс дела. Часть можно продать соседям. Только аккуратно, сама понимаешь, люди серые, бестолковые, одно слово-совка! Убеждать надо, на пробу давать обязательно...
-На пробу?...-прошептала Людмила, глядя на него совиными глазами. -А… ты сам это пробовал, да?-вкрадчиво и как-то ласково-жалостливо спросила она.
-Ну конечно! Без этого нельзя, ты должен знать свой товар лично! Классная штука, хоть сразу эффекта и не чувствуется, надо принимать регулярно! Ну об этом потом. Значит, обзвонишь знакомых, Петровых, Скороходовых, Галке позвони обязательно. Что и как говорить, я тебя сейчас научу...
Когда наступила тишина, смолкли крики обезумевшей Людмилы (Приурок! Дегенерат! Осел несчастный, будешь жить под забором и свой порошок жрать! На старости лет в секту потащился, идиот...), демонический гогот сына-дегенерата и мерзкое хихиканье дочери-оба вернулись домой как раз к кульминации представления, Данилов ушел. Закрыв на защелку дверь ванной, он открыл оба крана, сел прямо на пол и тяжко вздохнул. Вот ведь, несправедливо. Так все хорошо начиналось. Но не понимают. Не ценят. Им не дано, не дано… А идея была хороша, уж он-то, считай, экономист, все просчитал. Нужно было только немного потерпеть, поднапрячся, влезть в новое дело с головой, и тогда… Но видать не судьба. Хорошо с работы не уволился. Идиоты!!!-заорал Данилов, но никто его не услышал. Потому что он орал про себя, и все его существо бунтовало и противилось нелепым условностям и беспросветности дальнейшего существования. А за окном сияло солнце, по тротуару шли люди, шелестела листва, и может быть, проехал в сверкающем лимузине владелец самой успешной в мире фирмы " Счастье без границ", и, не зная о том, что дарованное им Данилову счастье покоится в мусоропроводе этой панельной многоэтажки, надавил на газ и скрылся за горизонтом.