hemof : Новый год

«Говорят: под Новый год
Что ни пожелается –
Всё всегда произойдёт,
Всё всегда сбывается».
С. Михалков

Новогодняя ночь. Третий подъезд пятиэтажного дома. Соня медленно потёр друг о дружку замёрзшие руки. Слишком всё было спокойно для Нового года, слишком холодно. Соня выждал ещё немного, пока стихнут голоса на втором этаже, затем вошёл внутрь. В незакрывающемся подъезде было так же холодно, как и на улице. Подвальная дверь тускло отсвечивала грязным маленьким окошком. Он слегка подёргал дверную ручку. Жалобно скрипнули петли под навесным замком, но дверь не поддалась. Соня некоторое время стоял, прислушиваясь к подъездной тишине. Где-то, далеко-далеко, чуть касалась слуха праздничная музыка. Сухо щёлкнул в руке крепкий выкидной нож. Соня неспеша отодрал полусгнившие планочки, удерживающие грязное окошко. Он аккуратно выставил стекло и прислонил его к стене. Вокруг было всё так же спокойно и холодно. Отогнув ржавые гвозди, он ужом юркнул в подвал.
В подвале тепло. Гораздо теплее, чем в подъезде. В ноздри лезет сырость и запах липкой паутины. Соня мягко пронырнул под влажными от осевшего на них конденсата трубами. За шиворот неприятно скатилась колючая капля, упавшая с трубы. Он тряхнул головой, продолжая упрямо двигаться вперёд. Он стремился быстрее достичь того места, где они собираются. Правая нога скользнула в неглубокую лужу. Соня остановился, напряжённо вслушиваясь в темноту. Кап-кап-кап – подвальное время тикало равномерно и неспеша. Глаза, понемногу привыкая к темноте, различали неясные очертания каменной перегородки. Он взял немного правее лужи и присел на корточки, шаря вокруг себя руками. Соня чувствовал, что они где-то рядом. Под ногами были лишь мелкие замшелые камешки и рассыпающиеся трухлявые доски. Он отряхнул руки и прошёл дальше, к темнеющей перегородке. Где-то рядом послышался неясный шорох и ещё что-то, как будто кто-то царапает когтями по ржавому листу железа.
Он медленно ощупывал руками каменную стену; она была сложена из шершавого, потрескавшегося от времени, шлакоблока. Наконец, рука вытащила из стены увесистый каменный обломок. Метрах в десяти от Сони послышалось хриплое мяуканье. Больше медлить было нельзя. Он перелез через перегородку и быстро двинулся к белеющему пятну зарешечённого подвального окошка. На фоне тёмной решетки ярко светился жёлтый уличный фонарь. Соня перепрыгнул через трубу. К решётке метнулся большой грязно-рыжий кот со свалявшейся шерстью. Соня со всей силы швырнул в него обломок шлакоблока. Послышался яростный кошачий вопль. ПОПАЛ, сука. Надо добраться до этой вонючей твари. Рыжему коту повезло, он первый достиг узкого подвального окна. Соня успел только, кинувшись на решётку, схватить его за хвост, но рыжий дёрнулся, обезумевший от боли, и, оставив на Сониной руке несколько кровоточащих борозд от когтей задних лап, вырвавшись, понёсся по жёлтой от фонарного света улице.
- Твою, сука, рот! – Соня застонал от бешенства, прислонив лицо к ржавым прутьям подвальной решётки. Правая рука с тупой методичностью стучала по сырой кирпичной стене. На кулаке выступила кровь.
В соседнем доме кто-то полоснул среди ночи волшебными звуками играющей трубы. Как будто всплакнул на высокой мелодичной ноте. Стало очень грустно.
«Ушёл, сука. Да что ж, твою мать, такое-то. Ушёл. Ах ты тварь такая».
Подвал полон звуков. Кап-кап сменяется еле слышным шипением, пробегает по нервам журчание воды, и снова обманчивая тишина, и опять как будто коготки по цементному полу.
Небо расплылось цветами необыкновенной красоты. Кто-то бросал в звёздную черноту горсть светящихся монеток, и через мгновение они раскрывались пышными букетами небесных цветов. Б-А-Х – небо покрылось каплями расплавленного металла, б-а-х – бах.

Соня неспеша шёл вдоль длинного ряда тонких металлических прутиков, ограждающих Комсомольский парк. Прутья наверху оканчиваются острыми пикообразными наконечниками, хищно нацеленными в небо.
Он взял в руки снег и стал смывать грязь и кровь, пахнущие подвалом. Снег колюче шуршал по рукам, обжигая и оставляя воспоминание о холоде. Мимо промчалась небольшая компания спешащих подростков.
- Из-за тебя, в натуре, на улице будем Новый год отмечать. Смотри, Веня, если там сейчас никого не будет… — Голос замер далеко позади.
Соня, оглянувшись, некоторое время смотрел им вслед.
«В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла».
Он улыбнулся. Тёмная дорожка нырнула под старую арку хрущёвской пятиэтажки. Подойдя к своему подъезду, Соня минут пять постоял около двери, не входя в неё, оглядываясь по сторонам. Он искал подтверждение тому, что этой ночью был действительно Новый год. В глаза сразу бросилась великолепная ёлка на балконе соседнего дома, разукрашенная гирляндой разноцветных фонариков. Фонарики устремлялись вверх по спирали, к вспыхивающей красным огнём остроконечной верхушке. Соня, удовлетворённый, вошёл в подъезд.

Ему приснился сон. Как будто он барахтается в огромной сочной траве. Трава намного больше его роста, мягкая и шелковистая. Он подпрыгивает, пытаясь схватить зубами верхушки стебельков. Клац – зубы, промахиваясь, щёлкают в пустоте – клац. Он прыгает и вертится, и всё вокруг вертится вместе с ним – клац. Быстро закрутившись на месте, он пытается поймать свой ХВОСТ – клац. Какого хрена? ХВОСТ?
Соня резко сел, всматриваясь в фиолетовую темноту. Жалобно скрипнули старые диванные пружины. Он сидел неподвижно в течение получаса. Мысль была жива, но отказывалась работать. Затем он встал, оделся, допил вино, оставшееся в бутылке ещё с прошлого года и, мимоходом взглянув на часы, пошёл к входной двери. Часы показывали половину третьего ночи.

На огромной университетской площади высоченная ёлка пылала разноцветными огнями посреди толпы. Площадь была застроена ледяным городом с лабиринтами и горками. В такое время, в новогоднюю ночь, веселье было, как раз в самом разгаре. Великое множество подвыпившей молодёжи, которой надоело праздновать Новый год в душных общажных комнатах, пришло в ледяной город, чтобы двигаться активно.
Соня вертел головой в разные стороны, тщетно пытаясь хоть на чём-то остановить взгляд. Вокруг царила праздничная неразбериха, треск огненных петард перемежался с хлопками вылетающих из бутылочного горлышка пробок. Шампанское весело плевалось во все стороны.
Над ухом оглушительно бахнула хлопушка, осыпая его разноцветным конфетти. Невысокая девушка в коротком светлом полушубке заливалась звонким смехом. Соня не отреагировал. Смех так же внезапно и прекратился, как будто поперхнувшись.
Соня выбрал самую большую горку и три раза скатился по ней вниз. В третий раз, уже у самого основания ледяной горы, его сбила с ног толпа несущихся подростков. Соня больно ударился о лёд левым локтём и несколько раз перекатился, пытаясь поймать равновесие. Люди скользили мимо, весело смеясь и набивая себе шишки на локтях и коленях.
Соня дул на покрасневшие руки, пытаясь согреть озябшие пальцы.
«В лесу родилась ёлочка…» — навязчиво звучало в голове.
В лабиринте бегало несколько пацанов с искрящимися жёлтым светом бенгальскими огнями.

Соня неспеша двигался по узкой дорожке, обсаженной маленькими ёлками, ко второму корпусу общежития университетского городка. Ноги со скрипом пританцовывали на пушистом снегу. Раз, два, три, раз.
«Жрать охота, — подумал он устало. – Сейчас бы слопать курицу целиком с костями или здоровенную отбивную, или пару жирных котлет».
На крыльце общежития, схватив друг друга за грудки, выясняли отношения два молодых человека нетрезвого вида.
- Чё ты мне рассказать можешь?! – орал растрёпанный светловолосый тип. – Чё ты мне рассказываешь?! Чё?!.. Ты!.. Мне!..
- Я тебе сейчас расскажу, — упрямо бубнил второй, пониже и поплотнее. – Сейчас расскажу. Сейчас я тебе расскажу.
Соня автоматически ускорил шаг, приближаясь к спорившим, но в последний момент резко свернул к двери. Инстинкт непреодолимо тянул ввязаться в драку, но разум подсказывал, что это ему ни к чему. Он с разгона ударил локтём в дверь. «Умб», отозвалось потревоженное дерево. Он с силой пнул ногой, сбивая поперечную планочку, прикреплённую к двери. Распахивая дверь, Соня успел заметить удивлённые лица, повернувшиеся в его сторону.
Там-та-та-там-та-тата-там-та-та-та, музыка перекликалась ритмом с бликами разноцветных прожекторов. Вспышки больно стегали по глазам. Соня пробрался сквозь хаос танцующих тел к дальнему углу, возле огромной кадушки с покосившейся пальмой и, присев на корточки, замер, наблюдая за ритмичным движением человеческих тел. Электронный барабан в голове эхом отзывался на внешнюю музыкальную долбёжку.
Время текло слишком плавно, как полёт бумажного самолётика. «Я вылетаю и замираю». Он прицепил свой взгляд к стройным ногам в белых колготках. Под колготками плавно перекатывались мягкие женские мускулы. Он моргнул, стряхивая наваждение,… и увидел её. Она стояла, прислонившись к широкому коричневому подоконнику, такая некрасивая и одинокая. Казалось, бушевавшее вокруг веселье проходит мимо неё, только слегка задевая своей тенью, только чуть-чуть касаясь её лица. Соня облизнул горячие губы, он выбрал цель. Теперь он знал, что он будет делать.
Музыка ещё долго выдавала шквал быстрых ритмичных звуков. Соня сидел методично потирая ладони. Затем всё стихло. Кто-то звонко чокнулся бокалами. Соня был уверен, что он самый первый услышал музыку. Он услышал её ещё раньше, чем она начала играть. Высокий чистый голос подхватил плавную мелодию. «Пошёл!» Он встал, аккуратно положил куртку и шапку возле пальмы, и уверенной походкой подошёл к ней. Возле неё крутился какой-то маленький тип в очках, довольно мерзкой наружности. Он что-то рассказывал, похихикивая, всё время, пытаясь вплотную приблизиться к её лицу.
- Разрешите пригласить вас на танец. – Соня услышал свой голос, как бы со стороны. Спокойный бархатный тембр вежливого, сильного человека.
Она дольше, чем положено, смотрела на него с недоумением. Пауза затягивалась. Он мягко взял её за руку и увлёк за собой. Очкарик проводил их глазами, полными немым вопросом.
Раз-два, раз-два. Он держал в руках мягкое толстое тело, внимательно рассматривая круглое, в мелких конопушках, лицо.
- Как тебя звать?
- Марина. – Она тоже внимательно посмотрела на него.
- Ничего, что я перешёл на ты? Не хочется Выкать.
Марина растерянно посмотрела вправо, затем опять на него; не зная, что ответить.
- Ты учишься здесь или просто в гостях?
- Просто в гостях.
- Этот парень в очках, твой друг?
- Ну, знакомый просто. Танцуем, веселимся.
- Ты любишь танцевать?
- Не знаю.
Он чуть ближе прижал её к себе. Надо успеть понравиться. Медленный танец имеет обыкновение слишком быстро заканчиваться.
- Меня Саша зовут.
- Очень приятно.
- Мне тоже приятно. Вообще-то, я случайно здесь оказался. Заскочил погреться на огонёк, после горок.
- А там что, всю ночь катаются?
- Там такая толпа. В основном одна молодёжь.
- Надо же, я ни разу не была на горке в новогоднюю ночь. – Она улыбнулась, отчего лицо стало ещё круглее.
Соня улыбнулся в ответ. Он чувствовал, как из него лучится теплота и нежность.
- Ну, ещё не всё потеряно, вся ночь ещё впереди. Хочешь, пошли вместе, посмотришь, как там красиво.
Марина неуверенно пожала плечами. Она не знала, как себя вести.
Голос поющего плавно затихал, повинуясь последним музыкальным звукам. Медленный танец заканчивался. Соня смотрел на партнёршу не отрываясь.
- Марина, я тут вещи возле пальмы кинул, глянешь за ними? А я выйду к «Осьминожку», что-нибудь праздничное возьму.
Музыка стихла. Марина остановилась в нерешительности. Что-то ей не нравилось во всём этом, но, что именно, она не могла сказать, Саша был само обаяние.
- Ну, давай, только поскорее.
- Пять секунд, Марина, пять секунд.
Соня прошёл совсем рядом с маленьким очкариком, слегка скользнув по нему взглядом. «Сбрейся, гад».
На улице к его лицу прикоснулся холодный воздух. Соня чувствовал себя, как гончая, напавшая на след. В возбуждённом состоянии стёрся даже голод.
Он перебежал через дорогу и вышел к светящемуся павильону ночного мини-маркета. На вывеске грустно перебирал щупальцами голубой осьминожек. Соня кивнул ему мимоходом, как старому знакомому.
Он вернулся невероятно быстро. Настолько быстро, что казалось будто бы ничего не изменилось за время его отсутствия. Марина так же стояла у подоконника, только в придачу к очкарику добавилась агрессивно накрашенная блондинка.
- А вот и я. – Соня поднял вверх руки с бутылкой шампанского и коробкой конфет. – Ну, как, я не долго?
Марина сдержанно улыбнулась в ответ.
- А что, молодой человек присоединяется к нашей компании? – Блондинка слишком резво взяла его под руку. – А вы Маринин знакомый, да?
- Ну да, конечно, знакомый. – Соня мягко стряхнул с себя её руку.
- Марина, а почему ты нам не представишь своего знакомого?
- Вообще-то, я сама с ним недавно познакомилась.
- Давайте, девчонки, за то, чтобы в наступающем году исполнились все самые наши заветные желания. За то, чтобы мы не знали, что такое разочарование.
Очкарик, движением фокусника, откуда-то из-за пазухи выудил белые пластмассовые стаканчики. Соня сорвал с бутылки фольгу и лихо отсалютовал пробкой в потолок. Блондинка весел визжала, подставляя стаканчик под вырвавшееся на свободу шампанское. Гремела музыка, заряжая ритмичной энергией.
Соня не переставал внимательно наблюдать за Мариной. Ему не нравилось её сдержанное поведение, он должен был завоевать её сразу и полностью.
Появилась ещё одна худенькая девушка. Она стала настойчиво зазывать всех в комнату. Соня занервничал, он ни в коем случае не хотел упускать Марину.
- Подождите, девчонки. Пока конфеты не доедите, никуда я вас не отпущу. Вы такие все классные.
- Пошли с нами, — радостно хлопнула в ладоши блондинка. – Пошли, пошли, пошли. – Она попыталась повиснуть у него на шее.
- Короче, давайте я ещё чего покрепче возьму и вернусь. Вы в какой комнате празднуете? – Он внимательно посмотрел на Марину. Она была слишком сдержанна.
Блондинка снова нетерпеливо захлопала в ладоши:
- Хорошо, хорошо, только давай поскорее. Мы будем ждать тебя.
Соня, взяв в руки куртку и шапку, нерешительно протянул их Марине:
- Возьми, пожалуйста, вещи с собой в комнату, неохота с ними таскаться.
Ужасно. Невообразимо долгие секунды сомнений. Марина медленно протянула руки и взяла вещи.
«Теперь ты МОЯ». Соня еле заметно улыбнулся, одними уголками губ.
- Триста тринадцатая комната! – крикнула ему вслед блондинка. – Триста тринадцатая! Не забудь! Мы ждём тебя!
«Тринадцатая. Нормально».
Лицо снова обжёг морозный воздух. В этот раз Соня не торопился. Зацепка есть, теперь лишь дело техники. Он зашёл в мини-маркет, взял бутылку хорошей водки и палку сухой колбасы. Голубой осьминожек всё так же перебирал щупальцами. Соня ещё минут пятнадцать стоял перед входом в общежитие, давая остыть разгорячённому телу. Новогодняя ночь плотно наполнена музыкальными звуками, доносящимися из освещённых окон. Он тщетно пытался выделить из музыкального хаоса спокойную мелодию неизвестного иностранного певца. Мелодия трепетала перед напряжённым слухом, как испуганный мотылёк, и тут же ускользала, прячась за громкими звуками танцевальной попсы. Соня несколько раз с досадой тряхнул головой, затем, распахнув настежь дверь, вошёл в тепло.
Триста десять, триста одиннадцать, триста двенадцать, триста тринадцать!… Он, не стучась, открыл дверь. В комнате собралось человек восемь, царило весёлое оживление. Орущий на полную громкость телевизор, перекрывали высокие женские голоса. Число девушек явно преобладало.
Он, широко улыбаясь, прошёл к столу. Марина сидела спиной к окну.
- Саша! – вскрикнула блондинка. – Я не ошиблась? – обернулась она к Марине и тут же про неё забыла. – Саша, ты почему так долго? Я тебя уже заждалась. – «Я» прозвучало с двойным усилением. – Это Саша, — обратилась она к остальным, — хороший Маринин знакомый.
Соня кивнул всем присутствующим и свернул золотую пробку с горлышка бутылки.
- Давайте выпьем за то, чтобы у нас у всех были только хорошие знакомые.
Очкарик, потянувшись за напитком, задел локтем нежный бокал зеленоватого цвета. «Бдзынь-нь-нь», тоненько звякнуло стекло, распадаясь неровными осколками. «На счастье», громко кричали подвыпившие голоса. Щёлк – в Сониной голове сдвинулся маленький рычажок. Он увидел всё в чёрно-белом цвете. Яркие краски как будто слизнула мокрая губка. Тускло отсвечивали на полу светло-серые осколки разбитого бокала. «Сейчас не время видеть всё так. – Соня болезненно поморщился. – Сука, не время сейчас». Постепенно цвета вернулись. Он посмотрел на Марину. Они как будто слегка прикоснулись друг к другу взглядом. Был протянут мостик.
Дальше всё шло, как и должно было быть. Все пили, ели, веселились, булькала в бокалах водка, мягко светилось вино, в ушах звенела громкая музыка. Они ещё два раза спускались вниз на дискотеку. Соня плотно приклеился к Марине. Он танцевал с ней, он заглядывал в её глаза, он гипнотизировал её, заглатывая целиком. Несколько раз его пыталась перехватить блондинка, но каждый раз он мягко отстранялся от неё, снова полностью переключая своё внимание на Марину.
Ночь кончилась. Наступило ясное морозное утро Нового года. Они шли ленивой походкой полусонных уставших людей. В ушах слуховыми галлюцинациями продолжали звенеть обрывки новогодних песен.
- Мне кажется, ты очень понравился Жанке, — проговорила Марина. – Почему ты не захотел остаться с ней?
- Потому что я захотел проводить тебя домой. Мне больше нравится быть с тобой, чем с Жанкой.
- Да перестань. Ты ведь шутишь? Ну, посмотри на меня. – Марина театрально развела руки. – Я же не могу тебя нравиться. Вот Жанка тебе подходит по всем параметрам. И я не пойму, зачем всё это нужно? Саша, почему ты мне оказываешь такое внимание? Мы же разные. Это же видно любому. Почему?
«Слишком умна. – Соня шёл и улыбался. – Это не очень-то хорошо. Н-да, не очень-то хорошо».
- Почему, зачем: «Посмотри, какая я? Посмотри, какой ты?» Ты всегда задаёшь столько вопросов? Ты что, не веришь людям?
- При чём здесь, верю ли я людям?
- Потому что ты видишь, что я сегодня весь вечер хотел быть поближе к тебе. Ты видишь, что я стараюсь тебе понравиться, и ты начинаешь задавать вопросы, вопросы на засыпку. Ты меня проверяешь. А ты задай себе вопрос: может ли быть человек, которому будет наплевать на то, насколько ты красива или некрасива? Да и что такое красота? Для меня есть только то, что я хочу общаться с человеком или не хочу. Я сегодня, в эту ночь, познакомился с тобой и захотел узнать тебя поближе, вот это и есть для меня красота.
Марина рассмеялась, потом смущённо замахала рукой:
- Ой, ой, прости. Какой ужас. – Она замотала головой. – Нет, нет, вернее не в этом смысле ужас. Ой, я просто не знаю. Ты так говоришь. Я не могу поверить. Саша, мне надо подумать. Тьфу, что я говорю? В общем, ты меня удивил. – Она боялась встретиться с ним взглядом. – Давай лучше ты завтра ко мне зайдёшь, ну или когда захочешь, и мы обо всём поговорим. Давай?
Соня кивнул.
«Я уже поговорил. Я только что наговорил столько слов, сколько не произносил за полгода. Но ничего. Всё хорошо. Ты глупеешь на глазах».
Соня кивнул. Он улыбался своей самой простодушной улыбкой. Типа, смотри, какой я: ласковый и безобидный — я твой друг.
- А мы уже пришли. – Марина кивнула в сторону серой шестнадцатиэтажки. – я вот в этом доме живу. Если хочешь, можно зайти попить чайку.
«Нет, Марина, нужно время, чтобы отдышаться».
- Знаешь, я, наверное, уже не буду тебя сегодня сильно беспокоить. Надо же тебе хоть немножко поспать. Какая у тебя квартира?
- Первый подъезд, шестой этаж, шестнадцатая квартира. Приходи.
«Ты не придёшь. Я знаю».
- Пока. – Соня взял её за руку и продержал несколько дольше, чем это положено при расставании просто знакомых. – Давай. Завтра вечером заскочу.

Скрип-скрип. Снег успокаивающе поскрипывает под ногами. Очень хочется спать. Глаза, словно перекатывающиеся водяные шарики. Соня неспеша шёл мимо ярких витрин богатых магазинчиков, уверенно расположившихся на бульваре. Откуда-то из окна, прямо над большими буквами «PANASONIC», лилась удивительная мелодия. Он остановился, внимательно вслушиваясь в чарующие звуки трубы.
«Хорошо, блин, классно».
Он даже закрыл глаза. Труба выворачивала всё наизнанку. Хотелось поднять морду и громко запеть под музыку. Громко заскулить под музыку.