Дикс : Коленька

У Коленьки были молочные зубы, мать-истеричка и сверхзаботливая бабушка.
Ещё был папа-менеджер, но что было, что не было — там не разберешь.

Сначала он жил в полноценной семье, но не помнит этого, потому что всё закончилось не успев начаться.
Потом жил с мамой на съёмной квартире, покуда их оттуда не выгнали и мать не пошла на панель.
Опосля всего отправился жить к бабушке.

У бабушки царили сороковые — набитые подушки горами возвышались на чугунных кроватях, укрытые кружевными накрахмаленными тряпками.
Иконы висели под потолком, укрытые длинными рушниками.
В лакированном серванте пылился старый фарфор.

Тоска и уныние. Тёмные залежи мёртвых книг. Безмолвие и серая пыль.

Бабушка ходила по дому неспешно, неслышно, словно привидение. Коленька сидел в старом кресле качалке и забавлялся с паутинками.

Дни текли как смола.

Так бы Коленька и сгнил к хуям собачьим, обратился в мумию, присох к плесневелому креслу уторчавшись пустым взглядом на своё отражение в серванте, если бы папенька на прознал адрес дома и не нагрянул в гости.

*

Утренним зимним днём деревянные двери с шумом распахнулись, вошёл папенька пахнув морозом с улицы, за окном солнце искрило по сугробам и неудержимо лаяла соседская жучка.
Папенька встряхнул смерть и уныние, повисшие в комнатах, они растекались от него как жир от капли фейри на поверхности воды.
Папенька лицом румян, с шубы холод стекает на пол. Потопал валенками чтобы сбить снег, со смехом раскидал по лавкам гостинцы и подарки.

Бабушка сидела за столом у самовара, пила чай с конфетами и лицо её было тёмное как туча.
Один Коленька прибежал к папке, обнял ниже пояса, лицом в пахи уткнулся, улыбался и смеялся.

Повесили плазму 54" в комнате, иксбокс новенький на комод водрузили, диски Коленька по полу раскидал. Игрался и тешился, музыка по комнатам звучала, содрогая белёные стены и невидимую пелену паутины.

Совсем бабушка потухла, всё из комнаты не выходила, к Коленьке подходить перестала. Книгами шуршала, травы по двору собирала.
А Коленька забавляется и лишь мечтает чтобы папка снова приехал, а скучная бабушка совсем скоро позабылась.

*

Ночь настала, Коленька в перинах сладко почивать лёг. За окном месяц жёлтый высоко висит и освещает пустынную околицу, дорогу глиняную, освещает забор из колышков и колодец с банею.
Где-то за огородами в полях травы играют и совы ухают. Тихо в деревне, смерть чёрным одеялом все укрыла, время на месте стоит.

И слышалось Коленьке словно что-то тикает. Тикает и где-то кто-то тихо поёт, и голос на бабушкин похож. Но сны одолевали и спал он сладко, как могут только маленькие дети спать.

А бабушка не спала. Вязала куколок в своей комнате из трав, кипятила отвар на горелочке, читала вслух книгу старую. И лишь луна молча смотрела за ней через окно, не в силах помешать таинству.

*

А наутро Коленька проснулся и встать не смог. Потому что вся кровать в кокон обратилась черный и лишь лицо его наружу выступало. А ни ручек, ни ножек почувствовать он не мог.
Глазками покосился — и иксбокса нету и плазмы — словно и не было — снова на той стене сплошь рушники да иконы с укором на него глядят.

Звал Коленька бабушку, звал — да бесполезно.
А в обед ворота заскрипели — папенька в гости ехал — и в сенях крик его страшный раздался, да быстро затих. И лицо Коленьки погрузилось в смольную черноту кокона.


Дикс
27 июня 2012 года.