hemof : Подвал

Он дрожал от пережитого. В груди испуганно замирало сердце, но не было предела ликованию. «Я снова сделал ЭТО». Сколько долгих месяцев он изнывал, ожидая, когда же ему представится возможность. Было ужасно трудно общаться с людьми, слушать их никчёмные разговоры, а, закрыв глаза, постоянно видеть одну и ту же зверскую картину. Ох, как это трудно, всё время душить в себе убийцу. Как трудно играть роль обыкновенного жалкого обывателя, являясь на самом деле не таким, как все. Он – орудие Господа.
Он засмеялся, удовлетворённо потирая руки. Да, именно так, только он и Господь имеют право отбирать жизнь, все остальные просто играют по законам этого блядского мира, как никчёмные создания, которые убивают друг друга из-за куска хлеба. Он снова засмеялся. Дураки, они не понимают. Чтобы подарить кому-то смерть надо, прежде всего, иметь на это право, а чтобы иметь право на смерть, надо, прежде всего, это осознать, а без осознания всё это приобретает оттенок тараканьих бегов, не более.
Он смотрел на тело и не видел его, только чёрную кляксу посередине тахты. Как будто кто-то вымазал грязью белую простынь и разложил на ней куски мяса.
«Подох, дурачок. Не смог понять, что, даруя ему смерть, я избавляю его от всей его злобы, которую он уже накопил и которую ещё накопит за всю свою никчёмную жизнь. Так и не смог понять своим недоразвитым умишком, какое благо я сейчас над ним совершил».
Он поднял руки и прикоснулся к своему лицу. Горячее дыхание прожигало ладошки и капало на пол.
«Я чувствую их испуг, ощущаю, как дрожат тела. Господи, ты видел мучения, через которые я прошёл и за это даровал мне предназначение, с помощью которого я стал выше всех, и теперь я уничтожаю их зло в зачаточном состоянии, пока оно не выросло в реальную силу. АМЭН!!!»
Он опустил руки и снова долго смотрел на чёрную кляксу.
«Да воздастся вам по заслугам за несовершённые грехи ваши».
Он достал из кармана отрезанное ухо и долго мял его между пальцев. Когда глаза закрыты и чувства опустошены, есть ощущение, что в руках детский резиновый прорезыватель для зубов.
«Я вас всех поубиваю, грёбаные молокососы. Я поубиваю вас, а потом доберусь до ваших матерей».
Он вспомнил отравленные страхом глаза, как два огромных колодца.
«Вот так я становлюсь слугой творца, — думал он, разминая пальцами отрезанное ухо. – Вот был сучонок, который издевался над более слабыми своими сверстниками и нет его. Сдох, сука, и нет его».
Он положил ухо обратно в карман.
- И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим!
Он плюнул на чёрное пятно посередине тахты.
- И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диавалом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним!
Почему он выучил именно эти слова из Нового Завета? Хотелось говорить, что-то наполненное истинным смыслом.
- Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего и не возлюбили души своей даже до смерти!
Он встал на колени и замолчал. Тишина с болью стала втискиваться в уши, пробираясь до середины мозга. Каждое слово, сказанное до этого, показалось невообразимой хернёй.
«Жаль, что всё так быстро заканчивается. И приходится снова и снова возвращаться к этой долбанной действительности. Мне надо было родиться женщиной. Я был бы Мессией-женщиной».
И тут его осенила мысль, настолько простая, что он даже засмеялся тихим сиплым смехом. Он смеялся, положа руки со следами крови себе на колени.
«Всё очень просто. Как же я не догадался раньше? Надо убить женщину, кончить в неё и убить. И тогда ко мне перейдёт её сущность. Умирая, баба войдёт в меня, и я объединю в себе мужское и женское начало. Я стану полубогом!»
Он смеялся, обнажив неровные зубы. Звук шуршал в подвальной комнате и затихал в обклеенных толстым поролоном стенах.
«Как просто, нужно всего лишь убить женщину».
Он стоял на коленях и беззвучно смеялся.