Борзова : Арбуз

Лето затягивало напоследок душную петлю. Оплывающий, как пломбир на солнце, воняющий асфальтом город тихо умирал.
Ленка утомленно ерзала на липком, пропитанном потом офисном стуле не столько оттого, что, действительно, устала, а больше в силу привычки — по всему огороженному низкими пластиковыми перегородками помещению раздавался мерный скрип кривобоких кресел, задавая общий ритм. Летний ветерок доносил сладковатый аромат плавящейся под вечерним солнцем помойки- по соседству без выходных и праздников коптила промзона № 10.
Ленка вяло отхлебывала остывший чай из уродливой, неопределенного цвета кружки — оригинальный подарок коллег на восьмое марта, меланхолично возила пером по планшету даже не пытаясь создать видимость хоть какой-нибудь никудышной деятельности- вечер пятницы, негласная сиеста офисного планктона.
- Ну чо, малыш!- Ленка подпрыгнула от неожиданности, стул предательски издал неприличный резкий скрип. Админ Саша. Плесень офисная обыкновенная. Обычно Ленке
удавалось вычислить его приближение по опережающему запаху конского пота и год не стираных стояков, но в этот раз чутье подвело. Что за редкостное везение — быть предметом липких грез местного дрочера, подумала она, а вслух сказала: — Саша, блять, сто раз говорила, не малыш я тебе. И не киска. Отвали, Христа ради, и так сегодня говно приснилось, я думала, к деньгам, а оно вон буквально вышло.
-Когда ты нежно меня целуешь, малыш, ты меня волнуешь! — ничуть не смутившись, завел сиплую шарманку голосом придавленного дверью хорька Саша, от чего Ленку чуть не вывернуло холодным чаем прямо на его заляпанные чем-то подозрительно белым джинсы.
Тьфу, блин, этого ничем не проймешь. Ты его с говном мешаешь, а ему — хоть бы что, лыбится, как майская параша и в носу своем гнусном туннели роет.
- А занята ли ты в этот томный вечер, киса? Я мог бы устроить тебе романтическое свидание с букетом пышным роз и бутылкой бургундского, — продолжал Саша, игриво поддев грязным ногтем набрякший гноем лиловый фурункул на щеке.
- Романтическую прогулку? С двумя завядшими кладбищенскими ромашками и ягой?
Саша, не ожидавший утечки информации из столь, как ему казалось, надежного источника в виде Юльки-уборщицы, был явно смущен. А Ленка продолжала резать правду-матку, выбивая кирпичного цвета румянец на впалых щеках приунывшего админа. – И какова программа томного вечера? Романтическая прогулка по Блатыкино? Мимо забора мусорообрабатывающего завода под нежные крики обожравшихся крысами жирных чаек? — Ленка ухмыльнулась.- Возбуждающе, ей-богу!
Ленка хотела продолжить свою изобличающую тираду, но тут карман ее брюк истерично заверещал. Обычно ее раздражали звонки двоюродной тетки, но не в этот раз. Тетка была хронической «разведенкой», жила по полгода на даче и развлекалась соблазнением местных старичков — мужики моложе наотрез отказывались соблазняться. Теткино лицо отдаленно напоминало засохший абрикос раздавленный самосвалом, и даже дачные абырвалги были не в состоянии выпить такое количество водки, чтобы добавить ему привлекательности. Ленке на теткину внешность было во всех смыслах глубоко насрать, к тому же, разведенная тетка значительно лучше стремного админа, эту разницу Ленка понимала четко, а поэтому завопила в трубку, и голос ее звучал правдиво — радостно:
- Теть Кать, так я приеду сегодня с ночевкой?
- Приедешь? Лен, ты ебнулась? У меня и переночевать-то негде, кроме как на циновке возле ночного ведра,- тетка явно была ошарашена. Племянница наведывалась крайне редко, и то на пару часов — с местными гопниками потусоваться да весь крыжовник обожрать до зеленого поноса.
- Конечно, приеду, а то как же!- проигнорировав последнюю реплику, радостно гаркнула в трубку Ленка.- Мы ж договаривались!
- Договаривались?- ошалело спросила тетка. – Когда это?
Но, мгновенно почувствовав возможную выгоду, резко сменила тему: — А, ну приезжай, раз так! А арбузик не купишь по пути? А то у меня так голова болит с утра, жутко хочется арбуз.
Ленка хотела ответить как обычно: «А с хуя ли?», но промолчала. Не вдаваясь в подробности, какая связь может быть между арбузом и головной болью, а также гоня от себя мысли, что придется кряхтеть с этим самым арбузом до дачи на электричке, а потом пешком, Ленка радостно заверила, что обязательно купит. А то как же. Кайне проблем. Обрадовавшись, тетка хотела попросить яйца и сыру, но трубка уже издавала прерывистый вой.
Ленка торжествующе посмотрела на прыщавого ублюдка не сдерживая ехидный оскал.
Раздосадованный админ, чувствовавший, что ему только что мастерски втерли очки, но не имевший прямых доказательств, гордо удалился, оставив за собой плотный шлейф удушающего смрада, но Ленке эта вонь казалась сейчас божественным ароматом избавления.

Маленькие закончились, остались большие, очень большие арбузы, о чем заворожено сообщил Ленкиному декольте сухощавый, сморщенный, как старая облезлая обезьянка, грузин. Ленка крякнула под тяжестью полосатого,
ловко зафиксировала его наливными девичьими грудями и бодро поскакала в сторону вокзала.

Девушка уверенно прокладывала путь арбузом, активно распихивая им в разные стороны потных пролетариев. Наметанным глазом охватила вагон и выбрала жирную тетку, которая выглядела наиболее подходящей персоной для освобождения жопо-места на ближайших станциях. Протиснулась поближе и раскорячилась в единственно возможной в плотном людском месиве позе, повернув задний бампер к сидящей. Тетка медленно окатила фигуристую деваху взглядом, полным презрения и прошипела сквозь зубы: «Будь добра, убери свою жопу, она упирается мне прямо в лицо!»
«Вы считаете, что ваше лицо лучше моей жопы?» — искренне удивившись, спросила Ленка через плечо. Тетка не нашлась, что ответить и гордо втянула горлом содержимое объемного шнобеля. Оплывший мужик в мятиом пиджаке одобрительно хмыкнул, оценив обсуждаемую часть тела, погладил нежно пальцами складку жира чуть ниже пупка. Протискивающийся мимо студентик ущипнул за девичий зад прибольно и резво скрылся в толпе, опасаясь возможных люлей.
Ленка безучастно смотрела на бешено несущуюся мимо изумрудную массу леса за дребезжащим замызганным окном.

Прибыли поздно, смеркалось. Ленка выскочила на куцую дачную платформу и огляделась. Путь лежал через лес. Ленке ни разу не приходилась проделывать его в одиночестве так поздно. Из дальнего вагона вывалился полный мужичок, постоял минуту в задумчивости, невзначай ощупал круглый зад, как будто проверяя его наличие и, набравшись храбрости, ринулся в лесные дебри. Ленка, мгновенно оценив ситуацию, кинулась за ним — другого попутчика в это время точно не найдешь. Девушка она была рослая и нагнала невысокого тахикардического колобка достаточно быстро. Пристроилась в хвост метрах в пяти. Мужичок уловил чутким мохнатым ухом, что на этой тропинке он более не один, слегка напрягся, но виду не подал, лишь пукнул тихонько с испуга и чуть заметно прибавил шагу. Темнело быстро. Тропинка погрузилась в густые летние сумерки, наполненные шорохами и визгливой перекличкой лесных жителей. Мужичок, боязливо дернув головой, вытащил мобилку из нагрудного кармана и сиреневая полумгла озарилась голубоватым сиянием экрана.
Ленка, как ни старалась, никак не поспевала за мужичком — руки дрожали, едва удерживая ношу, сумка, зажатая в зубах, ощутимо лупила по подбородку, но скорости не придавала. Ленка дышала часто и натужно, перехватывая арбуз удобнее, крякала по-мужски хрипло, с усилием. Мужик вибрировал от страха всем телом, как подтаявшее фруктовое желе. Усиливающееся пыхтение за спиной
нервировало его, рвущийся наружу испуганный вопль клокотал в горле. Грабители, местное ворье, не иначе. И не нападают, сволочи, ждут наступления полной темноты, чтоб
уж наверняка! Мужик взвыл тоненько и перешел на легкую трусцу с нервными подпрыгиваниями.
Ленка тоже прибавила шагу. Вот ведь мудва какая! И так арбуз адский все руки оттянул, так еще этот недоросль потный скачет зигзагами по тропинке, как дикий кот. Ленка хотела крикнуть придурку, чтобы сбавил шагу, но мешала сумка, зажатая в зубах и вместо
слов изо рта вырвался пузырями слюны лишь громкий возмущенный клекот. Звук этот, как гром раздавшийся посреди ночного, затаившегося леса, подействовал, как невидимая катапульта — мужика
подбросило куда-то вверх и в сторону, авоська выпала из рук и из нее вылетели в разные
стороны маленькие круглые консервные банки, палка докторской и половинка черного — и с треском разлетелись по сумрачным кустам.

Мужик хрипел на излете сил — резко вдыхал обжигающий ночной воздух, выкаченные в ужасе глаза вращались дико, бессмысленно, руки бессильно болтались вдоль тела, неверный свет экрана мобильника мельтешил беспорядочно по пыльным ухабам дорожки, по близлежащим кустам, а затем и вовсе погас. Ленка, полуослепшая от этой безумной погони, резко остановилась посреди кромешной темноты тихо матерясь. Перед глазами до сих пор скакал, как василиск, голубоватый, мечущийся из стороны в сторону свет. Она перевела дыхание, прислушалась. И тут, в полной тишине, нарушаемой лишь тоненьким скрежетом неведомых ночных жителей, раздалось оглушающее: «Ууубляаа!» От широкой тени отделилось чернильное пятно, замотало бешено руками, заорало надрывно, воинственно размахивая огромным дрыном.
Ленкины дрожащие руки вмиг обрели твердость. Не задумываясь с силой замахнулась — впервые в жизни пригодились навыки баскетбольной школы, и метнула изо всех сил — прямо в орущую пасть надвигающегося иссиня — черного монстра. Последнее, что она услышала, прежде чем упасть в крепкий обморок — оглушительный хруст брызнувшего в темноте тысячью алых лоскутов огромного арбуза, примявшего под себя сумеречный ужас, вернув его обратно в густую тень под деревом, откуда он и выскочил. В глубине леса злорадно захохотала неведомая ночная птица.