Леха Бильмандо : Мы из трактора или не пишите о деревне (из серии

Рассказы писать — это вам не стихи-стишочки кропать! Это вам не примитивные рифмы «ночь-дочь», «могила – чтоб ты сгнила» слагать! В прозе важен сюжет, бойкое художественное слово, постановка проблемы, личность героя, а не сопли в три (а то и больше) столбика, не сыкливое «… я встретил Вас и все былое…»,. Стихи пишут неженки, прозу – люди труда, человечища прожившую горькую сермяжную жизнь. Такую, как прожил Ванька Шульгин. Тот еще писарчук…

Ванька – человек от сохи, мужичина, который сеет и пашет. Не понаслышке знает цену крестьянскому труду, знает, как нелегко дается хлеб. Двадцать лет на комбайне по полю туда-сюда, туда-сюда! Закурил сигаретку, выпустил дымок в окошко, улыбнулся солнышку и дальше по полю туда-сюда, туда-сюда! Не жизнь, а труд! И на работе и в мирное вечернее время. Не, ну вечером иной труд, расслабляющий ключицу и шейный отдел позвоночника. Труд литератора, мать его перемать! Отпашет Ванек смену, придет домой, курям даст, свиням даст, помоется, за столом поворчит за хозяйство, а после принимается за сочинительство, кропает рассказы. Грешит, мерзавец, грешит…К комбайну не подпускай, а дай написать рассказУ! Про работу дай, про деревню дай, про местных мужиков, итить их в дышло! Воспевает труд колхозника и мощь трактора. Ну и березоньку русскую вспомнит, куда без нее! «Шелестят березоньки едва зелеными листочками, идет баржА по мутной холодной речке, бьется по песочному берегу хлебосольная волна. Эх, выпить бы…»

Напишет пачку рассказов и несет в редакцию районной газеты, к Сашке Петрову. Говорит редактору — печатай, мужики одобрили, говорят «Бойко ты Ваня пишешь, второй Дантес растет, не избежать литературный славы».

У Петрова нервы не железные, тридцать лет в журналистке, перечитал столько текстов, что пора бы заработать инсульт или как минимум спиться. Много перечитал… А тут Ваня со своими деревенскими опусами.

- Вот ты пишешь «… он хладнокровно обнял баранку любимого комбайна и молчаливо засеменил по ухабистым полям, по золотой выжженной ниве, покатил на встречу счастливому светлому будущему, в свой богатых на дары колхоз…»
- Ну и чо?
- А ничо Вань! Не пойдет! Не бывает так!
- Ну как это не бывает?! Все это бывает – и трактор, и поле, и нива!
- На лет 50 опоздал! Безнадежно! Ты это… не пиши о деревне, ненатурально излагаешь… О другом пиши…
- Человек с имением Иван не может не писать о деревне!

Петров матерится, хватается за водку, скулит от безнадеги.

- Ну Вань, ну не опубликую! Газета забита!
- Ага, все о рекордных надоях и урожае свеклы пишите… А о душе не пишите! А надо бы! Опубликуй!

Полтора часа ломал редактора, подбивал на литературный грех. Петров слушал доводы Вани, в ответ кричал проклятья, а ко второму часу разговора согласился таки опубликовать рассказ «Мы из трактора», историю нищего хлебопашца Николки, который вступает в конфликт с «миром сытых и богатых». «Вышел Николка из покосившейся хаты, пошел в сторону реденького леска, засеменил по обильной росе, а роса то, роса, ласкает влагой немытые теплые ступни, бодрит, пробирает холодком до посидевшего затылка. Эх, выпить бы…»

Через три дня вышел свежий номер газеты. Ванька читает свое творчество и бледнеет, хватается за сердце и бутылку. Сократили рассказ! На корню сократили! Вырезали интересные моменты! Ах ты, Петров жулик, мать-перемать! Да еще и авторский стиль изменили! Ах ты, Петров жулик, итить тебя в дышло! Загубил шедевр о деревне!

В горячке Шульгин схватил ружья и побежал в редакцию, вломился в кабинет Петрова и с порога шандарахнул в потолок. Редактор нырнул под стол, зашуршал портками.

- Проходимец! Рассказ загубил! Вылезай! Вылезай, душегуб газетный! – кричит Ванька и бьет ружьем по редакторскому столу. А Петров ерзает по полу, плачет и смеется. Раскатисто так, с эхом, издевательски. Ванька лезет под стол, тащит редактора за пиджак, треплет.

- Ну Вань хорош, хорош тебе! — сквозь гогот повторяет Петров, утирается от слез.
- Чо смеешься?! Чо ржешь, падаль?!
- От страха и гениальности момента!
- Чо!?
- Ничо Вань, ничо! Не пиши больше о деревни! Ну ее на хуй! Лучше об этом случае напиши, о выстреле в потолок, о мудацском редакторе и муках писарчука! Такое опубликую!