АраЧеГевара : Дима-Жид (начало)

Жид.
Я познакомился со своим дядей дважды. Первый раз, когда встречал его из зоны, в 87ом году в городе Рыбинске. Худой, с жиденькими волосами и пышными усами, в узком фраерском костюмчике с «дипломатом» в руке, он напоминал мне Филатова в «забытой мелодии для флейты». После этого, наше общение носило эпизодический характер, и сводилось, в основном, к тому, что, он, несколько раз, вытаскивал меня из ментовки. Мое второе знакомство с Димой произошло через десять лет, в день рождения бабушки, усов у него уже не было.
Я пропустил утреннюю встречу с негром- барыгой, и меня уже начало подкумаривать: по телу прокатывался озноб, волосы вставали дыбом, становилось, то жарко, то холодно. Праздничный обед, при полном присутствии родственников, стоил мне огромных усилий. Это не ушло от внимания Димы, он вытащил меня в коридор:
-Чем травишься?.
-Гердос.
Дима, понимающе кивнул и сказал, что сейчас поедим к нему поправляться.
Через полчаса, кипятя в фурике метадон, Дима объяснил мне, что он- крадун, живущий «близко к ворам» а погоняла его- Жид. (Как-то, лет в девять, Диме попалась самиздатовская брошюровка «Сыны Давидовы», она повествовала об удачах избранного народа в борьбе с арабскими захватчиками, разгроме египетской армии в ходе шестидневной войны, о чудесном пленении и последующей казни Адольфа Эйхмана. «Цахал, Моссад, Шин Бет.....» — восторженно повторял он. Сионистская пропаганда, буквально, разорвала неподготовленный мозг ребенка. Его школьные тетради, парты и даже руки покрылись чернильными монгедоудами, а со стены, над кроватью на него смотрели суровые, по-ненашему симпатичные, лица израильских десантников у Стены Плача. Маленький Дима, при русской матери и отце армянине, решил быть евреем. Очень удачно, бабушка Вера Адамовна Штуцен или Муценберг, сосланная немка, вполне подходила на роль еврейки. Уже мне, Дима взахлёб рассказывал, что еще в детстве, в Баку, в тяжелые времена «когда костлявая рука голода, почти, схватила их за глотку», она оставляла маленького Диму у здания, в котором, он, впоследствии, опознал синагогу. Он не перестал быть евреем, отсюда такая погоняла.)
Я боялся колоться. Героин я курил года два, но колоться… И все же, кумар плюс авторитет Жида, заставили меня переступить эту черту. «Даааааа.....» — подумал я после того, как Дима, минут десять поковырявшись катетором-бабочкой, и подключив свою жену (толстую кумычку Наташу, которой, периодически, давал команды- «Бери контроль!»)- наконец вмазал меня.
-Ну как?
-Ништяк!
Я пристроился на метадон, Дима познакомил меня с барыгами азербайджанцами, жизнь пошла своим чередом. Сразу же появился мой двоюродный, зеленоградский брат, и мы, практически все не занятое время, проводили у Жида на кухне, где, даже попугай на холодильнике, методично повторял — «Бери контроль!»

Вера
Приблизительно в это же время, я опять встретил Веру. Высокая, стройная, губастая уроженка города Лесосибирска Красноярского края, она, как и большая часть Московских проституток, кололась винтом. От этой хрени, у неё стали развиваться, всякие, шизофренические фантазии. Вера жила на винтовой хате в Новокосино. Один раз, придя утром с работы, она не обнаружила одного из сожителей (их было трое, включая варщика), квартира сияла какой-то подозрительной чистотой, из чего Вера сделала умозаключение, что его убили и расчленили. Она в ужасе сломилась из этой хаты. Позвонила мне и в истерике потребовала встречи. Я уколол её метадоном, Вера успокоилась и подробно все рассказала. Помимо расчлененки, оказалось, что она точная копия (практически двойник) дочери президента, и поэтому на неё идет охота. Я, посмеявшись (вспомнив Татьяну Дьяченко и Елену Окулову, ИМХО, у Ельцина не было других дочерей), обещал не бросать девушку в опасности.

Жид. Трасса.
Как-то Дима объявил мне: «Завтра выходим на работу, взрослый пацан, хватит торчать на мамины деньги....» — и все такое. Я пришел к нему в семь утра, и мы вышли на «трассу».
Трассой назывался участок от пересечении улицы Красикова с Севастопольским, а заканчивался у Черемушкинского рынка. Маршрут Дима в свое время откупил у мусоров, и беспрепятственно занимался отъемом средств у граждан, методом, как говорят в народе, «карманной тяги». Но, деле карманника не было никакой тяги, это было больше похоже на рыбную ловлю: подцепив в руку предмет кражи, надо было, терпеливо ждать пока клиент качнется вслед за троллейбусом, оставив кошелек в твоей руке.
Проспав первую неделю на поручнях утренних троллейбусов, я, потихоньку начал овладевать профессией карманника. Там было всё: и удачные «покупки», приколы и страшный стыд разоблачения
Почти все украденные нами деньги мы тратили на наркотики, брали с запасом. Как — то утром мы обнаружили у подъезда двух, сидящих накорах, дагов. «Это Мага, а это — Мага!»- представил меня Дима, и добавил- «смотри не перепутай». Шутка явно не прошла. Даги сказали, что только с поезда, два дня на кумаре и ....." Деньги есть?" — сурово оборвал их Дима. В ответ, молча, скользнула сотка грина. -«Вот кайф! Как вам не знаю, мы травимся!»
Неблагодарные даги, не оценили нашей доброты. Выйдя на трассу (нашу трассу!) мы увидели, нагло работающих, абреков. «Ладно, блять!» — сказал Жид и скрылся от меня в телефонной будке. Судя по всему, разговор был сложный. На пятом-шестом кругу трассы, моему взору предстала мизансцена достойная ГБДТ: даги, с ластами за спиной и обреченно опущенными клювами, мучительно напоминали арестованных пингвинов, менты, трогательно поддерживающие парочку подлокотки, строго смотрели в пространство амфитеатра зевак, по бровке которого, катался круглый опер, видимо, ища терпил и свидетелей. Он таращил глаза, вены надувались на бычьей шее, он жестикулировал, а толпа внимала ему. В тот момент я вспомнил: «Товарищи! Сейчас, на ваших глазах, работниками МУРа, был задержан опасный карманник рецидивист Кирпич». Тролейбус понесся дальше, оставляя позади ментов, терпил и глушенные лица обоих Магамедов.
-Нунихуяссе! Дагов приняли!
-Даа, ты че...
Черемушкинский рынок был конечной точкой маршрута, мы проводили много времени в этом зоопарке. Мы знали всех барыг и ментов-оперов на этом рынке. Дима мне строго настрого приказал- кто подойдет, сказать, что я племянник Жида. И когда опера, заинтересовавшись, новой примелькавшейся рожей, потащили меня в контору, я отрекомендовался им, подобным образом. Изумление на их лицах, сменилось нехорошим весельем: «Жиидааа?» Отсмеявшись, менты, достав из ящика стола дубинку, старательно, обильно добавляя в этот винегрет побоев, ботинки и кулаки, отпиздили меня, и, выкидывая из отдела, мрачно просили передать привет Жиду. Стоная, я доплелся до Димы.
-Ну че это за хуйня?
-А ты, что, дурак? думай, кому, что говоришь! Ладно, давай руку. Контроль! Бери контроль, дура!". Псссссть.....

Жулики-воры.
С метадоном начались перебои. Дима сказал, что пока пересядем на черняшку.
Вечером, Анжела, здоровая дредастая негритянка, привезла опиум и ангидрит. Черняги было много (грамм десять), утверждая, что после синтетики опия не берет, Дима заварил все сразу. Поправило нас, вроде бы не плохо, ну так, хорошо поправило.
Как будто на запах, пришли два грузина- «Вумазаца имеешь?». Дима ответил, что уже вмазались, и если хотите, поднимите вторяки. На, что один начал возмущаться — «Ми жулики-воры, а ты нам вторяки предлагаишшь», а второй в это время, ловко поднял вторяк. Они, дружно вмазавшись, один за другим, упали в передоз. Дима, презрительно посмотрев на два тела на полу кухни, позвал Наташу, и она, уже как-то привычно, стала откачивать бедолаг, я кинулся ей помогать. Очнувшись, убитые и опозоренные биджорики, молча, покинули нас. «Жулики-воры» — презрительно процедил Жид
Я всегда был горазд на всякие выдумки, и не преминул рассказать Диме, шизоидные истории Верки о расчленение винтореза. Он, как настоящий крадун «близкий к ворам», был противником бессмысленного насилия, и, передернувшись- «Убили за куб винта, животные»- дальше развил историю.

Вера. Дежа Вю.
Вера перезвонила мне через неделю. Она спросила, нет ли у меня лекарства, и мы встретились с ней на Китай- Городе. Несмотря на то, что у меня был метадон, она надеялась купить еще винта на Лубянке. Мы, безрезультатно облазив всю площадь, поехали в Строгино, где она теперь обитала.
Приехав на место, мы обнаружили двух, незнакомых мне, грузин, варящих чернягу. «Вумажешься?» — спросил меня один из них. Я вежливо отказался, и пошел на кухню варить метадон. Уколов меня, Вера вмазалась, и свалилась в передоз. «Ссука! Ну, почему всё всегда так!»- я, вместе с грузинами, бросился её откачивать, а надежды на секс, как-то вдруг, улетучились. Откачав Веру, грузины свалили. Она трупом лежала на кровати и, о чем-то, бредила. Я, благородно, не став трахать бессознательное тело, (тем более пришла подружка) поплелся на полуночном трамвае до метро. Может быть, я просто, часто стал общаться с Верой, но поймал себя на мысли, что, постоянно, думаю о ней.

Вадик
Вадик, русский парень из азербайджанской глубинки, смешил меня несоответствием между рожей и произношением. При совершенно славянской внешности, он разговаривал как азер: «Аде! Пайдем рынка, я барыгу, её душу мотал, знаю!». И мы пошли с ним на Черемушкинский. Пока он ходил за кайфом, я разузнал у Жида, что это за чебурек такой. «Это не чебурек, это свой пацан, нашенский» — ответил мне он. «Нашенский пацан» пришел минут через десять, и мы поехали к Диме.
Дома нас ждало дикое разочарование — вместо метадона в чеке была какая-то дрянь, жеваный табак или, что-то в этом роде. «Ахзуна сиким! Гётвяран! » — взревел азербайджанским матом Вадик. Мне стало как-то подозрительно, а Жид принял сосредоточенный вид.
Мы понеслись обратно на рынок, ввалились в чайхану, где сидел барыга. Барыга был огромный, жирный. Разговор шел на азербайджанском, но я, родясь в Баку, приблизительно понимал, о чем идет речь. Барыга сказал, что он дал нормальный чек, а это подменил Вадик, и обругал его по матери на азербайджанском соответственно. Вадик покраснел, пошел пятнами, желваки заходили на его лице. Звонко щелкнула выкидуха и Вадик (как в кино про крестного отца) распорол барыге пузо.
Я никак не ожидал такого развития конфликта. На меня напало оцепенение. Я, по-моему, даже оглох на какой-то момент ".… ууууули ты стоишь?" — донеслось как из бутылки. Не потерявший самообладание Дима, за шиворот, вытянул нас из чайханы. Откуда-то из глубины моего организма поднялась волна тошноты, и блюя на ходу, я побежал к выходу из рынка. За мной выбежал Вадик. Дима, упав на капот, остановил такси, и мы, напряженно молча, понеслись по его команде в Подольск.
В Подольске, объяснив таксисту, что дарим ему жизнь — денег у нас не было, поймали такси до Чехова. Еще пару раз повторив подобную операцию, через Троицк, «путь дракона» привел нас в Серпухов, на какую-то промзону. Дима, по хозяйски, открыл, спрятанным на месте ключом, одну из бытовок: «Милости просим». Внутри был даже телевизор, под его бубнеж, мы провели напряженную ночь. Вадик постоянно вскидывал руки к голове, они замирали на уровне его лица, он смотрел на них непонимающим взглядом и подвывал. «Какбы незаморосил»- проявлял участие Жид, возясь с чифирём.
Утром, в автобусе по дороге домой, Дима, объяснил мне, что это был единственно возможный, в данной ситуации, поступок:
«А у тебя, даже, ножа нет».
«Я никого не собираюсь резать!» — взвизгнул я сквозь, вновь накатившую, тошноту.


Вера
Когда, дней через пять, мне позвонила Вера и пригласила в гости, я не задумываясь, помчался на другой конец Москвы. Теперь она жила на хате то ли у курганских, то ли у казанских. Квартира была снята специально для групп поддержки, периодически, вызываемых под делюгу, с малой родины бандосов. По большей части, хата пустовала, и они пустили Веру с подругой Ирой, при условии, что они там будут жить, а не работать.
«Щас винт привезут!» — встретила меня Вера. Винт привез высокий, мордатый дядя с протокольной рожей. Я не задумываясь подставил руку. После этого Вера и винт слились для меня в один образ. При всех своих достоинствах, этот наркотик очень хорошо сочетался с сексом. Это наваждение продолжалось около недели. Мордатый дядя приезжал каждый день, привозил винт, вмазывался, и немного покувыркавшись с Ирой, в отличии от меня, быстро уезжал. Он гордо, заявил, что он- аферист, погоняла Артист, выяснилось, что он хорошо знает Жида, и велел ему кланяться.
Через неделю наше очарование было разрушено, двумя молодыми курганскими парнями. Они выглядели как люди, которым, завтра что-то предстоит, их адреналин был практически ощутим. Особо ни на что не претендуя, бандосы улеглись на диван Иры, которая уехала работать. Утром курганские свалили, и я (Слава Богу) их больше не видел.
Но, идиллии не суждено было продлиться- днем завалилась хозяйка с участковым, и побросав шприцы в форточку, мы оказались на улице. Тут-то мне и пришлось вспомнить о своем обещании «не бросать девушку в опасности».

Жид
. Конечно же, я привез Веру к нему. " Вот"- сказал я: «Это Вера, мне её деть некуда, пусть у тебя посидит». Дима, категорически оглядев её, спросил: «Та самая, винтовая? Нуу, пусть пасидит» — ответил он, как-то пристально, посмотрев на меня.
Оставив Веру с кумычкой, собакой, и малолетним братом, мы поехали на трассу. «Ну, ладно пойду к Наташе с Валькой спать, а ты с ней у меня в комнате...» — рассуждал Дима по дороге и страхи, терзавшие меня, исчезли.
«А тебе, кстати, Артист привет передавал» — «Артист? А..., такой, рожа мусорская- мусорская....»- «Ага!»- «А че, тоже винтится?»- «Ага!»- «От тварина, хотя, даже воры на эту хуйню подсаживались, правда их потом....». Мне совсем не хотелось знать, что потом случалось с этими ворами, но я знал, что на зоне, мусора пытались убить Диму десяткой винта, а он, кишка, выжил, только ослеп на месяц.
Придя домой, мы застали Веру с Наташей на кухне, что-то шкварчало, булькало и вкусно пахло. «Вот и чудненько» — сказал Дима: «Сгоняй за водкой».
Я бегал за водкой минут двадцать. Войдя в квартиру и не увидев Веркиного баула, я всё сразу понял. Бросился обратно к двери, но верткий Жид опередил меня. Закрыв дверь на ключ, он с важным видом сел за накрытый стол и налил водки. «Понимаешь»- сказал он: " Я тоже жил с блядьми и знаю, что это такое..." -Она не блядь! «Ага! Студентка» — зло парировал Дима, продолжая есть. Моё, отравленное винтом сознание бурлило:
«Как ты мог её выгнать? Ей некуда идти!».
-Ничего не пропадет, такая за куб винта убить может.
Немного пометавшись по квартире, под саркастические реплики Жида, я сиганул с балкона, благо- второй этаж. Безрезультатно побегав по району, я в расстроенных чувствах, пошел наконец домой, к маме.