АраЧеГевара : Дима-Жид (окончание)

СУМАШЕДШИЕ ДЕНЬГИ.
-Нучетам? четам?- хипиш начался уже по-дороге.
-Ща стегану тя!- гавкал Михась на Волоса, пытавшегося, с заднего сидения, вырвать пакет с лаве. Он махал локтями, вымечивая удары через салонное зеркало, и пару раз, обидно достал Волоса, тот обижался, орал:
-Атветишь?- и делал вид, что ищет, под задней полкой, ствол. От их возни, машину кидало по-полосе. «Вот, уж, где, точно, блудная!»- подумал я. И только, ироничное. спокойствие Лома, говорило о том, что, это для них нормально.
«Шестнадцать тысяч восемьсот грина»- торжественно объявил Михась, после, нервных, подсчетов- «и вот еще шляпа какая-то»- звания шляпы удостоились: две по пятьдесят паундов, пятьдесят тысяч лир и еще, действительно, какая-то шляпа, типа динаров и злотых. Михась, раскладывая зеленые бумажки, по четырем, неравным стопкам, размышлял :«пять… мне… четыре… чет… нихуя… четыре… четыре… нихуя...»
-Кароче, пацаны, мне пять, четыре Лому, и вам с Арой по три!
-Схуяли! а остальное?!
-А Мясу за плётки?
-Два касаря?!
-Ну, две плётки-то!
-Атветишь?
Всё пошло по-второму кругу. Мне стало, как-то неуютно, от этого дележа, в принципе, и три тысячи, для меня, в то время, были запредельной суммой. Я сгреб свою стопку… но, Михась, видимо решил добить меня: «Артуррик! Зая, еще по пятихатке с каждого, братве на тюрьму»
-Ссук..- я чуть не впился ему в глотку, бросил на стол пять франклинов, сгреб со стола разноцветную «шляпу», и двинул на выход.
-Четы? Недоволен?
-Дапашолты!
-Атветишь?
-доносилось до меня во тьме коридора, пока я нашаривал дверь.
-И чо, не вмажешься с нами?
-при этих словах, я замер, меня прошиб пот. Я не кололся уже пару месяцев. Из оцепенения меня вывел шепот Лома: «ладно-ладно, Мих, пусь идет...»
Я вышел на улицу своего детства, светило яркое летнее солнце, в карманах шелестела зелень. Я только что отказался от кайфа...

ДОЛЬЧЕ ВИТА.
-Братан! На профсоюзку, через центр.
-Скока?- спросил беззубый, лопоухий таксист, явно наркоман.
-Ниобижу!- ответил я, и мы помчались под завывания продиджи- «смек май битч ап! аааа-а.......». "… бля, хоть на улицу не выходи!"
-Братан, курнёшь? Давай, тогда, на Рижак заскочим.
Курнули там же, за рынком. Голова прояснилась от доброго ленкоранского плана, и мы уссываясь, над всем, что попадало в глаза, поехали дальше.
Через пол часа, в крутых палатках возле ЦУМа, я мерил фраерский, черный, с синим отливом, костюм. Долговязый пидос-продавец, заглядывая в зеркало через плечо, с придыханием, нахваливал товар: «Итальянсская модель, ссейчас, подошшьем… брюки, рукава… на мессте, ссамый модный в этом сезоне цвет- голубой антрацит...»- осекся он, перехватив мой суровый взгляд, и больше его так не называл. Там же, я купил ллойдовский, черный, лаковый инспектор, бледно голубой баттендаун и всякую мелочь, типа, ремней-носков. Всю одежду с себя, выбросил, там же, в помойку. В отражениях девичьих взглядов и модных витрин, я чувствовал себя — Султаном Брунея.
Мама, открыв дверь, не узнала меня: «Ну, ты как Блек Джек с гандонной фабрики!» Папе, я дал пятьсот долларов и взял поносить его «тиссот».
Вечером, мы отрывались на глазах всего города в «Огнях Москвы», зажигалово, ожидаемо, закончилось в люксе гостиницы Москва, с местными шалавами. Курили план, пили дорогое шампанское. Было хорошо. Даже Михась не мразотничал.

ЖИД.
-Ну, ты, богатырь...- сказал Дима, смерив меня взглядом. Я полазил по карманам и выгреб на кухонный стол, две по пятьдесят фунтов-паундов, пятьдесят тысяч лир и двести долларов.
-На.
-Откуда?
-Так… случайная отработка.
-Где кайф берешь?
-Да не торчу я!
-Непизди!
-Ой, даладно… Как ты?
-Хуёва… я, наверное, все таки, передазнусь...
-Ты, уже, уёп меня этой хуйнёй! Ладно… давай… пашел я.....
Выходя, я увидел Наташу. Она стояла посреди комнаты, её руки были сложены на груди, лицо с пустым взглядом, заходилось в беззвучном рыдании. Меня, она, даже, как будто не заметила.
Вечером он позвонил опять:
-Где кайф взять?
-Не-тор-чу-я! Нез-на-ю!- и даже, не положив трубку, в сердцах добавил:
-Заебал!
Метадон можно было взять в соседнем подъезде. Деньги жгли карман и выжигали разум. Я понимал, что, если «помогу» Диме, то, обязательно, вмажусь вместе с ним. «Небуду! Небуду! Нева эгейн!»- повторял я, про себя, импровизированную, мантру.
Он позвонил мне в три часа ночи.
-Я… поставил… два грамма...- проскрипел Жид.
-Ёпт… и чо?
-Нихуя… что… делать?
-ДА ЗАСТРЕЛИСЬ ТЫ НА ХУЙ!- во всю глотку заорал я, и повесил трубку. Сон вылетел из бошкИ, меня трусило.
Через полчаса позвонила Наташа, и, спокойным, ровным голосом сказала: «Приезжайте. Дима… застрелился».


«К сожалению быт и безысходность заслоняют нас от глубин мироздания»
Эдик Мнацаканов.