МихХ : Другая Любовь (на конкурс)

На журнальном столике у занавешенного окна стояла пустая бутылка шампанского и два высоких фужера. Рядом на алюминиевой фольге лежала разломанная на несимметричные кубики шоколадка «Аврора». Мерцающий свет свечи дарил подрагивающие, убегающие к потолку тени трем поникшим тюльпанам в стакане с водой. Два венских стула у лакированного шкафа с треснутым зеркалом дополняли картину убогой обстановки комнаты. На одном из стульев лежала аккуратно сложенная школьная форма, черный передник, белые гольфы. На другом висел синий пиджак с комсомольским значком на лацкане, а поверх него покоились до дыр вытертые джинсы «Wrangler».
Кирилл лежал на узкой чужой кровати и смотрел в потолок. Справа по-детски всхлипывала молодая девчонка. Она плотно прижалась к его разгорячённому мускулистому телу, словно искала защиты.
То к чему Кирилл летел, бежал, крался, последние полтора года свершилось. Первая красавица десятого «Б» — Ленка Терентьева минуту назад отдалась ему.
Кирилл сделал это красиво, как мечтал и скрупулёзно планировал. Ему претило то, как большинство его друзей со смехом рассказывали о первой близости, где-то в кустах или в сыром подвале. Он хотел, чтобы место, партнерша и само действие было идеально. Ведь и для него это должно было произойти впервые. И Кирилл ждал чего-то намного большего. Такого, о чем не могли даже догадываться его неразборчивые друзья.
Но теперь, пройдя такой длинный и трудный путь к мечте, он чувствовал разочарование.
Чуть приподнявшись на локте Кирилл посмотрел на красивое Ленкино лицо и ему стало противно. Сильное, настоящее чувство, которое он испытал шесть лет назад и все это время мечтал повторить — не пришло. Вся эта романтическая суета оказалась фальшивым, недостойным затраченных усилий удовольствием. Любовь, о которой Кирилл знал, не понаслышке не пришла.
Он отвернулся и, не стесняясь беззвучно заплакал. На смену властвующему в его душе отвращению вползал из холодной темноты липкий ужас.
« Неужели это никогда не повториться? Может ли быть, что возвеличенная поэтами и возведенная глупцами в ранг божества Любовь между мужчиной и женщиной оказалась такой серой и пустой? И как теперь с этим знанием найти в себе силы жить дальше?» — думал он, пытаясь вернуться в то время, когда ему только исполнилось одиннадцать. В то место, где он испытал то, что впоследствии постоянно поддерживало в его молодой, не очерствевшей душе невыносимую жажду.
Закрыв глаза, он с невероятной четкостью вспомнил все:
В летние каникулы после четвертого класса Кирилл отдыхал на юге. На этот раз родители остались дома, a он оказался на попечении бабушки. Крепкая старушка в далекой молодости была надзирателем за уголовниками на крайнем севере, но годы уже давно взяли свое. Она пыталась следить за мальчишкой, но что можно поделать с неугомонным и решившим, что он уже достаточно вырос подростком.
Кирилл без какой-либо боязни плавал на глубине. Бесстрашно нырял со всего, что хоть чуть-чуть выходило из воды. И ничего не боялся.
В первое время его единственным другом было притягательное чудо природы под необъятным названием — море. Да и что еще нужно захмелевшему от бескрайнего голубого простора мальчишке.
Позже он познакомился с местными ребятами. Их дружба, как это нередко бывает, началась с потасовки. Не в меру ретивый представитель малолетней банды испытал на себе тяжесть крепкого кулака Кирилла. После чего новичку пришлось вступить в поединок с каждым из друзей побежденного по очереди. Синяки и ссадины заживают быстро. Молодость, соленая вода и южное солнце хорошо лечат растущее детское тело.
Местная ребятня наловчилась марлей ловить креветок. Они обходили высовывающиеся из воды, покрытые волнообразно колышущейся зеленой растительностью глыбы и снизу вверх тянули свою сеть. Улов был не особенно впечатляющим, но процесс охоты на рачков приносил удовольствие. Высушенные на южном солнце и посыпанные солью дары моря, словно семечки, с аппетитом уплетались проголодавшимися на воздухе мальчишками.
Кирилл с боем вошел в число познающих себя ребят и полностью влился в их команду. Была у полу-беспризорных мальчишек еще одна интересная совсем недетская, но завораживающая игра.
Невдалеке от пляжа, неглубоко под водой скрывались настоящие рифы с лабиринтом подводных проходов. Ребята как настоящие акванавты заплывали в узкую пещеру и не в состоянии развернутся, искали возможность появиться с другой стороны. Мастерством считалось не увлекаться, а точно рассчитывать свои силы, чтобы до того как закончится половина воздуха обязательно увидеть впереди свет. Если же свет не появлялся, необходимо было, пятясь задом успеть вернуться назад. Забава щекотала нервы, но ничто так не разгоняло кровь, как опасность такого подводного упражнения.

Одним ранним утром, преследуемый бабушкиными угрозами Кирилл убежал погулять с новыми друзьями. Еще вчера вечером ему пришлось пообещать, не лезть в опасные места. Но кто в детстве, соврав, тут же не забывал об этом. Прохладная вода, горячее солнце и веселая компания выбивают из памяти любые условности.
Игра началась. Настала очередь Кирилла испытать судьбу. Не раздумывая, он нырнул навстречу приключениям. Через минуту, о чем-то задумавшись и чуть замешкавшись в лабиринте, Кирилл с ужасом понял, что на обратную дорогу воздуха не хватит. Горячая волна осознания этого факта током прошла через весь позвоночник. Ужас был такой сильный, что все его тело мгновенно вспотело, а затем внезапно похолодело, покрывшись гусиной кожей. Все, что произошло с ним в его недолгой жизни до этого мгновения, показалось по-детски ненастоящим. Реальность конца жизни черным холодом заполнила все его существо.
В эту секунду ребенок покинул Кирилла. Он стал взрослым. Кто-то или что-то хладнокровно управляло всем происходящим.
Решение не паниковать, а просто плыть вперед пришло само по себе. Сознание Кирилла, как-бы раздвоилось. Он чувствовал одновременно и панический страх и хладнокровие постороннего наблюдателя. Первый почти задыхался и уже отчаялся спастись. Липкий ужас реальной опасности скопился у него внизу живота. И неотвратимость происходящего свинцовой тяжестью давила на разогнавшееся до предела сердце.
Но вторая ипостась с восторгом покорялась силе, заставляющей плыть и плыть вперед, с безразличием следя за ходом событий. Хотя и лучика света впереди не наблюдалось.
И вот, совсем на исходе сил, резко, как из ниоткуда, появился свет. Белое мутное пятно впереди, казалось, сверхъестественным, невероятным, чудесным. Всепоглощающая радость спасения мгновенно вошла глубоко в подсознание и превратилась в восторг. Уже глотая воду, Кирилл сделал последний рывок и с кашлем вылетел вверх.
Хватая воздух, как выброшенная на берег рыба, он дышал и никак не мог надышаться. Его легкие со свистом и хрипом судорожно наполнялись и опустошались. Ощущение наслаждения жизнью не обжигающим волшебным огнем освещало и согревало душу. В это же самое время ему стало отчетливо ясно, что наблюдающего больше нет. А вместо него пришло безмерное счастье. Счастье ясного восторженного осознания себя частичкой этого великолепного мира. Беспредельная, всеохватывающая Любовь ко всему вокруг заполнила каждую его клетку. Это сильнейшее чувство сияло беспричинным, чистым и всеобъемлющим сиянием.
Все, на что падал его взгляд, кричало любовью. И волны, и море, и песок, и люди на песке, и камни в воде, и чайки в небе — все вместе и в отдельности было безмерно любимо. Безграничное счастье восторг и радость заполнили ликующую душу. Казалось, что изначально так было всегда и по-иному просто не может быть.
Что-то очень важное, скрывающееся все время где-то за суетой повседневности так просто и ясно разрешилось. Обида за тех, других, не подозревающих о настоящем смысле всего, вызывала досаду.

Яркое воспоминание снова заполнило душу Кирилла радостью. Уныние растаяло, словно и не было его вовсе. Очнувшись от оцепенения, он с нежностью прижал к себе хрупкое Ленкино тело.
«Она ни в чем не виновата. Просто это другое…» — подумал он и тяжело вздохнув, поцеловал ее в заплаканные глаза.
Но где-то там, в самом далеком уголке души саднило разочарование. Кирилл так долго ждал этого момента и надеялся снова почувствовать в душе этот свет. Божественное сияние, которое довелось испытать ему тогда. Он бесконечно тосковал сейчас о том месте, где он не понимал, не думал, не боялся, а просто любил...