АраЧеГевара : Симон Косой (2)

ххх
Симо ненавидел эту кликуху. Она прилипла к нему еще со времен церковной армянской школы. На уроках русской словесности, Симон испытывал понятные трудности в спряжении падежей.
- Симонь Терь-Петросянь, извольте-с, сударь — с обоснованным сарказмом, учитель, Иван Сергеев Боттх, призвал ученика к ответу.
-Кто? Что? — уверенно начал Симо — Камо? Че...
«Чемо?»- потонуло в хохоте разновозрастных студентов. Косой ненавидел, когда над ним смеются, даже по такому ничтожному поводу как учеба. А она, давалась Симону тяжело. Может, было бы легче, если бы, он ей занимался. Но его интересы лежали вне этих (как казалось Симо) унылых стен. Единственно, образно сплетенные, лекции молодого богослова Мгера Торосяна, еще как-то, занимали малолетнего нигилиста:
«И из всех букв айб первый, и отец и первый гласный, и начало всех чисел» и далее: «Без ноги ходит, без крыла летает, без руки работает и без языка говорит. Им айбом Бога призываем, им утешаемся, надеясь на Царствие, им трепещем от Божьего Суда. Больше него награды в жизни нет» — говорил в пятом веке от Рождества Христова летописец Егише. Я есмь Альфа и Омега, Алеф и Шин, Айб и Фе, начало и конец"
В аудитории раздался сухой щелчок револьверного выстрела; с потолка посыпалась побелка.
-Аствац Арарич!Бог Творец! — вскричал богослов — Что это?
-Симон встать! Покажите руки, сударь — школьный пристав Арташес Смбтян схватил Симо за руки. Звук падения тяжелого, металлического предмета, заглушил второй, незапланированный, выстрел. Пуля (похищенного у отца) нагана угодила в ступню Смбтяну. За ним приехала медицинская карета, ректор бурсы бежал вперед носилок, разгоняя собравшихся зевак.
Постановлением попечительского совета Симон Аршаков Тер — Петросян, был отчислен из школы Сурб ОвсепСвятого Иосифа за неспособность. «Ну, и ладно!» — подумал Симо — «Утешайтесь сами своим айбом»
Во дворе бурсы его ждала обструкция в лице Рябого Сосо:
- Камо-камо! Привет Камо!
«Аствац Арарич! Только этого урода не хватало!» — воскликнул про себя Симо.
-Камо — сОмехи! Камо — сомехи!камо — армянин! Камо-армянин (груз.) Камо! Камо...
ххх
-Здравствуйте Камо! Руки в гору, господин социаль-революционер....
Симон, не вынимая руки, выстрелил через полу английского сукна. Шпик в нарочито цивильной клетчатой паре, упал сраженный пулей. В желании встать под правую руку от цели, казачьи кони завертелись волчками. Срезая вставшие дыбом волосы, звенели над головой жандармские шашки. Скользнув под брюхом гарцующей лошади, Симо прыгнул с набережной в море.
Приглушенные толщей зеленой воды, ухали выстрелы. Воздух в легких заканчивался. Перед глазами поплыли круги. Спорадически, в жажде вздоха, забился кадык. Еще… еще… еще немного… главное… отплыть… дальше… даль...

(мутные воды)

Утреннее солнце, перебежав босыми лучами через зеленоватые воды Иордана, нежно прикоснулось к его щеке. Ешу сладко потянулся всем телом. Мгновение назад, он забыл, что ему снились беловершинные, исполинские нездешние горы и, что-то еще, что-то, ускользающе важное. Вставать не хотелось.
Набирающее высоту солнце, играло на его лице всеми цветами спектра. Одновременно со светилом, в душе вставало, какое-то, новое светлое чувство; предвкушение Счастья, нарастающее к низу живота, доставляло ему приятное неудобство — «Вспомнил! Блудница!»
-Ээ… как там тебя, М-марьям!
Марьям стояла в дверном проеме. Её, озаренный короной протуберанцев, точеный силуэт, на мгновение окунул Ешу в чувство вины перед ребятами за вчерашний скандал: «Ну, это же надо было додуматься — притащить ко мне в дом шлюху! А вдруг, её увидит мама? Она же, святой человек...»
Ешу счастливо улыбнулся. В его голове крутилась, непонятно где подхваченная, детская песенка-считалочка на тарабарском языке:
«ен рек чкими — чиче ханга куморт аще — вагмаханга» — Тьфу, привязалось....

ххх
Косого выбросило на каменистый плёс острова.
Остров Нарген — естественная звезда в магометанском полумесяце бакинской бухты. Веками, его негостеприимные берега, служили краткой остановкой по дороге в Вечность, для многих тысяч чумных, прокаженных и просто ненужных людей. Свое нордическое, чуждое местной топонимике, название, остров получил в 17ом веке от появившихся здесь казаков. Острова Бакинского архипелага, своими очертаниями, чудовищным образом напомнили им, отбитую у шведов, Ревельскую гряду Финского залива.
Теперь на Наргене действовал постоянный пост береговой охраны, и обслуга маяка в общей численности двенадцати человек. По собственной воле, на острове (2 версты на 400саженей) лишенном естественных источников воды, проживал только старый рыбак со своим малолетним, оставшимся сиротой, внуком.
-Бабо! Ай, бабо! Гяль бура!дедушка! Дедушка! Иди сюда! (хазерб. диалект турецкого языка) — мальчик, наблюдал как волны, поочередно, то ногами то головой, выбрасывали тело на отмель. Когда тело, вновь откатило к берегу, труженики багра и невода, выволокли Симона на камни.
-Ай, бабо, бу кимиды?дедушка, это кто? — спросил внук. Старый рыбак, бросив взгляд на утопленника, коротко бросил — Эрмениармянин. Внук в ужасе отпрянул: «Вот он какой, армянин! И не подумаешь!»
Противоположный берег озаряли зарева пожарищ. Дашнаки, в ответ на армянские погромы, подожгли Сальянские казармы. По всему городу происходили перестрелки с полицией и татарами. Район Эрменикендармянский город (хазер.) в плотной блокаде, отбивался от полиции и жаждущей крови магометанской толпы.
Еще совсем недавно (по-историческим меркам) распался огромный пантюркский этнос. Всё население тюркских кровей, на русском языке именовалось — татарами. Армянский язык, также не ведал различия между хазербайджанцами и (например) нижегородскими татарами, для обоих народов, в армянском было только одно, презрительное имя — «туркес»
Армяне и турки. Соседи, по-восточному беспощадные во вражде, в очередной раз сошлись в кровавом месиве взаимной резни.
Для рыбаков Наргена, годами не ходившими семи вёрст отделяющих остров от Баку, резня казалась, чем-то далеким и происходящим независимо от их воли и участия. И вот её зловещий символ докатился до их безлюдного берега. Мальчик, напряженно всматриваясь в черты поверженного врага, думал о смерти: «А если и я также буду лежать на том берегу, и меня будут рвать чайки? Жил армянин, жил хазЕр, а стало два трупа» Внезапно, труп армянина, в спазматическом кашле, стал выплевывать из легких соленую воду. Лёгкие, оставшись без объема, слиплись и Симон забился в конвульсиях первого вздоха. Мальчик хотел, было, бежать, но только неуклюже осел и позорно пустил лужу. Симон долго стоял на локтях, пытаясь извергнуть из себя остатки каспийского рассола. Пацан, не решаясь пошевелиться, наблюдал за чужаком. Наконец, Симон, шатаясь поднялся на ноги и подбоченясь, как будто поддерживая себя с двух сторон, смотрел в сторону города. Оглядевшись по сторонам, он увидел ребенка:
-Эй, ушагребенок (хазер.)! Мальчик оскорблено вздрогнул, а Симо быстро поправился:
- Ай, охгланпарень, лодка (он сделал гребущие движения руками) вар?есть? Мальчик, неожиданно для себя вскочил и указал в сторону по-берегу. Армянин кивнул и побрел прочь шатаясь.
«Что же я наделал! Он же заберет нашу лодку! Мы умрем с голода!» — внезапно вспомнив о намоченных штанах, ребенок, стыдливо сомкнув колени, сел и горько зарыдал. Симон, как будто, что-то потеряв, осекся на полушаге…
Старый рыбак издали почуял неладное, но было уже поздно — «утопленник», лихо молотя веслами и прыгая по крутым волнам, уверенно держал курс на Баку. Мальчик сидел лицом к морю, как-то неестественно склонив голову набок. Дед, забыв о лодке, бросился к ребенку:
-Али-бала! Ноолды? Недже сэн?Али-малыш! Что случилось? Как ты? — рыбак увидел его восторженный взгляд, а в руках — россыпь сторублевых, светлобежевых билетов с изображением полуголого мужика и двусмысленно косящейся напомаженной бабы в парике. Таких денег, старику было не заработать и за тысячу лет. Колени дедушки ослабли и он, чуть не пустив лужу, неуклюже осел рядом с внуком.
ххх
Баку (как тогда говорили) Париж Востока зашелся в кровавом спазме восточного якобинства. Преобладающее во всех городах Закавказья, армянское, потомственно городское, население не спешило сдавать свои, столетиями нажитые позиции. Армянское Революционное Содружество «Дашнакцутюн» обвиняло власти в специальном разжигании межнациональной бойни и, встав на вооруженную защиту соплеменников, стало еще быстрее раскручивать кровавый молох резни. Поджег сальянских казарм, вылился в осаду эрменикенда и введением в город казачьих частей. Дашнаки ответили убийством губернатора Накашидзе… До той поры АРС действовала только на территории Турции и не страдала сентиментами в выборе методов борьбы.
ххх
Поднялся сильный ветер. Плоскодонку кидало на волнах. Черный дым подожженных балаханских нефтепромыслов тревожно заполнял воронку города. В контраст с дымом, стали насыщенней лиловые зарева пожаров и бесконечный набат церкви Святого Григора – Просветителя. В унисон ему, скрепя разбитыми уключинами, били по волнам весла. Симо поймал себя на том, что в такт призыву он, закольцовано, повторяет:
Сурб АстватсСвятый Боже
Сурб ев ЗорСвятый Крепкий
Сурб ев АнманСвятый Бессмертный
Вор харяв и мерлоцИз мертвых воскресший
Вор хачетсар васн мэрПомилуй нас (арм.)
Святый Боже............
Святый Крепкий…

В бурсе, он решил, что не будет молиться распятому Христу. Может быть, ему, было неловко тревожить богочеловека в таком положении. В своих молитвах он обращался к Христу, того времени, когда, между опытами с вином, хлебами и хождением по воде, он походя воскресил Лазаря. Иисус за накрытым столом под вино, в кругу друзей рассуждающий о Вечном, был симпатичнее, понятнее Симону. Эту же молитву, твердил шестнадцатилетний рыдающий Симо, подымаясь по отвесной скале в безуспешной решимости шлёпнуть провокатора. «Это он затащил меня в эту мясорубку»- наворачивая волны, подумал косой — «Когда-нибудь я его всё равно убью!»
ххх
«Считаю… товарища… Камо… непревзойденным мастером… в области тэхники революции!» — русская речь Рябого обрела многозначительность. Сейчас, он не тараторил как раньше, брызжа слюной и глотая буквы. Теперь каждое переведенное в уме слово, приобретало от того двойную значимость. Симон откровенно презирал Сосо, но чувствовал, что между ними натянута незримая связь. Симо, почти физически ощущал её натяжение, и был готов к тому, что когда она лопнет, обязательно убьет одного из них. Он знал, что если не будет Рябого, то и ему незачем будет жить. Это дурацкое чувство неоднократно спасало жизнь осетину.
г. БУХ на-Бухрейне БАВАРИЯ психиатрическая клиника (объективное время)

-Херр Доктор, их вёрст вёрклих нихт, варум вир дис браухен кауказишенправо же, господин доктор, я решительно не понимаю зачем нам этот кавказец (нем.) При всем уважении к Вам, но я считаю, что это очень примитивноорганизованый материал. Совершеннейшее животное! — Доктор Рудольф Урбан, не отвлекаясь на досужую болтовню, сложил в ответ брови домиком.
-И полицейский департамент засыпал запросами. По поводу его выдачи существует политическое решение, политическое, Вы понимаете?
-Полно,. Гюнтер, прекратите, я все знаю....
Доктор, был уверен, что находится на пороге грандиозного открытия; оно перевернет представления науки об устройстве человеческой психики. Насвистывая «полет валькирий» Вагнера, Рудольф Урбан пролетел по коридорам и остановился у оббитой войлоком двери звукоизолирующей комнаты:
-Ганс. Ну, как там наш башибузук?
-Стоит в углу, как и поставили — ответил (мрачного вида) санитар.
-В самом деле? Любопытно — доктор Урбан заглянул в глазок «тихой комнаты»
«Прелюбопытнейший абрек!» — подумал Рудольф — «никакой видимой реакции за пятнадцать суток сменных наблюдений! Феноменально!»
-Ганс, пациента в операционную. И, пожалуйста позовите Гюнтера.
-Яволь херр Доктор!
Доктор Рудольф Урбан возлагал большие надежды на эксперимент. У пациента налицо необратимый разрыв нервной связи организма, отсюда — торможение естественных процессов и отсутствие реакции на любые раздражители. Синапсулы мозга для связи между собой используют естественные электрические токи, следовательно, если подать на пациента достаточный разряд, наверняка, можно заставить их работать заново. Доктор еще раз проверил крепления на запястьях и лодыжках, прикованного к столу кавказца. Сочным «до» запел мощный трансформатор; доктор скомандовал:
-Разряд!- тело Симо выгнулось в след электродуге.
-Увеличить напряжение — трансформатор тревожно перешел с «до» на «ре»
-Разряд!
-Разряд!
-Разряд!
Никаких осознанных реакций. Только мышечная природа. Не реагируют даже зрачки. Непонятно, как имея такие патологии, этот горец, еще может стоять и ходить?
Симо отвязали от пыточной машины и привели под руки обратно в «тихую».
ххх
Тело «дикого башибузука» смотрело пустыми, неподвижными глазами на стену в пяти вершках от лица, но его самого здесь не было....
ххх
Держать… держать… в памяти… каждое мгновение… каждый вздох… каждый удар сердца… только то моё ценно… в чем есть я… иначе… я сам… не существую…