Fairy-tale : Когда распускаются почки

Когда распускаются почки.
Николая Пахомова, убившего свою квартирантку Любу, судили ранней весной, когда на земле еще лежали комья грязного снега, прохожие испуганно кутались в тяжелые шубы, прячась от холодного ветра и колючих снежинок, но в воздухе уже вовсю пахло весной, и юные девы спешили показать свои выбритые ножки в капроне, не опасаясь, что впоследствии им грозит цистит, пилонефрит и бесплодие.
Николай Пахомов был видным, красивым мужиком роста и веса богатырского. Когда он вышагивал по родной улице из дома в магазин за продуктами (за водкой никогда – Коля вредным привычкам подвержен не был), редкая баба или девушка не смотрела ему вслед, в мыслях представляя себя в объятиях этого великана (об этом мечтали ссыкухи в капроновых колготках и стрингах) или полноценной хозяйкой в его доме. Но баб и девушек Пахомов не любил. Он относился к ним, как к тараканам – существа без мозга, лучше их на собственной кухне не заводить. Когда же играл гормон, Коля звонил сутенеру Вадику, и тот привозил ему накрашенных блядей в ярких платьях. Коля наливал бляди водку, смотрел, как та жадно глотает из стакана, потом бил ее по щеке и орал:
- Что, шлюха, мужика хочешь?
Далее грубо насиловал, а после акта требовал убираться ко всем чертям.
Бляди терпели, потому что Коля хорошо платил, а пара пощечин – это вообще фигня по сравнению с теми побоями, которые приходилось получать от бывших зека.
Сцена, которую Коля проигрывал с блядями, была первым его детским воспоминанием. Мать его иначе как блядью в городе не называли. Просто бабы, обиженные внешностью и мужиками, произносили это с презрением, а сами мужики с нескрываемым восхищением. Томку Пахомову мужской пол именовал Царицей Тамарой за восточную внешность, смоляные кудри, черные глаза и фарфоровую кожу. Колю она родила от известного вора в законе, Чижа, и поначалу тот с удовольствием приходил играться с сынком, но узнав, что Томка продолжает встречаться с другими мужиками, бросил бабу. Сгинул где-то на Колыме.
Лет до тридцати пяти Царица Тамара строго держала марку, укладываясь в койку лишь с важными дядями и за хорошие бабки. Пила она исключительно дорогой коньяк, подражая Эдит Пиаф, курила «Мальборо». Потом царственный лоск сменился опухшей с похмелья мордой серого цвета, смоляные кудри изрядно поредели, а в веселых некогда глазах поселилась беспросветная тоска. Важные мужики сменились сантехниками и дворниками, коньяк – самогоном. Кольку в возрасте 12 лет мать сдала в интернат, куда не заглядывала даже по выходным и праздникам.
Николай окончил строительное ПТУ и уехал на Север за длинным рублем. Вернувшись оттуда через семь лет, он узнал, что мать скончалась от цирроза печени и уже год как лежит на местном кладбище, а в их доме живет некая Люба с сыном Валей. Люба была родом из глухого молдавского села, а в Россию приехала за нормальной жизнью. Как она познакомилась с Царицей Тамарой – неизвестно. Но мать Коли поселила ее в доме, пообещав оформить завещание в обмен на пожизненный уход. Люба была медсестрой, и с радостью согласилась. Приезд «наследника» Коли Люба восприняла сперва в штыки, и долго трясла перед тем нотариально заверенной бумажкой. Коля мрачно возразил, что ему пока идти некуда, и что он в этом доме родился.
Спустя месяц после его возвращения на малую родину, соседи провели с Любой воспитательную беседу: мол, куда ты, баба-дура, смотришь? Колька видный мужик, положительный, непьющий. Предложи ему жить вместе, как муж с женою. Ты молодая красивая баба, без детей и бывших мужей, что ж не хочешь судьбу устроить? Люба и принялась Колю обихаживать. С утра готовила ему завтраки, по дому бегала в легком халатике, хихикала игриво. Коля к этим заигрываниям был глух. И Люба перешла в наступление. Как-то вечером она явилась с работы слегка навеселе, позвала Колю на кухню и прямым текстом заявила:
- Давай поженимся.
Николай посмотрел на Любу удивленно, но от предложенной чести отказался. Люба скинула халатик, обнажив прелестную фигурку с большим бюстом, и плюхнулась к Николаю на колени. Тот отшвырнул девушку в угол кухни. Поднявшись с пола, Люба запахнула на голом теле халат и злобно прошипела:
- Катись, куда хочешь, козел! Это теперь мой дом. Не хочешь по-хорошему, собирай манатки, и вали!
Коля рассвирепел. Он вспомнил, как мать, к которой приходил очередной хахаль, выгоняла маленького сына на улицу. В его руке оказался топорик для разделки мяса, и спустя пару минут корыстная молдавская душонка уже летела в ад, где ее встречала Томка.
Соседям Коля сказал, что Люба срочно уехала на Родину, вроде как какой-то жених ее объявился. Тело он закопал в лесу, Любины шмотки сжег.
Молдаванку обнаружили спустя полгода охотничьи собаки. Началось следствие, все улики против Пахомова, да тот и признался чистосердечно.
Адвокат Пахомову попался молодой да ушлый. Предложил Коле почку одну отдать нуждающимся. А на зоне инвалиду жить будет легче и спокойней, на валку леса точно не отправят, срок скостят, амнистия и тэдэ. На заключительной речи Колька пустил слезу, что жизнь безвинную загубил, что хочет покаяться и спасти хоть одну другую жизнь. Почку у него изъяли, срок скостили, отправили в спокойное место, где он библиотекарем подвизался. Товарищи по несчастью его Пахомом Книжником окрестили.
Человек же, для которого Коля стал донором, был личностью настолько серой и незаметной, что и дома, и на работе, его именовали не иначе как Тенью, хотя по паспорту он звался громко Лев Константинович Царь. С таким ФИО он мог бы стать депутатом, известным политиком или бизнесменом, но был невзрачным мужичонкой, затюканным донельзя своей толстой женой, наглой дочкой и свирепой тещей. Трудился Лева на стройке прорабом, по пятницам жена покупала ему бутылку дешевой водки, справедливо полагая, что так ему не захочется искать компаний товарищей, по выходным била скалкой, обзывая паразитом, дочка отзывалась о нем пренебрежительно «папахен» и часто таскала из карманов мелочь себе на портвейн и боевую раскраску. Жена Левы нигде после свадьбы не работала, отращивая себе живот и жопу, дочь Левы кое-как окончила школу и тоже улеглась на диван, твердо уверенная, что папочка их всех прокормит. Теща в свои частые приезды говорила дочери, что та могла найти себе более блестящую партию и напоминала зятю, что он живет в ее квартире из милости.
На сороковом году жизни Лева заболел. Почки, измученные тяжелым трудом, паленой водкой, и постоянным пребыванием на жаре и морозе, отказались существовать дальше. Леву поставили в общую очередь на донорские органы, а жене намекнули, что очередь может пройти быстрее, если подмазать. Жена тут же завыла, что они нищие, что Леву дешевле похоронить. И сгнил бы Лева со временем, да случилось чудо: почка Николая Пахомова подошла ему по всем параметрам. Провели операцию, выписали Леву домой.
- А работать ты когда пойдешь? – грозно спросила у Левы супруга.
И тут вдруг затюканный ханурик поднял высоко голову и грозно ответил:
- Когда захочу. Я больной человек, а ты скотина здоровая, на тебе пахать и пахать. Ишь отрастила жопу, тварь!
Когда же супруга потянулась за сковородой дабы установить справедливость, Лева быстро выкрутил ей руки, дал хорошенько в глаз и велел срочно устраиваться на рынок продавцом. Пришедшую в полночь дочку, остро пахнущую алкоголем и местными кобелями, Лева отволок за волосы в ванную, где засунул под холодный душ и надавал оплеух, приговаривая:
- Если ебешься с кем попало, то хоть деньги за это бери! А то на твои трусы мы тратим больше, чем Абрамович на яхты.
Изумленная жена попыталась подлизаться к Леве ночью под одеялом, но услышала, что с ее жирной харей только привокзальным бомжам минет делать.
Сваренный женой борщ Лева вылил в унитаз, справедливо заметив, что он напоминает помои. От купленной бутылки водки отказался наотрез, выбросив ту в окно. Бутылка разбилась об асфальт прямо перед рожей соседа алкаша Гриши, который не выдержав такого кощунства, заработал сердечный приступ.
Дочь и жену Лева все же выгнал на рынок торговать шмотьем, заявив, что содержать двух потрепанных блядей он не намерен. Когда же они завыли, что Лева их не любит, тот ответил:
- За что вас, баб, любить? Все вы шлюхи, такие же, как моя мать, чтоб ей на том свете черти сковороду погорячей дали!
Жена поняла, что Лева сошел с ума: ее свекровь была жива и работала в другом городе санитаркой в доме престарелых. Характер у нее был Левин: забитая баба, которую понукал муж-тиран. Назвать свекровь шлюхой, да еще пожелать той гореть в аду, жена Левы бы не додумалась. И она сходила к психиатру, который был ее одноклассником, пожаловаться на Леву. Психиатр объяснил ей, что науке известны случаи, когда человек, получивший донорский орган, менялся до неузнаваемости. Об этом еще Булгаков в «Собачьем сердце» написал. С приобретением нового органа к рецепиенту переходят и какие-то личностные качества донора.
Посовещавшись, жена и дочка вызвали тяжелую артиллерию: тещу Калерию Львовну. Львовна приехала злая, как черт, услышав, что ее прежде тихий зятек избивает домочадцев и заставляет тех работать.
- Ну, козлина, чего ты тут на диване разлегся? Этот диван я тебе на свадьбу подарила, потому что ты, голодранец хренов, явился к нам без портков. Ты живешь в квартире, которую мы с покойным Василием Ильичем заработали потом и кровью. Ты ноги моей дочери целовать должен, а лежишь здесь и интерьер своей харей вонючей портишь.
Лева спокойно выслушал тещу и сказал:
- Все? Теперь бери свой чемодан и вали на хер, старая дура.
Этого Калерия Львовна стерпеть не могла. Она принялась собирать вещи зятя, крича, что сделает того бомжом, и что Лева вскоре сдохнет на помойке. Огромный кухонный нож прекратил ее вой и собственно земное существование.
…Библиотекарь Пахом Книжник, пользовавшийся на зоне авторитетом, к новенькому отнесся хорошо. Он налил Леве чифирь, угостил куском копченой рыбы, и со вздохом произнес:
- Все они бляди, брат. Отличаются только ценой и качеством. Забудь.