Алекс Гой : Глава из книги Алекса Гоя

Заказ на «коня» пришел неожиданно. Не потому, что застал кого-то врасплох, а потому что в целом не каждый день снимаешь секс с конем, а уж впервые так и вообще – туши свет. В который раз уже надо отдать должное моему энтузиазму, которому мог бы позавидовать террорист-смертник, благо последствия обычно разгребает не он, а эксперты-криминалисты. За что я люблю идею «бабла», так это за то, что когда за него приходится умирать, то делают это, как правило, наемные работники, и чаще всего – абсолютно бесплатно. Впрочем, я не стремлюсь к таким крайностям, и даже слегка их презираю, т.к. искренне ценю жизнь. Совокупление с конем – вот мой трудный, но более благородный и честный путь к баблу.
Представителем такого совокупления со стороны homo erectus мог стать только Михаил. Ничья другая задница не выдержала бы подобной экзекуции даже при условии полного отсутствия в ней мозгов. Михаил, ищущий, как вы помните, просветления через собственную жопу, явно не упустил бы такой возможности самореализации. Так что хотя бы этот момент был ясен.
С конем, меж тем, дело обстояло загадочно. До этого момента, большинство коней, виденных мною, либо болталось между ног у телевизионных мушкетеров, либо напоминало о себе смрадными островками навоза на Невском, вызывавшими ассоциации с деревней и парным молоком. Миша с молоком и сельской местностью увязывался в моей голове довольно сумбурно, и я решил двинуться по пути логики и здравого смысла, как бы ни чудовищно это звучало в ситуации подготовки съемок совокупления мужика с конем.
Где у нас есть ближайшие кони, да так чтобы не отнимать их у инфантильных девочек посреди города? Правильно, они есть в пригородных конюшнях. Туда мы и отправились, собрав все манатки, съемочную группу и изнывающего Мишу с гигантским тюбиком смазки, соответствующим нарисованному нашим воспаленным воображением размеру конских «причиндалов».

***

Сразу скажу, что ожидаемая «полоса препятствий» в лицах администрации, конюхов и самих коней, оказалась для меня полосой озарений и откровений. И сейчас я постепенно расскажу почему.
Конюшня, сошедшая прямо с лубочных картинок, встретила нас приветливо распахнутыми резными воротами, отбеленными свежими срубами стойл и административных зданий. Повсюду лежали ароматные охапки сена, по стенам были развешены различные конезаводские атрибуты, блестевшие дорогой кожей и кованой медью. Все было очень сусально, солидно, дорого и ощутимо источало дух богатого помещичества, круто замешанный на стиле «а ля Рюсс». Для полной аутентичности не хватало только крепостных девок, весело шныряющих с хлебом-солью и валяющихся в пышных скирдах с барчуками.
Отловив выглядевшего наиболее солидно конюха, я начал плести вокруг него изощренную сеть иносказаний и намеков на то, что нам бы неплохо снять, как конь присовывает мужику в задницу. Чтобы понять мое состояние, вы можете проэкспериментировать со смотрителем Чертового Колеса – объясните ему, что нужно остановить «колесико» на пять минуток, потому что вам с подругой приспичило перепихнуться в его апогее. Уверен, что это вопрос суммы, но вот решитесь ли Вы на это?
Какое-то время конюх строил из себя блаженного идиота, наслаждаясь ситуацией. Когда я иссяк и открыто высказал наши пожелания к коню, он даже не выдал коронного «так что же вы сразу не сказали!». Видимо, конюх не знал о Станиславском, поскольку безо всякой драматической паузы он перешел к лекции. И вот это стало первым откровением. Некоторое время мы тихо впитывали нехитрую науку профессиональной ебли с конями. Фразы «берем лошадку, ножки привязываем вот к этой балке, смазываем член выделениями течной кобылы» звучали так, как будто пионерский отряд знакомился с азами спортивного животноводства под руководством бригадира-ударника. Сейчас я Вас тоже слегка посвящу, просто на всякий случай, в те тонкости, которые запомнил.
Итак, берем лошадку. Лошадка – молодой конь небольшого размера («на первый-то раз, а то мало ли…»), еще не познавший кобылы – ставится в один из загонов, вдоль которых пролегает специальная балка, где-то на уровне человеческого роста. Передние копыта коня кладутся на эту балку и аккуратно привязываются специальной гладкой веревкой. Таким образом, коня ограничивают в свободе движений, чтобы он не мог причинить вреда ни себе, ни «принимающей стороне» в лице трепещущего Михаила. Все манипуляции совершаются с большим вниманием к животному.
Когда конь «закреплен», его член смазывают теми самыми «выделениями течной кобылы». Сразу же после этого конь превращается в суровое орудие ебли. Его глаза выкатываются из орбит, он ржет и переступает с ноги на ногу, размахивая своим пенисом такого размера, что я на мгновение усомнился в моральной и физической готовности Миши к бою. В этот самый момент и нужно пристроиться под коня, и заправить его член в желаемое отверстие.

***

Следующим культурным шоком стал прайс-лист на сексуальные услуги лошадок, предъявленный нам конюхом. В тот момент я осознал, что секс с лошадьми – это индустрия, еще и почище нашей. Услуги животных стоят немало, и поставить их на регулярную основу могут только люди очень состоятельные. Привет тебе, питерская Рублевка!
Разговорив конюха, я узнал много интересных подробностей, начиная с «тот не конюх, кто кобылу не имел», и заканчивая тем, что состоятельные господа и дамы имеют своих любимчиков из конской братии, которых посещают часто и с охотой. Гривастые «партнеры» узнают их, и испытывают к ним откровенную симпатию, выражающуюся в пост-коитальных ласках!
Учтите, ребята, занимающиеся конным спортом, что после дневного катания вы целуете морду коня, который ночью, с большой вероятностью, мог вылизывать вагину престарелой миллионерши, только что «выдранной» его некислым шлангом.
Дело это поставлено на вполне обыденный поток, как, например, элитная проституция или продажа дорогих катеров. И я-то, после этого, аморален? Да я всего лишь честен, любознателен и трудолюбив.

***

Последней духовной драмой для меня стала непосредственно съемка. Как ни готовься к такому зрелищу – в первый раз никогда не готов.
Итак, конюх привязал конские ноги к балке и принес банку тех самых выделений течной кобылы, которые приводили коня в «рабочее» состояние. Дав коню понюхать выделения, он взял его член в руки, и начал обильно его умащать. Член зашевелился и начал увеличиваться в размерах практически мгновенно. Я с интересом наблюдал за выражением лица Михаила, изменявшимся под воздействием зрелища этой невероятной эрекции. Полагаю, что и моя собственная физиономия заслуживала внимания, поскольку эмоции я испытывал сильные и противоречивые.
Возбужденный конь стал совершать активные телодвижения. Съемочная группа, включая меня, была довольно растеряна, и только конюх сосредоточенно и умело делал свое дело, попутно раздавая указания.
Мы подстелили охапку сена в место предполагаемой дислокации Михаила, изначально решив, что он встанет туда в классической позе «рачком», держась за перекладину. Первой же мощной фрикцией жеребец разбил наши иллюзии вдребезги – ракообразного Михаила бы просто отфутболило. Наиболее вероятной представлялась рекомендованная конюхом поясносогбенная позиция. Из-за небольшого роста коня, при попытке вывести свою задницу на нужный уровень, у Миши стали разъезжаться ноги, и двоим помощникам пришлось держать его за руки, не попадая в кадр. Оба они были в откровенном ужасе от того, что делали – им предстояло держать живого человека, которого сейчас выебет конь. Лубочная конюшня превратилась для них в застенок из детгизовских рассказов о рыжих эсэсовцах, причем эсэсовцами здесь были именно они.
Миша с разъезжающимися ногами, помощники в предобморочном состоянии, суетливо-сосредоточенный конюх и напористо фрикционирующий конь посередине — вся подготовительная свистопляска в лучах софитов выглядела умопомрачительным бредом, который нужно было превратить в отличную видеопродукцию. Я гордо возвышался с камерой в руках над этими суровыми мужскими буднями, облаченный в защитную одежду, кепку и плексигласовую маску-очки, поскольку именно мне предстояло залезть в самый очаг «поражения» чуть ли не носом. Ловцы крабов, говорите? Канадские лесорубы? Опасная профессия? Fuck off and die!
Глядя на мечущееся в сантиметрах от Мишиной задницы генитальное чудовище длиной в добрых сорок сантиметров, я предложил нашей звезде выдавить на оба элемента будущего соития весь наш тюбик лубриканта. Михаил ответил вполне в своем духе, абсолютно охренительной фразой:
- Нет, Адя. Все должно быть натурально.
Натурально, так натурально. Михаил получил то, чего хотел, пойдя «посуху» с одними лишь течными выделениями. Он, наконец, отловил бесцельно тыкающийся в пустоту конский хуй, крепко ухватил его, пронзительно посмотрел на меня и выдал следующую охренительную фразу:
- Ну что, с Богом?
Вы считаете это богохульством? Да и чихать на Вас – не Вы стояли там, на краю пропасти, наедине с матерью-природой, бешено всхрапывающей за спиною, и готовой отодрать Вас просто потому, что вы здесь. Никому не дано судить Михаила.
- Давай, – скомандовал я.
Он направил коня в себя, промахнулся, и мощная фрикция, попав в ягодицу, к чертовой матери снесла голого Мишу вместе с обоими сомлевшими помощниками.
Растащив образовавшуюся кучу-малу, мы учли горький опыт, и снова бросились на штурм копытного хуя. На этот раз я и конюх дополнительно иммобилизовали коня, упершись в его бедра с обеих сторон, чтобы временно снизить амплитуду атаки на Мишину задницу и помочь ему попасть «в десятку». Попыток двадцать мы провели в сосредоточенном пыхтении, сопровождаемом конским топотом и тихими матюгами. Наконец Михаил замер, выпучил глазищи и сдавленно произнес:
- Да-а-а-а…
Момент истины настал. Мы все еще продолжали удерживать коня, но наш герой так же сдавленно потребовал, чтобы мы «нахуй валили от коня», и нам ничего не оставалось, как отпрянуть, предоставив их своей судьбе.
Конь стал, в буквальном смысле, «долбить» Михаила так, что тот заорал, как умеют орать только мужики – искренне и сквернословно. Слезы выступили на его глазах. Все сорок конских сантиметров исчезали в его заднице, раз за разом вгоняемые туда пусть и одной, но, все же, лошадиной силой.
Мы заранее предупредили Мишу, чтобы он отходил сразу же, как только что-то пойдет не так, или слишком круто. Но он не просто не отошел, а стал остервенело наседать на конский хуй, как на оплот и символ саморазрушения. В тот момент, когда Миша кончил, как мне показалось, удивился даже сам конь…
Миша не подвел. Скажу прямо – ему было трудно, но это того стоило для всех участников. Я впервые услышал, как Михаил орал, и впервые увидел, как он эякулировал в считанные минуты, наспускав целую лужу. После этого Миша свалился на сено, и долгое время оставался без движения, видимо пребывая в крайне просветленном состоянии.
Надо сказать, что кобыльи выделения в качестве смазки – полная фигня. Несмотря на них и феноменальную пропускную способность Мишиного анального отверстия, он был буквально порван на тот самый британский флаг, о котором принято говорить в ироничном ключе. Засуетившаяся съемочная группа, однако, была блаженно послана подальше, и мы оставили Михаила в покое, переживать новые ощущения. Позже он признался, что это действительно было полнейшим откровением. Он никогда не повторял этого. Думаю, что он просто захотел оставить этот яркий миг нетускнеющим в своей памяти.
Все это мы снимали с двух камер, и основная сложность состояла в крупных планах. Предстояло лезть, как я уже говорил, буквально в ту самую задницу, которую терзал наш жеребчик. Воняло от коня – будь здоров, и если Вы когда-нибудь попробуете поснимать в пригородном автобусе, в воскресенье вечером несущемся по проселку от садоводства к электричке в город, то Вы сможете отчасти нас понять.
Камеры ужасно дрожали и художественной съемкой абсолютно не пахло. Я так же не успел снять Мишину эякуляцию, просто потому, что она случилась неожиданно, как извержение Везувия на Помпею. Я честно попытался это сделать, выдернув себя из-под коня, и бросившись в нужный ракурс, но поскользнулся на сене и запечатлел событие в падении, что никуда не годилось…
Однако крупные планы, Мишино лицо в момент оргазма, и то, как он рухнул в сено, сползя с хуя, с лихвой компенсировали все упущения. Материал, в плане «дрочибельности», вышел просто отменный. Было видно абсолютно все, что нужно и заказчик остался крайне доволен. Особого шика добавила та самая лубочность конюшни, ухоженность коня, его породистая физиономия, широкие ноздри и выпученные глаза. Позже, когда Миша пришел в себя, мы отсняли сцены, в которых он в щегольской жокейской форме скачет на коне схожей масти (наш был маловат для скачек), заводит его в конюшню, милуется с ним, а после соития нежно треплет его по холке и целует в физиономию. Просто идиллия.
У меня до сих пор где-то хранится замечательнейший «скриншот» — огромные темные конские яйца, вплотную прижатые к белым яичкам Миши, в момент максимального проникновения. Этакий апогей соития коня и человека, вакханалий, сатурналий и всех прочих задавленных мировоззрений, которые так и прут из эпохи Возрождения, маскируясь под обезличенные копии античности. Были в Эрмитаже, говорите? Ну-ну.
В ночь после съемок мне приснился Александр Невзоров, держащий под уздцы огромного жеребца, и глядящий на меня сквозь хитрый прищур. Он протягивал мне поводья, но когда я решился их принять – резко отдернул их за спину и медленно, внушительно погрозил мне пальцем. Пока я вникал в суть происходящего, огромный жеребец Невзорова вдруг стал невыносимо похож лицом на Михаила. У меня перехватило дыхание. Жеребец посмотрел на меня и произнес: «Задница болит…»
Я проснулся в поту и долго курил на кухне.

***

В завершение конской истории стоит сказать, что на протяжении всего процесса к животным относятся с большим вниманием и любовью. Вопреки естественной реакции особо чувствительных особ, в этом нет никаких элементов издевательства. Во всяком случае не больше, чем в принуждении их ко взятию барьеров на конкуре или беганию по кругу циркового манежа. Любые плевки в эту сторону вызваны исключительно ханжеством и двойной моралью. Почему? Потому что даже ночные посетители конюшен днем станут это осуждать. Так что это плевки в небо. Как пророчил литературный герой — обплюешь собственную персону.
Лично я бы охарактеризовал такое действо, как банальный обман. Мы возбудили коня, но вместо кобылы подсунули ему Мишу. Уверен, что конь не обиделся, как и тот кот, которого Вы кастрировали, чтобы он не доставал Вас своими воплями.