Иезуит Батькович : Serpent reversal

Я стою у окна и курю, наблюдая за переливами огней большого Города. Еще буквально 30 лет назад вся планета не была покрыта этим мощнейшим искусственным сиянием, тогда на Земле оставалось еще множество темных пятен невидимых столь четко из Космоса. Теперь наша планета похожа на огромный сверкающий шар, украшающий рождественскую елку. Да и жизнь на ней стала походить на вечное рождество, вечный праздник, который никогда не заканчивается.

Я представитель последнего поколения. Поколения Омега. Я ни сделал ровным счетом ничего, ни плохого ни хорошего, чтобы заслужить подобную честь. Точно также как и подавляющее большинство из наших восьми миллиардов населения. В общем-то, нам просто повезло родиться в нужное время. В то время, когда нужным местом стала вся планета, на которой не осталось темных пятен.

Теперь мы все бессмертны. Все до единого. Нам повезло. Даже как-то неловко перед всеми теми, кто не дождался. Не дождались великие и средние умы, не дождались солдаты и рабочие, не дождались могучие правители и мудрые ученые прошлого. Понятия не имею, кто изобрел наше бессмертие и почему оно так четко и отлажено работает, вернее я знал и помнил это когда-то, но теперь забыл и, как и подавляющее большинство, я принимаю этот дар науки как нечто само собой разумеющееся.

У нас нет проблем с экологией, потому что природа заперта в уютных и комфортных для зверей экозонах-заповедниках, у нас нет проблем с политикой и войнами, потому что теперь нам нечего делить. Все восемь миллиардов проживают в одном и том же единственном Глобальном Городе, у всех равные условия, каждый человек бессмертен и каждый может делать все, что ему заблагорассудиться.

Конечно, пришлось кое от чего отказаться, например от дальнейшего размножения, но человечество удивительно быстро и единогласно
отказалось от этой своей функции, которую прилежно исполняло больше пятидесятитысяч лет. Пряник бессмертия и жизни полной удовольствий оказалось заманчивее и притягательней чем любой другой инстинкт. Проще говоря, инстинкт самосохранения разбил в пух и прах инстинкт размножения. Прямо скажем не все ожидали именно такого развития событий, но получилось то что получилось.

Люди предпочли заниматься собой, а не потомством, причем делать это вечно, ну или по крайней мере ближайшие пару тысяч лет. Некоторые пытались протестовать, создавать на Земле свои колонии, колонии «чистых» не зараженных бессмертием людей, надеясь наверное оказаться в числе тех самых агнцев, которых Всемогущий и Разгневанный Бог отделит от козлищ, но ни одна из подобных колоний не просуществовала долго. Все жители колоний потихонечку, понемногу, но были таки переманены в общее русло движения человечества, под мирное посапывание сходящих на нет, усыпающих мировых религий.

Некоторые философы утверждали, что люди устанут от вечной жизни, что человеческая психика (сознание, дух, душа, разум — нужное подчеркнуть) просто не рассчитаны на столь длительное существование. Однако даже самые непримиримые из подобных мыслителей признавали, что усталость от жизни посетит человечество еще не скоро. Пока люди только осваивались в своей новой роли, понемногу привыкали сперва мысленно, а после физически к осознанию своего бессмертия, а бессмертие привыкало к людям.

Порой эта взаимная «притирка» человека и вечности приобретала достаточно уродливые формы.

Город мог дать каждому все, что он пожелает и в любых количествах. Именно поэтому повсюду начали возводить циклопические сооружения, называемые Башнями Удовольствий. В этих «могильниках душ», как сперва с презрением именовали их жители «чистых колоний», Хомо Сапиенс Аэтэрнитас, предавались самым изощренным видам разврата. То что раньше было для людей опасным и чреватым летальными последствиями стало в одночасье игрушечным, прирученным и безобидным. Все виды алкоголя, наркотиков и извращенного секса, виртуальные миры, в которые можно было уходить с головой, на долгие месяцы, не заботясь о состоянии физического тела, игры, подобные тем забавам, которые раньше ютились в геттах казино, только играли теперь не на деньги, утратившие свой смысл, а на инъекции чистого экстатического удовольствия или опустощающей боли. Нет, были конечно в Башнях удовольствий и такие отнюдь не отвратительные места как библиотеки и салоны высокого искусства, где всякий мог развивать себя и других, где всякий мог вырастать над собой, но природа Хомо Сапиенс Аэтэрнитас была такова, что с каждым годом в эти отдельные комнатки «храмов развития» люди заходили все реже и реже.

Я уже и не помню, когда наступил тот момент, когда я разучился читать и писать. Никто не помнит этого момента.

Иногда то тут то там вспыхивали «сытые бунты», разъяренные обычно совсем юные люди подрывали, сносили Башни Удовольствий, потрясая такими громкими лозунгами, как «Лучше быть морлоком, чем элоем!» или «К черту ваш дивный новый мир!», но в ситуации, когда бессмертны все (из-за наполняющих тела наноботов) и всякое здание возводиться заново в один миг (из-за наноботов наполняющих атмосферу) все эти выходки были не более чем воплощением некоей новой формы пубертатного, подросткового периода переходного возраста. Также как и все остальные эти молодые и злые поборники духовного развития были обречены на счастье, приговорены к счастью, из которого не было выхода.

Эпидемии самоубийств тоже не были редкостью. Иногда в одиночном или массовом порядке люди пытались сжечь себя, отравить, закопать заживо, но начинка Хомо Аэтэрнитасов была сработанна мастерски и все массовые или индивидуальные самоубийства носили какой-то анекдотический характер. Когда на следующий день некий решивший закопать себя заживо человек вылезал из-под земли и снова возвращался в Башню Удовольствий, там его приятели лишь сочувственно хлопали его по плечу и предлагали не париться, используя тот или иной грязный или чистый метод забвения.

Мне иногда казалось, что люди пытаются задурить себя не просто так, что это некое извинения, некая жертва, индульгенция, которую заигравшееся трансчеловечество подсознательно приносит природе. Возможно так оно и было. Возможно так думал не один только я. Но теперь это уже не важно, потому что в моей жизни случилось нечто, что крайне редко происходит с представителями поколения Омега.

Я встретил Дарителя.

Это произошло, когда я прогуливался по огороженному пространству экозоны, кормя с рук прекрасных оленей, которые уже разучились боятся людей.

Даритель прятался где-то в лесной чаще и вероятно наблюдал за мной. Не знаю почему он решил выбрать именно меня для своего жестокого эксперимента или столь же жестокой забавы. Возможно, ему понравилось мое неравнодушное отношение к природе, а возможно никакой моей заслуги в его выборе не было и он просто «одаривал» всех замеченных им людей подряд.

- Ты любишь оленей? – спросил Даритель выходя на поляну. Меня совсем не удивил его внешний вид. Старик, замотанный в лохмотья – почему нет? Ему могло быть не больше сорока, иногда такими играми с собственными телами занимались те, кому нравилось выглядеть старше. Осознанно состаренное тело хоть и было формой эпатажа, но не столь уж дикого, прямо скажем.

Мне не хотелось ему отвечать. Я и не стал этого делать. Все нормы приличия и этикета были также упразднены в реальности Хомо Сапиенс Аэтэрнитасов. Зачем соблюдать приличия, если ты не рискуешь ничем не соблюдая их?

- Ты любишь оленей? – настойчиво повторил старик.

Я снова промолчал, надеясь, что этот безымянный сумасшедший из экозоны наконец-то покинет меня. Но кажется «старику» было абсолютно все равно буду я поддерживать разговор или нет.

- Я люблю оленей. Всю живность люблю. Олени, волки, трава, деревья и жуки-падальшики. Хоть мы и загнали природу под специальные купола, но тут еще теплиться жизнь, чувствуешь? А за пределами экозон жизни нет, потому что там нет смерти. Ты понимаешь меня?


Я продолжал игнорировать этого странного типа, но тут словно бы по его приказу из чащи выскочил волк и все оленье стадо покинуло солнечную поляну, спасаясь от хищника.

- Жизнь… — довольно протянул он, словно бы смакуя это простое слово. – Хочешь узнать, что такое жизнь, а? – спросил он улыбаясь в длинную седую бороду.

Я ничего не ответил. Мне показалось, что это один из тех, кто предпочел оставаться в колонии «чистых» до конца. У многих подобных сектантов были свои ритуалы, отличающиеся от того что происходило в Башнях Удовольствий лишь своим масштабом.

- Хочешь узнать, что есть Бог? – спросил меня «старик», и тут мне стало все ясно. Я был почти уверен, что сейчас он начнет предлагать мне какой-нибудь настоянный на грибах отвар, чтобы я «причастился к Всеобщему Благу».

«Тоже мне, открытие» — раздраженно думал про себя я. – «Что я, Бога что ли под кислотой не видел? Эка невидаль! Видел и много раз. И
даже трогал!» — теперь мне конечно немного стыдно за эти мысли, но тогда я еще не знал с чем мне придется столкнуться.

- Молчишь… Как мертвый! – резко рявкнул на меня «старик» и мне даже стало не по себе от его рыка. Было в нем что-то такое, что
разбудило дремавший уже много лет инстинкт самосохранения.

Однако я быстро успокоился, ведь теперь в мире не было ничего, чтобы могло угрожать мне или любому другому.

- Повезло тебе. Ты столкнулся со мной и теперь можешь познать настоящий вкус жизни, — продолжал свою проповедь незнакомец.

Я же, стараясь не реагировать на этого докучливого сумасшедшего разлегся на поляне и пытался сосредоточиться на тепле, которое мне
дарило ласковое Солнце.

- Называй меня Даритель. Не будем ничего усложнять. Вы и так все упростили донельзя. Я тогда и подумать не мог, во что все это
выльется… Ну впрочем тебе наверное это не интересно. Про наш совместный Проект, начатый много лет назад, про желание покорить природу, про танатологию и философию иммортизма. Кто же знал, что вы так обгадите то, над чем мы усердно трудились.

Я не слушал эти бредни, гораздо приятней мне было вслушиваться в пение местных птиц, но вот эта фраза «Молчишь… Как мертвый!» отчего-то все никак не выходила у меня из головы.

Желая отвлечься от мрачных мыслей, я прилег прямо посреди поляны и уставился в небо, но тут фигура Дарителя нависла надо мной, закрыв Солнце. Игнорировать дальше этого докучливого психа не было никакой возможности.

- Вы не могли бы отойти. Желательно километров на пять, — так ответил я Дарителю, впервые с момента нашей встречи.

- Нет, — отчеканил он. Только тут я разглядел, что его лохмотья сделаны из трав и шерсти местных животных, а вовсе не из искусственного волокна, в которое одевались все Хомо Аэтэрналитес. – Прими мой дар. Я дарю тебе Жизнь, глупый элой.

А после этого он быстро достал какой-то не то керамический, не то каменный нож и чиркнул мне по горлу. Я улыбнулся, предчувствуя приятное тепло и щекотку в месте раны, ведь наноботы всегда были на страже моей безопасности. Но что-то пошло не так. Что-то пошло совсем не так!

Кровь продолжала вытекать из раны, я чувствовал онемение конечностей и чувствовал как жизнь вытекает из меня, в самом что ни на есть буквальном смысле.

- Что ты сделал со мной, проклятый псих? – прохрипел я из последних сил. И тут уже настала очередь Дарителя улыбаться.

- Чуешь биение жизни? – весело сверкал глазами он. – Если захочешь, приходи сюда снова, можем повторить… Хотяяяяя… Ой, знаешь я не совсем уверен что не перестарался. В любом случае, ты теперь смертен. Живи с этим, мой мальчик.

Так говорил Даритель, а мне хотелось закричать, но из разрезанного горла выходило лишь сиплое бульканье.

После все залила чернота.
…
Я стою у окна и курю, наблюдая за переливами огней большого Города. Я волнуюсь так, как никогда в жизни не волновался. Все это могло быть просто сном, дурацким нервным сном, который я постарался «обезвредить» тройной дозой успокоительного.

Но шрам на моей шее уверенно говорит об обратном.

Даритель подарил мне осознание Жизни, то осознание, которое можно получить только через Смерть. Я перестал быть Хомо Сапиенс
Аэтэрнитасом, зато я снова был Хомо Сапиенсом Сапиенсом – дважды разумным человеком. Все переменилось и стало совершенно иным, после принятия Дара.

Я излазил всю ту экозону вдоль и поперек, но не нашел Дарителя, зато я нашел его удивительный нож, которому были нипочем наноботы, рассеянные в воздухе и наших телах. Я заново научился таким чувствам как боль, страх, ощущение своего возраста. Я нашел в Городе женщину и смог полюбить её. Не развлечься с ней, а именно полюбить.

Я больше никогда не ходил в Башни Удовольствий.

Я поселился в экозоне и иногда одаривал людей, помогая им вырваться из этих ужасных Девяти Кругов Рая.

Наше племя росло и множилось. О Дарителе я больше не вспоминал, также как не вспоминал о жизни за пределами экозоны «Эдем».

Меня называли Адам, а мою женщину Евой.